Пісня про двох рудих

[nolofinve-zp]

АУ, як на мій погляд непогане. І зовсім не бачу в ньому нічого специфічно першодомівського. Просто вони поводились як належить - Маедрос та його найменшенький.

К 6.16 Маглор погибает в Дориате и вместо него с Маэдросом в конце остается кто -то из братьев.

- Я больше не могу убивать...
Амбарто сглотнул. Руссандол отвел глаза - он ненавидел слабость и любил последнего оставшегося в живых брата.
Они притаились за обломком скалы. Лагерь Эонвэ виднелся внизу желтыми точками костров.
- Я ведь пошел за тобой, Майтимо... Тогда, в Гаванях. Даже после Дориата.
Маэдрос кивнул.Старший Феаноринг понимал, что надо сказать что-то утешающее, но не мог выдавить из себя ни слова. Сейчас ему нужен был другой сотоварищ в этой опасной вылазке. Нет, не кто-нибудь из Троицы, который мог в боевом запале натворить беды. Макалаурэ - вот кого ему не хватало. Хладнокровного, всегда спокойного Макалаурэ.Прирожденного военачальника - не даром же отец назвал его Канафинвэ.

- Я не виноват, что он погиб вместо меня...
Маэдрос снова промолчал. Да, не виноват... Все случилось так быстро - залп синдарских стрелков, Амбарусса падает, пронзенный сразу пятью стрелами, а Макалаурэ, спокойный и выдержанный Макалаурэ, заслоняет собой второго близнеца. Словно живым щитом.
Амбарусса прожил после боя еще несколько часов и скончался от ран. Макалаурэ умер сразу, не произнеся ни слова.Троица средних погибла в тот же черный день - последний день осады Менегрота. Они остались вдвоем - он, Маэдрос, и Амбарто, его шестой брат, так похожий на него цветом волос.
Маэдрос усилием воли подавил в себе раздражение. Он понимал, что Амбарто пришлось намного хуже, нежели ему самому - потеряв своего близнеца, младший Феаноринг чувствовал себя словно лишенным половины души. Может быть потому он так прикипел душой к близнецам Элронду и Элросу. Сыновья Эарендиля, оставшиеся на руках у братьев после взятия Гаваней вместо вожделенного Сильмарилла, придавали жизни Амбарто видимость смысла.
Руссандол подготовился к этой последней вылазке со спокойствием обреченного. Элронда с Элросом он поручил Келебримбору, повелев Тьелпэ отвезти их к Эрейниону, сыну Финдекано, носившего ныне фактически пустопорожний титул Верховного Короля нолдор-изгнанников. Короля горстки отверженных и непрощенных. Оставшимся в живых дружинникам было приказано повиноваться внуку Феанаро как ему, Маэдросу.Вспомнив явное облегчение на некоторых знакомых лицах, с которыми бывший владетель Химринга делил и радости и беды, Руссандол сжал губы. Они тоже не хотели больше убивать эльдар, но если бы лорд приказал - пошли бы на это в четвертый раз
Лорд не приказал. Он видел в Гаванях, как верность долгу и лорду ломается с хрустом хребта не роа но фэа. И не хотел повторения. В конце концов - Клятва это их с братом зверь, хищный и злобный, изглодавший их души до белых костей.Зачем вести за собою других на бесславную погибель.
Макалаурэ... Если бы рядом был Макалаурэ...
- Он сказал бы тебе, - прошептал Амбарто, - что меньшим злом будет нарушить клятву, чем выполнить ее. Может нам действительно... вернуться в Валинор?
- И как ты себе это представляешь, милый брат? - наконец-то отозвался Маэдрос, - вернуться? О да, мы вернемся, и станем ходячим примером того, что бывает с теми, кто осмеливается самостоятельно мыслить. Нас ведь даже не накажут. Мы будем бродить там под жалостливыми взглядами, как под стрелами. Ты хочешь, чтобы тебя жалели? Я - нет.
Руссандол вспомнил лицо Эонвэ, не лицо - лик, он отвык от таких лиц, олицетворяющих незапятнанность и непогрешимость. Вспомнил любопытствующие взгляды воинов-ваниар - так смотрят на существо, нет не опасное, но странное и непонятное. Вернуться - и вечность жить с истерзанной Клятвой душой среди счастливцев, которые пришли на эту войну, имея за спиной благословение, а не проклятие и гарантированное воскрешение в случае гибели.
- Мы постараемся, - сказал он уже более мягко, ибо почувствовал, что брата ранил его гнев, - обойтись без жертв. Эонвэ сейчас нет в лагере, а возле его шатра всего лишь четверо стражников, которые сменяются каждые четыре часа. Время смены часовых мне известно от одного из наших воинов, который оказал мне последнюю услугу,разведав это.
Маэдрос глянул на звезды.
- Пора. Ты со мной, брат? Помни - я тебя не принуждаю.
- Я с тобой, - отозвался Амбарто неожиданно твердо.
Шатра Эонвэ братья достигли без приключений - двое эльфов в дорожных плащах не были большой диковинкой, и внешняя стража пропустила их ни о чем не спрашивая. Руссандол направился к входу. В шатре мерцал мягкий свет "лампы Феанаро" - валинорцы не брезговали пользоваться изобретениями бунтовщика и убийцы.
План Майтимо был прост и бесшабашен как и большинство планов, рождавшихся в его голове. Часовые возле входа попробовали его остановить, но Руссандол свалил их хорошо выверенными ударами в голову. Культей правой руки он научился орудовать так же ловко, как и здоровой левой, а утяжелял ее кожаный нарукавник с металлическими бляшками. Помогло ему то, что часовые явно не ждали нападения - их с братом аудиенция у Эонвэ прошла незамеченной.
- Амбарто, свяжи их плащами, - сказал Маэдрос тихо, - все хорошо,торонья...
Второй пары часовых в шатре не было. Взгляд Рыжего Лорда метался по шатру, пока не остановился на знакомой шкатулке. Он знал, что там - во время аудиенции Эонвэ положил на нее руку, говоря о приговоре Валар.
Маэдрос почувствовал, как рот его наполняется кровью из прокушенной губы. Так близко... Наконец... Придет покой.
Его заставил обернуться то ли стон, то ли хрип. Амбарто, его Амбарто, медленно валился набок, зажимая ладонью рану в боку. Рядом лежал мертвый воин-ваниа. Золотоволосый страж шатра сжимал в руке копье.
"Я больше не могу убивать эльдар" - мелькнуло в голове у Маэдроса, а меч был уже у него в руке, и второй ваниа, вбежавший в шатер, упал, будто сраженный молнией. Руссандол опустился на колени рядом с братом. Взгляд Амбарто понемногу тускнел.
- Так... жаль... оставлять... одного...- прошептал умирающий и затих.
Маэдрос закрыл ему глаза, поднялся, взял шкатулку левой рукой и кинулся к выходу. Феаноринг стал неслышной тенью и растворился в темноте раньше, чем эльдар из шатров, соседствующих с шатром предводителя, смогли понять, что творится неладное.
Внешняя стража пропустила одинокого эльда, но Маэдрос понимал, что погони не избежать. Он свернул в ущелье между скал. Земля дрожала, словно в лихорадке, знакомая тропа менялась на глазах.
Когда дорогу перерезала огненная трещина, Феаноринг понял, что это судьба.
Руссандол сел на обломок камня и откинул крышку ларца. Знакомый мерцающий свет коснулся его лица. Дрожащими пальцами единственный ныне сын Феанаро стиснул один из камней и руку его пронзила боль, которую можно было назвать невероятной.
Но Майтимо в свое время перенес столько боли, что эта, новая, не коснулась его души. Он понял все - без обьяснений, без обличительных слов. Сильмариллы не приняли его - свет, заключенный в Камнях Феанаро, сжигал его руку так, как в свое время жег руки Моргота.
- Одна цена? - хрипло сказал Маэдрос, - ему и мне? И нам?
Феаноринг разжал пальцы, и Камень скользнул в пышущий огнем провал. Маэдрос ударом ноги отправил туда же шкатулку со вторым Сильмариллом и застыл неподвижно.
Погоня была близко - он уже различал звонкие голоса эльфов. Рыжий Лорд обернулся к трещине и сделал шаг вперед.
В последнее мгновение огненного полета он понял, что свободен...