08.03.2013 в 07:29
Пишет нолдор белерианда:"Воинство нолдор Белерианда" - АУ, 5 из 6. Часть 1.
Название: Мальчик мой
Размер: драббл (460 слов)
Жанры и категории: AU, ангст
Рейтинг: G
Персонажи: Эарендиль, спойлерМаэглин
Cпи, мальчик мой, сын…
Мать недаром назвала тебя «Драгоценностью Мира». Твои волосы сияют, как золото, твои глаза сверкают, как самоцветы. Ты – самое прекрасное дитя на свете, мальчик мой.
Так недавно ты бегал по зеленой долине и смеялся, мальчик мой…
Гладил кору меллорнов…
Украшал волосы белыми эланорами…
Смотрел, как радуга играет над струями фонтанов…
Стоял на белой стене города, подставляя лицо ветру…
Теперь всё не так.
Фонтаны обратились в пар, остовы меллорнов вздымают к небу обгоревшие ветви, белые стены почернели от пожаров.
Город, город мой, как случилось так, что ты стал обителью крыс и воронов, где слышны лишь рыдания и плач призраков, где мрачные тени скользят меж почерневших руин?
Быть может… эта мысль терзает меня неустанно… быть может, в этом виноват я.
Я пришел в этот город нежданным и незваным и принес с собой горе и беду.
Я ушел из города, нарушив закон.
Тяжелые мечи, сильные волосатые лапы, хриплые голоса, грубый смех…
И я, я, не склонившийся перед врагом в самой ужасной из битв, испугался. Ледяной ужас жесткой рукой сжал мое сердце. Я… чуть не склонился, чуть не предал.
Чуть.
Спасение пришло, когда я уже утратил надежду. Она всегда видела дальше других, она чуяла беду. Она послала ко мне спасителя.
Человек был отважен и силен, ему с малым отрядом удалось догнать меня и моих пленителей у самой Черной Крепости и отбить меня. Мы вернулись в Белый Город.
Я стал тогда другим. Страшная опасность, дрожь в грубых руках врагов, чудесное спасение изменили меня. Я понял, что ненависть и своеволие принесут лишь злые плоды, и быть врагом тех, кто спас меня от участи худшей, чем смерть – это черная неблагодарность, недостойная Звездного Народа. Я полюбил тех, кого раньше ненавидел.
Но злой плод всё же созрел. Враг понял, где стоит Белый Город, он всё же нашел нас и послал к нам несметное войско. Король был ослеплен любовью к творению рук своих и остался в городе. Это было ошибкой.
И за нее дорого заплатили.
Король погиб под развалинами своей башни, а рядом с ним погиб муж его дочери, защищавший его до последнего вздоха.
Твоя мать не вынесла горя и бросилась со стены в огонь.
Мне хотелось последовать за ними, но ведь был еще ты, мальчик мой…
Я знал о подземном ходе, я повел всех, кто уцелел, туда. Я нес тебя на руках, а ты горько рыдал и звал мать и отца.
Но они уже не слышали тебя.
Теперь мы идем на юг. Не знаю, что ждет нас там. Но знаю, что я должен спасти тебя, тебя, последний росток Белого Города.
«Драгоценность Мира» - что значит это? Я не знаю. Твоя мать была мудра, она видела дальше других. Быть может, разгадку найдем мы на юге, у Моря.
А пока спи, мальчик мой, сын Туора и Идриль, внук могучего Тургона. Я буду охранять тебя.
Спи, мальчик мой.
Название: Тень от Пламени
Размер: Драббл (822 слова)
Жанры и категории: AU, ангст
Рейтинг: G
Персонажи: Феанаро и его супруга
Примечание: спойлерФеанаро женится на девушке из телери
Девушку из Лебединой Гавани звали Альквенэль. Она была красива – как все среброволосые телерэ. И ничем не отличалась от остальных девушек, разве что тихим спокойствием, незамутненным, как воды древнего озера.
Голос у Альквенэль был неожиданно глубоким и сильным, почти мужским. Девушка любила играть на арфе, любила петь – но соплеменников тревожили ее странные песни и непонятная задумчивость. Впрочем, Альквенэль пробудилась там, на восточном берегу, подле уже полузабытого Куивиэнен, а у Пробужденных всегда была та или иная особенность, которую они держали в тайне от молодого поколения, выросшего под сенью Таникветиль.
Никто не знал, чем она приглянулась старшему сыну короля нолдор Финвэ. Феанаро много времени проводил в Альквалондэ, помогая в устроении города, и встретил свою любовь, как поется во многих песнях, на морском берегу.
Рассказывали, что его заворожил голос Альквенэль, и принц нолдор захотел проникнуть в тайну ее пения и в тайну ее молчания, ибо говорила Альквенэль мало и неохотно.
Ходили также слухи, что девушка вначале наотрез отказала влюбленному принцу, чем вызвала его непреодолимый гнев и даже угрозы покинуть навсегда этот мир и уйти в чертоги Мандоса к матери Мириэль.
Но кроме слухов ничего достоверного узнать не удалось. Девы-нолдэ морщили носики при упоминании о королевской семье, в которой почти все женщины были родом не из Тириона. Альквенэль же редко появлялась во дворце и была настолько тиха и незаметна, что ее стали называть Тенью Пламенного.
Затем для семьи Феанаро настало время детей…
Пятеро сыновей были похожи на отца. Первый унаследовал отцовскую силу и отвагу, второй – ловкость, третий был так же безрассуден, четвертый так же вспыльчив, пятый так же упрям.
Последними Альквенэль родила среброволосых близнецов, лица которых словно повторяли ее черты.
Она была настолько тиха и незаметна, что, когда Феанаро гордо выехал из Тириона в свою северную ссылку, все были уверены - Альквенэль осталась у родственников в Альквалондэ.
В покинутой усадьбе Феанаро опустевшими покоями гулял только ветер, играя завесами, дотрагиваясь до вышитых скатертей, перебирая струны маленькой арфы. И как-то, в час сияния Тельпериона, по дому тихо прошла серебристая тень, касаясь то одной, то другой вещи. Затем тень исчезла, а несколько прохожих эльдар случайно увидели, как из ворот выехало три всадника – женщина в дорожном плаще и двое юношей, с виду похожих на телери.
В доме Пламенного больше не звенели печальные струны, и ветер скучал за привычной игрушкой.
Телери никогда не обращали особого внимания на то, что творится во всем остальном Амане. Они слегка удивились, когда угасло привычное сияние Двух Древ, они немного испугались, когда черная тень накрыла Альквалондэ и понеслась на восток, на мгновение словно забрав с собою звезды, но в целом их жизнь не изменилась.
Только время остановилось - впрочем, для Альквенэль оно остановилось в тот миг, когда она покинула Форменос. Да, она жила там с мужем и сыновьями, но Пламенный, занятый только Сильмариллами, перестал уделять жене даже крохи тепла. Потому Альквенэль и решила проведать родичей, надеясь, что уставшие чувства отдохнут в разлуке.
Затем у подножия Туны вырос военный лагерь…
Альквенэль проведали ее старшие сыновья и рассказали о гибели короля Финвэ и о пропаже Сильмариллов. Рассказали они и о Клятве, которую дали вместе с отцом. Они были решительны и отважны, а жесткий блеск серых глаз напомнил Альквенэль об их отце.
- А почему не пришел Феанаро? – спросила она, и Нельо, ее первенец и любимец, ответил:
- Отец сейчас у лорда Ольвэ, договаривается о переправе. Мы идем на войну.
Странный слухи ходили по лагерю нолдор, еще более странные слухи ползли по Альквалондэ, просачивались в окна домов с морским туманом. Времени не было, и в этом безвременье одни были готовы сражаться, а другие защищаться.
Когда на пристани поднялся шум, близнецы бросились туда, и Альквенэль лишь бессильно взмахнула белыми рукавами. Она металась по дому, понимая, что ничего нельзя ни изменить, ни остановить, но потом все- таки схватила арфу и побежала на пристань.
Она опоздала, она знала, что опоздает еще тогда, когда в материнском прозрении дала близнецам странные имена «Рок» и «Обреченность». Она увидела пристань, усеянную мертвыми телами, и Феанаро, застывшего в страшной растерянности над мертвыми сыновьями.
Альквенэль так и не спросила у него, чья рука сразила их детей, так похожих на телери. Серебристой тенью скользнула она на пирс, зазвенели струны один раз, другой – и женский голос невероятной силы взметнулся к темному небу, на котором не видно было звезд.
И на глазах у пораженных нолдор корабли, за которые шел бой, уменьшились в размерах и превратились в стаю белых птиц.
Стая белых лебедей поднялась в черное небо, а голос звал, рыдал и бился о мраморные плиты, пока не оборвался на нестерпимо звенящей ноте.
Когда Феанаро подбежал к пирсу, там уже не было никого…
Нолдор всё-таки ушли – ушли берегом, надеясь на то, что на севере им удастся пересечь пролив по льдам.
Скованные Клятвой, словно цепью, Феанаро и его пять сыновей старались не думать о том, что случилось. Ценой больших потерь, воинство достигло Белерианда, и началась война, о которой поют совсем другие песни.
А эта песня – об Альквенэль…
В мягком сиянии нового светила, названого Итилем, многие видели, как бродит по Гавани серебристая тень, тихая и незаметная. Тень от давно угасшего Пламени.
А лебеди… Лебеди вернулись.
Название: Один шаг
Размер: мини (1 170 слов)
Жанры и категории: AU
Рейтинг: G
Персонажи: Идриль, Тургон, Арэдэль, Эол, Маэглин
Примечание: Возможен OOC
Тень пришла в Гондолин. Она долго кружила под его стенами, не осмеливаясь преодолеть границу светлых чар. Но ничто не длится вечно.
Сначала пропала сестра короля. Леди Арэдэль, белая Дева нольдор. Идриль, как могла, утешала отца и сама тосковала без неё, поскольку была очень привязана к тете. Много воды утекло с тех пор. И вот радостные вести! Она вернулась! Но кто это?
- Это мой сын, Ломион.
Радость, радость во дворце Тургона! Но почему же так тревожно на сердце?
Итариллэ чувствовала, что далеко не всё сразу рассказала Ириссэ. И оказалась права. Эол, Тёмный эльф. Гордый и свободолюбивый. Для него важно, чтобы семья вернулась. Но что-то непохоже, чтобы сын рвался обратно в Нан Эльмот. И нет пути из Гондолина.
Несогласие. Твердость. Решение за двоих. Отравленный дротик. Стремление защитить.
Нет, отец, не надо! Он сам не понимает, что творит!
Но лучшие лекари бессильны. Ириссэ… Тетя, подруга, наставница. И не унять гнева Тургона. Любые слова и доводы разбиваются о стену его горя. Убийца должен заплатить за смерть любимой сестры короля.
Идриль понимала горе отца, но чувствовала, что эта казнь повлечет за собой множество событий, и уже никто не в силах будет отменить их. Арэдель этим не вернуть, и она сама просила о милосердии к мужу, пускай своенравному, но всё же любимому.
Отец, отец, пойми, он уже сам наказал себя!
Маэглин… Почему, почему он молчит? Почему не вступится за отца?!
Эльдэ не понимала, как можно спокойно стоять и смотреть, как вершится судьба отца. Что заставляет его отстраненно наблюдать за подготовкой к казни? Ведь это же отец, его отец! Тот, кто подарил ему жизнь! Ровный взгляд. Бесстрастное лицо. Кто же ты на самом деле, сын сумерек? Есть ли у тебя сердце, душа? Всё то, что отличает эльдар и эдайн от келвар… Неужели ты уже успел возненавидеть его? Или же здесь скрыто нечто большее? Итариллэ вновь перевела взгляд с Маэглина на Эола. Горек был взор последнего. И горьки были его слова. Слова проклятия. И ни знака, ни слова в ответ. Дочь Тургона поняла, что Ломион выбрал народ матери, но зачем же тогда он отрекается от отца и ведет себя так, словно тот чужой ему? Что за тень на нём?..
Не было больше полной безмятежности в сердце Идриль. Эльдэ чувствовала, что проклятие Намо подошло очень близко к городу. Девушка не одобрила решения отца, хоть и скорбела об Арэдэль. И понимала, что не сможет полностью доверять Маэглину, поскольку видела странную тень в его сердце.
Вновь потекли беспечальные годы Ондолиндэ. Город изо дня в день становился всё прекраснее, росло мастерство его жителей и крепли защитные чары Владыки Ульмо. Постепенно начала забываться и эта тень. Точнее, она становилась всё тоньше. Или же Итариллэ просто старалась её не замечать?
С кузеном они общались ровно. Несколько раз он сватался к ней, но Келебриндаль не чувствовала в нём той искры, что могла бы зажечь в ней огонь любви. Отгремела пожаром Дагор Браголлах, и вновь наступило затишье. Новый союз и ещё одна война. Наместница. И город, застывший в тревоге и ожидании. Гулко отражаются шаги в пустых коридорах дворца. Тихо… Лишь чуть насмешливо звенит вода в фонтане одного из внутренних двориков. Подойти к нему, покинуть на мгновение тень дворца, слегка леденящую душу; выйти на ослепляющее яркое солнце.
Один шаг… Всего один. Но почему же он так трудно дается? Словно она пытается идти сквозь воду. И время словно застывает…
Резкий звон разбитой чаши. Досадливый возглас юного эльда на углу - и всё возвращается на круги своя. Дворик всё ещё тих и пуст, но где-то за его пределами слышен неясный шум города, именно такой, какой она так любит. Итариллэ присела на бортик и опустила руку в прохладную воду. Что-то показалось ей странным, но прежде чем нолдэ успела это осознать, тишину прорезал звонкий крик: «Amme!».
Она резко обернулась. К ней, именно к ней, со стороны дворца бежал счастливый мальчик. Золотые волосы сверкали на солнце, но Идриль поразили его глаза. Темно-серые, словно предштормовое небо. И похож он был на её мать, Эленвэ, и… на Ломиона? Но как… как такое возможно?!
- Amme, смотри, смотри, у меня получилось! Это тебе!
Мальчик подбежал к Идриль и протянул ей ладонь, на которой, отражая свет, лежала немного недошлифованная пластинка из агата. Ещё неумелой, но очень старательной рукой на ней были вырезаны два профиля: на светло-коричневой стороне - женский, в котором без труда читались черты самой Келебриндаль, а на темной - мужской, и не было сомнений в том, кому он принадлежит.
- Тебе нравится?
Она поймала себя на том, что всей душой, всем сердцем любит этого ребенка, несмотря на абсурдность ситуации. Эльдэ легонько провела рукой по волосам… сына?
- Нравится, маленький, очень нравится.
Эльфенок просто засветился.
- Вот! А дедушка не верил, что у меня получится! – чуть смущенно. - А идея бабушкина.
Бабушкина?!
Разум кричал, что это невозможно. Даже если это сын её и Ломиона! Ведь Эленвэ погибла во Льдах, а Арэльдэ…
- Я смотрю, он до тебя уже добрался, Итарильдэ? А ведь я советовала ему сначала показать работу Турукано.
- Тётя?
Нолдэ смотрела и не верила. Ириссэ, живая и жизнерадостная, появилась вслед за мальчиком. И ни следа печали не было в её глазах. Словно Идриль очутилась во сне, где события последних веков странным образом изменились. Не было всего того, что неумолимой тенью, карающим мечом висело над Ондолиндэ.
- Он всё-таки сделал это?
Эол неслышно подошел и взял Ар-Фейниэль за руку. Скупой и почти незначительный жест. Но его глаза выдавали его с головой. Итариллэ поймала себя на том, что так же на неё смотрел Маэглин. Там…. Раньше. И смотрит сейчас.
Дни полетели, сплетаясь в странный, но прекрасный узор. Келебриндаль поначалу чувствовала себя очень неловко в качестве супруги Ломиона, поскольку не понимала, что произошло. Мешала та тень, что была тогда, прежде. Но здесь и сейчас её не было, а был их ребенок, их сын – живое свидетельство их… любви? Незаметно для себя она приняла этот мир и поверила в него. Поверила, что сын Эола на самом деле такой - сдержанный, но бесконечно нежный и любящий, готовый на всё ради неё и сына. Гондолин пел, и вместе с ним пела и её душа.
Но вдруг город опустел. Застыли фонтаны, замерли орлы в вышине, смолкли голоса эльдар. Он словно стал рушиться на глазах у нолдэ, а где-то впереди зашумело море звуков, послышался лязг железа, встревоженные голоса и отчаянный плач о невернувшихся. Она бросилась туда, вперед, стремясь узнать и понять…. И остановилась на пороге дворца. К Белой башне короля поднимались войска, уходившие в бой. Впереди был отец и…
- Ломион!
Тот поднял усталый взгляд, а она уже не всматривалась, просто бросилась к нему.
- Итариллэ… Мы.. мы вернулись. Не победили, но вернулись. Итариллэ… Итариллэ, что случилось? Почему…? Отчего ты плачешь?
- Его... его будут звать Айвэлиндо.
- Кого, Итарильдэ?
- Нашего сына, Ломион.
Сын Эола выглядел ошеломленно. В его глазах забилась надежда.
- Melde…
- Да. Да, Ломион. Да!
Пусть это было лишь видение, лишь сон. Но она сможет! Она сможет превратить его в жизнь. Хотя бы часть… Ведь она видела, она знает, какой на самом деле Маэглин. И тень уйдет из его сердца, уйдет из Ондолиндэ, чтобы он вновь запел. Запел о счастье. Тени и Тьме не будет в нём места!
Взгляд на отца сквозь мокрые ресницы:
- Ты же дашь нам своё благословение, atto?
Название: Конец Клятвы
Размер: Мини (1669 слов)
Жанры и категории: AU, ангст
Рейтинг: G
Персонажи: Маэдрос, Маглор, Келегорм, Карантир, Куруфин, Амрод, Амрас, Моргот
Примечание: Вам может показаться, что это ООС... но автор так не считает
Когда все заговорили о том, что Тол Гален опустел и померк, и что сияние заливает Дориат, он собрал братьев вместе. «Что делать?» - спросил он. «Идти на Дориат!» - сразу же выкрикнул Тьелкормо. «Второе братоубийство? - сказал он. - Не хватит ли проливать кровь родичей и союзников? Враг будет смеяться в Ангамандо». «Что же ты предлагаешь? - спросил Карнистир. – Клятва не оставит нас в покое». «Камень в Дориате – не единственный. Есть еще два». «Идти в Ангамандо? - поднял бровь Куруфинвэ. – Мы просто погибнем. Мы не смогли сделать это, когда у нас было воинство в десять тысяч мечей. Мы не сделаем это всемером». «Они сделали это вдвоем, - сказал он. – Я пойду – даже если пойду один. Вы можете отказаться идти за мной. Делайте тогда, что хотите». Ему показалось, что Тьелкормо и Куруфинвэ вздрогнули при этих словах. «Мы идем за тобой!» - звонкие голоса Амбаруссар раздались одновременно. «Идем», - раздавались один за другим голоса остальных. Последним был Куруфинвэ.
Они ушли всемером, не взяв никого. Что толку в сотне мечей, если им противостоят сотни тысяч? Коней отпустили там, где начинался Анфауглит, дальше отправились пешком. Пепел вздымался из-под ног, заставляя надсадно кашлять. Он замотал низ лица куском материи – стало легче. Остальные сделали то же самое.
Но пустыня недолго оставалась безжизненной. С севера показалось облако пыли – первый враг.
То был волк: черный и ужасный, с разинутой красной пастью, с горящими злым зеленым огнем глазами мчался он на врагов Моринготто. Огромен был зверь, немногим лишь меньше могучего Кархарота, ужаса Средиземья.
Обнажили они мечи, а Тьелкормо, что знал языки всех птиц и зверей, завыл и залаял по-волчьи. Завыл волк ему в ответ и ринулся на врага, что бросил ему вызов.
Не дрогнула рука Тьелкормо, в самую пасть зверя вонзился светлый клинок, но и волк добился своего. Страшные когти разорвали грудь Тьелкормо, и умер он так, как некогда умер Финдарато, сын Арафинвэ.
Омрачились горем сыны Феанаро, но вновь пошли вперед, ведомые волей старшего брата. А он был тверд духом, хотя ледяной голос внутри него сказал: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке». Но не слушал он этот голос, низкий и трусливый.
Долго они шли по безжизненной пустыне, никого не встречая. Недалек уже был трехглавый Тангородрим, недалек уже был вход в подземное царство.
Но не только живые враги охраняли твердыню Моринготто. Вскрикнул вдруг Куруфинвэ, что шел впереди, и не успел никто из них руки подать брату, как провалился он в песчаную яму. Другие успели отскочить и с ужасом смотрели, как на дне ловушки раскрывается зубастая пасть. Но бесстрашен был пятый сын Феанаро, не сдался он без боя, а пронзил мечом своим подземное чудовище. Страшно завыло оно, израненное, и обрушился сверху песок, и укрыл обоих. Так погиб Куруфинвэ.
Но не отказался он от выбранного пути, хотя голос продолжал твердить ему: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Вот и кончилась пустыня, потянулись пустые холмы, предгорья Железных гор. Шли они дальше сторожко и вовремя услышали шум голосов и звон мечей.
То были орки, слуги Моринготто. Вопя и завывая, напали они на сынов Феанаро, но нелегко было справиться с братьями. Вся сотня орков полегла на месте, но и Карнистир пал, пронзенный черными ятаганами.
Но дальше вел он своих братьев, хотя голос шептал ему: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Вот уже к самым вратам Ангамандо подошли они вчетвером, к медным тяжелым вратам, что вели в самый Железный Ад. Но был у этих врат страж, и был то ужасный демон, балрог Моринготто.
Выхватили клинки братья, но первыми из них были близнецы, что в бою сражались, будто одно существо. И один из них ударил барлога спереди, а другой – сзади, и завопило чудовище, и огонь вытекал из его ран. Но еще не был побежден демон и нанес он Амбаруссе удар мечом, а Амбарто – огненной плетью, и были эти раны тяжелы. Но собрались Амбаруссар с силами и вновь ударили врага, и рассыпалась его оболочка пеплом, и грозный дух улетел, лишившись силы, но и сами близнецы пали мертвыми.
И тогда, над их телами, впервые он дрогнул и спросил у последнего живого брата: «Идти ли дальше нам, Макалаурэ? Или повернуть назад, пока не поздно?» И горько рассмеялся Макалаурэ: «Какой выбор есть у нас - уйти во Тьму, не выполнив Клятвы, или уйти во Тьму, убивая сородичей? Рассуди, что лучше».
И тогда решил продолжить он путь, хотя смеялся внутри злобный голос: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Вниз шли братья, вниз по крутым лестницам Ангамандо, вниз, в самое средоточие Тьмы.
Никого они не встретили, ни одной помехи не было у них на пути, будто Враг подманивал их поближе.
Утроил он тогда осторожность и стал первым проверять все двери, ибо не хотел, чтобы последний брат его погиб. Но и тут просчитался.
Когда он выходил из небольшой пещеры, пала дверь у него за спиной и отрезала от брата. И закричал он: «Макалаурэ!» - в ужасе, не думая, кто придет на крик. И ответил ему Макалаурэ: «Я в ловушке. Нет здесь выхода, и пещера заполняется водою. Иди же вперед, и пусть наши смерти не будут напрасными!»
Горько тогда зарыдал он, прощаясь с последним из братьев, и зашагал дальше во Тьму, в самое нижнее из подземелий.
И когда толкнул он дверь с изображением волка, то нашел того, кого искал. Сидел Моринготто на троне, а два Сильмариля сияли у него в Железном Венце.
Усмехнулся Враг, а слуги его шагнули вперед и положили свои лапы на плечи сына Феанора. Посмотрел он на Врага, но не только сияние Сильмарилей увидел перед собой. Позади Моринготто, на стене, сиял голубым огнем меч. Он узнал его – Рингиль, Ледяная Звезда. Сыну убитого короля принес клинок Торондор, а тот вышел с ним на Битву Бессчетных Слез - и так достался клинок Моринготто. А вместе с ним и тело павшего короля, что теперь висело, полуистлевшее, на стене, подвешенное за руку, и не рассыпались кости, скрепленные чарами.
Задрожал он от горя и ярости, но крепко держали его слуги Врага.
И сказал Моринготто: «Вот и снова ты здесь, и братья твои мертвы, и мертв друг твой, что спас тебя в прошлый раз. Что мне делать с тобой? Ведь не у кого просить мне выкуп, да и почти весь Белерианд в моей власти. А быть может, отпустить тебя? Ты глупец, сын Феанаро. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Но просчитался Враг, ибо весь его замысел понял сын Феанаро, и в прозрении близкой смерти нашел он решение.
Пал он на колени – но не перед Моринготто, а перед тем, кто неизмеримо выше него, и взмолился: «О Владыка Всего Сущего! Прости, что обращаюсь не к Твоим Наместникам, благим Валар, а к Тебе Самому, ибо лишь один ты в силах содеять то, о чем прошу я. Твоим именем клялись мы в ослеплении злобы, только Ты и можешь освободить нас от Клятвы. Не смогли мы исполнить Клятву, да и нельзя было этого сделать, ибо Враг неизмеримо нас сильнее, и Клятва была направлена не на благо, а на зло. Ныне отрекаюсь я от Клятвы, склоняюсь перед Тобой и молю лишь об одном: пусть я погибну, но пусть погибнет и Враг. Не из мести об этом прошу я – но из любви к Арде и к Детям Твоим, что гибнут под железной пятой Моринготто. Смилуйся же и помоги нам в великой нужде!»
И быстро пришел ответ, даже быстрее, чем когда прилетел орел Манвэ. Ибо как только произнес он мысленно последние слова, затрясся весь Тангородрим, и задрожали слуги Моринготто, и задрожал сам Враг. И распались оковы, что держали меч Рингиль на стене, и упал он вниз, ударился о трон и отскочил к сыну Феанаро. А Сильмарили в Железном Венце вспыхнули ярым огнем.
Слуги Моринготто отпрянули в ужасе, закрываясь от света, а сын Феанаро рассмеялся. Понял он, что это ответ на его мольбу. Встал он с колен, поднял меч с пола, шагнул к Моринготто и закричал: «Я вызываю тебя на бой, Раб Валар!»
Содрогнулся Моринготто, великий страх обуял его, ибо он понял, кто помог его врагу. И понял он, что настал час его судьбы.
Встал Черный Враг со своего трона и поднял свой молот, и напал на сына Феанаро. Но тот легко уклонился, и ударил в ответ, и черная кровь брызнула на пол подземелья.
Так начали они поединок, и худом обернулся он для Моринготто, и добром – для сына Феанаро. Ибо ни один волосок не упал с его головы, а каждый удар находил цель. Стонал Враг от боли, и выл от страха, и все дальше отступал к стене подземелья. Но не просил он пощады, ибо знал – пощады не будет. Мера злобы его переполнила чашу терпения Творца.
Наконец загнал сын Феанаро Врага в самый угол и поднял меч для последнего удара. И почуял он, как влилась в него великая сила, и ударил он Моринготто прямо в черное его сердце. И закричал Враг Мира так, что затрясся весь Тангородрим, и душа его рассталась с телесной оболочкой и улетела за Грань Мира, ибо туда зашвырнула ее сила Единого.
А сын Феанаро взял Железный Венец, и вырезал из него Сильмарили, и вышел из недр подземелья. И когда сделал он это, рухнул Тангородрим, похоронив под собой всех, кто сражался за Врага Мира, а из подземелий вышло множество пленников.
Горе обуяло сына Феанаро, ибо погибли все его братья, и новую боль испытал он от гибели друга, но последний отсвет милости Владыки Всего Сущего коснулся его, и он понял, что нужно делать. Сел он на корабль, построенный Кирданом, и отплыл в Валинор, и отдал Сильмарили на хранение Валар, а сам остался жить в Благой Земле. Там он исцелился, и горе его превратилось в светлую печаль, а вскоре – и в радость, ибо быстро вышли все сыновья Феанаро из Чертогов Мандоса, ведь они искупили свою вину в последнем Походе за Сильмарилями. И вышел из Чертогов и седьмой его брат и друг, Финдекано Отважный, и радость старшего сына Феанаро не знала границ. Так радостью и светом кончилась эта история, что началась с тьмы и крови.
Название: Звезда для пепла
Размер миди (4 797 слов)
Жанры и категории: AU, местами юмор
Рейтинг: G
Персонажи Келегорм, Куруфин, Лютиэнь, НЖП, Финрод, Тингол, Мелиан, Саурон и Берен.
Примечание: Возможен OOC
Гильрис поправила стрелу на тетиве и вновь уставилась на равнину. Естественно, никого она там не обнаружила. По совершенно непонятной причине последнее время её перестали отправлять на саму границу. Хотя и граница у Нарготронда – смех один. Особенно после Аглона. Там было тяжело - и не раз, и не два у синдэ возникало желание плюнуть на маскировку и разогнать отряд-другой орков чарами. Но она этого не сделала. Потому что это означало разрушить всю тщательно выстроенную игру. Испортить вполне убедительную легенду.
Когда она сбегала из родного Дориата туда, на северо-запад, стремясь увидеть неизвестных родичей, прибывших из Амана Благословенного, она слабо представляла себе, чем всё может закончиться. Конечно, девушку до глубины души поразила весть о Резне в Альквалондэ, но почему-то даже это не остановило её. Как она сама себе это объясняла: её вела сама судьба.
И привела. На внутренний круг охраны главного города нольдор Третьего Дома. Нет, ничего против арфингов она не имела. Они вызывали у неё искреннюю симпатию. Но она была Верной Первого Дома. Одной из лучших. Так почему же её вновь и вновь посылают в этот раугов дозор у вторых врат?! Что она сделала не так? В Химладе она была на самом краю, пользовалась безграничным доверием своих Лордов. Своего любимого.
Как она хотела стереть с его лица боль потери, горечь поражения, как хотела рассказать о своих чувствах…! Но. Было одно «но». Кто она и кто он? Князь калаквенди, из того рода, что пролил кровь родичей синдар, и она… простая синдэ-лучница. Настоящий воин. По его словам. Им не просто ничего не светит вместе. Это просто нарушение всего, что только возможно. Даже если вдруг и всплывет вся правда о… Да и не важно. После побега родители наверняка её прокляли. Особенно когда узнали, куда сбежала любимая дочь. И чем сейчас занимается.
Ну вот, снова отвлеклась. Вместо того, чтобы бдительно стеречь внутреннюю границу, она вновь думает о чём попало. Но это назначение раздражало Гильрис безмерно. Даже больше чем необходимость постоянно отводить всем глаза. Но раньше, на переднем крае, у неё был шанс как-то выделиться, стать ещё более заметной, попасть в ближний круг Лордов, быть ближе… И ведь ей это почти удалось! А потом это дурацкое назначение. Вне городских стен. За несколько лиг до настоящей границы.
Ненавижу…
Знакомый эльф из арфингов сменил Гильрис, и девушка привычно направилась проверять остальные посты. Чтобы хоть чем-то заняться. И не думать о прошлом и настоящем. Не думать о нём. И вообще не думать.
— Привет, Иуллит! У нас всё спокойно. У тебя как?
— У меня тоже.
Незаметно синдэ добралась до башни стражей. Немного рассеянно ответив на рутинные вопросы, девушка устроилась в углу с чашкой квениласа. Иуллит, Тлеющий Пепел. Надо же было ей выбрать именно такое имя. А как всё было просто вначале. Забавная вышла ситуация…
…Эльдэ притаилась на краю леса, наблюдая за лагерем нольдор. Они были совсем другие, непохожие на синдар. Даже язык немного другой, но понять можно. Только вот почему у них два лагеря? Они, словно враги, разошлись по разным берегам озера, не стремясь общаться. Странно как-то. Разве можно так относиться к родичам?
— Здравствуй! Ты чего здесь прячешься? Как тебя зовут?
Синдэ резко развернулась и, не удержав равновесие, упала. Неожиданно возникший за её спиной нольдо рассмеялся и подал ей руку.
— Прости, если напугал. Так кто ты, милое создание?
— Иуллит.
Слово вырвалось раньше, чем девушка успела осознать его.
— Иуллит? Красивое имя. К сожалению, я ещё плохо понимаю ваш язык. Может, переведешь?
— Это… это тлеющий пепел.
— Тлеющий пепел? Странно, не сказал бы, что оно тебе подходит.
Синдэ смутилась. Вот как теперь объяснить, что это прозвание, скорее, подходит ему самому? Она просто взглянула в Его глаза, и именно это определение для поразившего её цвета вдруг сорвалось с губ. И теперь ведь не отвертишься. Но природная бойкость и попытка скрыть смущение не позволили растеряться окончательно.
— Зато хорошо соответствует характеру!
Нольдо с интересом приподнял бровь.
— Вот как? Надеюсь, у нас будет возможность поговорить…
— Турко! Где тебя носит? Ах, ну конечно! Брат, мы всего ничего в Эндорэ, а ты за своё!
— Турко…?
Эльф рассмеялся.
— Туркафинвэ Тьелкормо Феанарион к вашим услугам, леди Иуллит. А это мой брат – Куруфинвэ Атаринке.
— Келегорм и Куруфин на синдарине. Добро пожаловать в лагерь Первого дома.
Потом она долго разбиралась в отношениях в семье короля. Но твердо знала, что больше не вернется в Дориат. А в том, что её не найдут, синдэ была уверена: морок, скрывающий ее истинный облик, удался на славу. Правда, иногда она скучала по сестре - всё же до сих пор они были неразлучны. Пока судьба не привела её к нольдор. К Нему.
Эру, как странно было отзываться на это имя. Она каким-то чудом убедила их в своем искреннем желании стать им Верной. И стала. Хотя Куруфина она откровенно побаивалась, пускай и не знала почему. И с детьми Финарфина наедине не любила оставаться. Они часто бывали в Дориате, видели её сестру и неплохо владели чарами. Не хватало еще, чтобы её узнали!
Гильрис улыбнулась, вспомнив, как получила второе имя.
В тот день Он посмотрел на неё с уважением. Она так обрадовалась, что не удержалась и ночью сбежала танцевать на поляне недалеко от строящегося Аглона.
Танец-песня, танец-радость был для неё светом. Когда он закончился, ей даже стало немного грустно от того, что под чужой личиной ей пришлось почти позабыть об этой радости.
— Невероятно…
— Ой, Келегорм! То есть, прости Лорд Келегорм.
— Будет тебе.
Он подошел к ней и как-то странно посмотрел ей в лицо. Синдэ мысленно выругалась и подправила морок, пытаясь не утонуть в сером омуте его глаз.
— Странно. Мне показалось, что Звёзды танцевали вместе с тобой. Ты случайно не волшебница?
— Нет, что ты…
— Я уже говорил, что имя Иуллит тебе не подходит. А теперь я знаю, как тебя зовут.
— И как?
— Гильрис. Королева Звёзд. Вот это тебе подходит.
Эру, как же она гордилась этим именем. И делала всё, чтобы Он ещё раз посмотрел на неё так же. Но этого так и не повторилось, а теперь у неё и вовсе нет никаких шансов. Внутренняя охрана, вместе с арфингами, отказавшимися от своего короля. И не надо про коварные речи феанариони! Если бы они действительно были верны Финроду, то никакие - вспыльчивые Келегорма, разумные ли Куруфина - речи их бы не остановили. Все события ей пересказали свои же. Воины-феаноринги. А правильные выводы она сделала сама.
Ну вот, наконец смена закончилась, и можно вернуться в город. Их город. Наш город.
Гильрис привычно скользила по общей обеденной зале, мимолётно здороваясь со знакомыми. Странно, почему Лорды задерживаются…
— Просим прощения за опоздание, друзья. И разрешите представить вам нашу гостью…
Гильрис повернулась на голос Келегорма… и застыла.
Нет, это невозможно! Как? Когда? Почему? Зачем? За что?
На пороге стояла Она. Та, кого синдэ меньше всего хотела видеть здесь и сейчас. А Он смотрел на неё. Влюблёнными глазами.
Эру Единый и все Валар! За что? Почему именно в неё?
Гильрис металась по своей комнате. Как она высидела этот ужин и добралась до флигеля феанорингов, синдэ не помнила. Это было невозможно, немыслимо. Как могла принцесса синдар, дочь майэ Мелиан и ненавидящего нольдор владыки Тингола оказаться здесь, в Нарготронде?!? Что-то здесь было не так. И очень сильно не так. Даже слишком.
Синдэ развернулась и изо всей силы ударила кулаком по стене. Так не должно быть. Не должно. Лютиэнь не могла здесь появиться. Родители не допустили бы этого. И вся пограничная стража тоже. Но она здесь. И, главное, Он смотрит на неё. Хотя она ни-че-го для этого не сделала, тогда как Рис практически из кожи вон готова была вылезти за один только взгляд. Хоть немного похожий на те, что Турко расточал полумайэ.
Да, возле прекрасного сына Феанора всегда было много девушек, но никогда они не получали ничего кроме любезной улыбки, но это… неужели он по-настоящему…
Нет! Она не сдастся. Сделает всё, лишь бы этой свадьбы не было. Это будет её счастье, а не Лютиэнь.
Месяц спустя решительность девушки поколебалась. Келегорм продолжал крутиться вокруг дочери Тингола, и та, похоже, не испытывала к нему неприязни. Если они любят друг друга, то кто она такая, чтобы им мешать? Просто девушка, которая хочет счастья. А оно, похоже, скрылось в туманной дали…
Всё, тянуть больше нельзя.
И всё же… Всё же у синдэ не хватало духу раскрыться. Она уже привыкла быть Иуллит Гильрис, а не… Ладно, ещё несколько дней ничего не изменят. А ей ещё один дозор будет полезен. Может, она, наконец, разберется в себе.
Оказалось, нет. Что-то изменилось за эти недели. Во-первых, Гильрис решилась на откровенный разговор с Лютиэнь. С Тьелкормо и так всё ясно, а вот с принцессой... Этому в чём-то способствовало то, что Рис удалось, наконец, пробиться в пограничный отряд. Без ведома Лордов, правда. Но, вновь почувствовав пьянящий дух опасности, синдэ поняла, что прятаться от себя бессмысленно.
Во-вторых, явно что-то произошло в Нарготронде. Она чувствовала какое-то напряжение во флигеле Первого Дома. К чему бы это…?
Благоразумно не показываясь Лордам, Гильрис быстро привела себя в порядок и отправилась к принцессе. И совершенно неожиданно для себя обнаружила стражу у её дверей.
— Привет, Иуллит! Что-то давно тебя видно не было.
Синдэ криво усмехнулась:
— Я… выезжала из города…
— А Турко знает?
— Нет.
— Попадет тебе.
Девушка обаятельно улыбнулась:
— Не попадет. Если не узнает. Но, по крайней мере, до сих пор не влетело. Я, кстати, по его поручению.
— Ой, Рис, смотри, доплетешь интриги! Хотя… может, ты её убедишь? Всё же вы с ней из одного народа…
Гильрис улыбнулась загадочно:
— Возможно, – и осторожно переспросила, - убедить в чем?
Нольдор посмотрели на неё как-то странно.
— Что её свадьба с Лордом Туркафинвэ выгодна и ей лично, и Дориату в целом.
Девушка едва не пошатнулась. В глазах потемнело. Эру Единый! Свадьба… Уже! Так быстро? Неужели уже всё потеряно?!
Найти в себе силы улыбнуться:
— Ну, да, свадьба. Так я пройду?
— Конечно.
Гильрис проскользнула в комнату - принцесса занималась вышиванием. Синдэ вздохнула, скинула морок и тихонько позвала:
— Лютиэнь!
***
— …Нет! Это невозможно! Ты и какой-то… какой-то смертный!
— Ну вот, и ты о том же! Ну пойми, он не такой как… как все! Он особенный…
— …Эру Единый, Лю, ну ладно, вы любите друг друга, но как ты могла отправиться в этот поход одна?! О чём ты думала?
— Лютик, пойми, я знаю, чувствую, что он попал в беду! Я хочу спасти его! А они меня заперли!
— Не называй меня Лютик! Терпеть не могу это прозвище! И правильно заперли! Это путешествие – верный путь в Мандос!
— Ты не понимаешь…
— Я как раз понимаю. Ты хочешь быть с ним. Любой ценой. Но зачем тогда, во имя всех Валар, ты путаешь разум Келегорму?
— Что? Ничего я ему не путаю… Постой, а как ты вообще сюда попала?
— Очень просто. Ногами. Слушай…
— Да… И кто из нас после этого сумасшедшая, а, Лют..
— Я же просила меня так не называть! Я просто сделала свой выбор. А ты - свой. Но помочь сбежать даже не проси.
— Но если ты всё понимаешь, то почему…?
— Потому что не могу предать его. И я не понимаю, как ты… почему он тебе не нравится?
— Сердцу не прикажешь…
— Лютиэнь, Лютиэнь… Он же на тебя так смотрит. Я бы всё отдала, лишь бы он на меня так посмотрел.
— Так вот в чём дело! Ты его любишь! И зачем тогда сватаешь ему меня?
— Потому что он любит тебя. Это очевидно.
Лютиэнь печально покачала головой.
— Он любит мою красоту и армию отца. А ты просто никогда ему не показывалась, какая ты есть. Мы же…
— Принцесса… Та-ак, а это ещё что? Точнее кто?
Девушки обернулись – в дверях стоял Куруфин, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Снова волшебство?
В синдар полетели развеивающие иллюзии чары, но ничего не изменилось. Гильрис задохнулась. Эру Единый, что сейчас будет! И как только нас застали врасплох?
— Та-ак. Интересно… Тьелканаро! – лорд окликнул заглянувшего в дверь стражника. — Кого ты сюда пропустил, несмотря на приказ?
— Так Иуллит же. Она сказала, что по поручению Лорда Туркафинвэ…
— Вот как, — обернувшись, Атаринкэ скептически протянул:
— Значит, Гильрис? — Ещё раз оглядел девушку в черно-красном и припечатал: — Гильрис. Это кое-что объясняет. Но не всё. А объяснение очень нужно. Вам самим.
— Я всё могу объяснить.
— Так уж всё? Хорошо - но не только мне.
Несколько распоряжений младшим эльфам - и в покои приносят платье. Атаринкэ с усмешкой протянул ей наряд:
— Нисси благородных кровей платье более пристало, чем форма разведчицы. Переодевайся, вроде-Гильрис.
— Я не вроде, я…
— Нет. Теперь тебе нет веры, юная синдэ.
Крыть было нечем. И как она проглядела, что пятый феаноринг тоже владеет чарами? И отступать некуда. Эру, а что будет, когда обо всем узнает Турко…?
Через полчаса Куруфин уже ожидал брата в других покоях. Тот вошёл, спросив удивленно:
— Что же такого срочного произошло?
— Срочное, очень срочное и важное, Тьелко. Посмотри!
Третий феаноринг оглянулся. Зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза. Бредовое видение не исчезало: перед ним стояло две Лютиэнь.
— Что? Откуда?
— Мне бы тоже хотелось это знать, Турко. Но одно могу тебе сказать точно: одна из них — Гильрис.
— ЧТО?!
Охотник снова, уже внимательнее, посмотрел на нисси. И, повернувшись к одной из них, недоверчиво спросил:
— Иуллит?
— Да, мой Лорд.
Нольдо почти упал в кресло.
— Ничего не понимаю.
Куруфин, тоном немного ленивым, но явно не оставляющим возможности для отказа или лжи, обратился к девушкам:
— А вот теперь вам действительно пора всё рассказать.
И Гильрис честно рассказала всё. С самого начала. Ну, почти всё. Чувства остались за рамками. И, возможно, зря. По мере её рассказа Келегорм мрачнел всё больше и больше. А когда синдэ замолчала, он, посмотрев ей в глаза, произнес только:
— Как ты могла?
И вышел. Атаринкэ откинулся в кресле.
— Значит близнецы. Лютиэнь и…?
— Лютиэль.
— Что ж… Раз, по твоим словам, Тингол и Мелиан тебя уже не ищут…
— Неправда! Мы никогда её не забывали и не прекращали искать!
— Лютиэнь!
— Ещё лучше. Это значит, что за твое возвращение в лоно семьи Тингол будет нам очень обязан… Это даже лучше, чем брачный союз. Он официально искал одну, а мы ему нашли двоих. Гонец отправится сегодня же.
— А мы?
— А вы пока посидите взаперти. Уже с более надежной охраной. Я надеюсь, здесь нигде ваша тройняшка не бегает?
Гильрис-Лютиэль смотрела в пол:
— Нет.
— Вот и отлично.
Нольдо ушел. Замок щелкнул. Гильрис уронила лицо в ладони и расплакалась. Лютиэнь опустилась рядом с ней.
— Что же мы натворили…
***
…Куруфин зашел в комнату брата и поморщился от резкого винного духа.
— Тьелко, сколько можно?
— Сколько нужно, столько и можно.
— Брат, что с тобой происходит? Всё просто отлично. Мы окажем Тинголу очень весомую услугу, а значит, сможем просить очень и очень многого. Или ты это из-за девчонки?
— Ты прав, Курво. Как всегда прав.
Младший сел рядом с Охотником.
— Турко, неужели ты действительно так в неё влюбился? Если это так, то тогда я тем более ничего не понимаю. Или это из-за Гильрис?
Вместо ответа третий феаноринг спросил:
— Пить будешь?
Атаринкэ внимательно посмотрел на брата.
— Так, Тьелкормо, что ты задумал? — и чуть подумав, кивнул:
— Буду.
Келегорм налил себе и брату.
— Ничего я не задумал. Я просто хочу напиться.
Выпили.
— Ты уже потратил на это больше недели. И не прекращаешь. Что, не берёт?
— Берёт. Но желаемого результата всё равно нет.
Куруфин снова посмотрел в почти трезвые, но какие-то потерянные глаза старшего. Он решительно не понимал, что происходит с Туркафинвэ. С того вечера, как выяснилось, что верная им синдэ - на самом деле сестра-близнец Лютиэнь, он стал сам не свой. И это Искусному совсем не нравилось.
— Куруфинвэ!
Пятый феаноринг просидел с братом полночи и теперь мечтал лишь о том, как бы добраться до своих покоев, когда его перехватил кузен.
— Артаресто, что-то случилось?
— Случилось, кузен. Вся эта история с Лютиень…
— Проболтались…
— Ты слишком поздно сказал им молчать. Негоже держать принцессу взаперти. И я как наместник короля требую, чтобы…
— Наместник короля, а ты сам согласен потом бегать за ней по всему Белерианду и потом объясняться с владыкой Тинголом, к которому уже отправлен гонец с вестью, что его дочь здесь, в Нарготронде?
— Что…?
— А ты полагал мы собираемся заточить её здесь навечно? Прости, что разочаровал.
— Вы действительно собираетесь вернуть её Тинголу? Тогда зачем была нужна вся эта суета со свадьбой?
— Артаресто, кто тебе это рассказал? Затем и была нужна, чтоб все, кому не лень, спрашивали. Сейчас уже разницы нет. Или ты поверил, что мы заставим её выйти замуж за Турко насильно?
— Куруфин, я…
— Рестьо, я тебя очень прошу, отстань. Если сильно хочешь всё знать, почему бы тебе не отправить к н… ней Финдуилас поболтать?
***
Человек сидел в полутемной комнате, прислонившись к стене. Кто бы мог подумать, что эльфы могут строить крепости с такими неуютными помещениями. Он уже много раз проклял своё решение пойти за помощью к Ному. Кто бы мог подумать, что город, поверив речам феанариони, откажется от своего короля? Его спутниками стали лишь десять эльдар. И вполне естественно, что далеко они не ушли… От такого защиты нет.
***
— Нет, я тебя не понимаю... Как можно было бросить всё и сломя голову понестись помогать какому-то смертному? Оставив брата «на растерзание» феанорингам? Зная, что это поручение - всего лишь попытка послать этого адана как можно дальше. И ведь живешь в Эндорэ не один век, знать должен, что пожелание «сходить в Ангбанд за Сильмариллом» означает лишь очень вежливое пожелание сгинуть.
Арфинг не успел ответить – в зал вошел вестник.
— Что ещё?
— Вот. Послание от феанариони для Владыки Тингола.
— Вот как? Интересно…
Не обращая внимания на резко побледневшего арафинвиона, его собеседник принимает свиток. Изящная ладонь расправляет пергамент.
— Невероятно! Двое…
Сидящая рядом бледная темноволосая леди вскидывается.
— Что?
— Посмотри, что они пишут…
Невнятный возглас.
— Именно. И это значит… — по губам говорящего пробегает тонкая усмешка, от которой стоящего рядом Финрода пробирает дрожь, — вот, что они получат в ответ…
***
— Турко!
— Что ещё?
— Удачно, что ты прекратил своё занятие. Пришел ответ от Тингола!
— Вот как? И что он пишет?
— А пишет он…
***
— … я благодарен сыновьям Феанора за помощь в поисках моих дочерей и признаю их заслуги. И в знак возможного примирения между нольдор и синдар я благословляю брак любой из них с одним из феанариони. И буду рад видеть счастливую пару и вторую мою дочь здесь, в Менегроте. Элу Тингол, Владыка Дориата.
Куруфин свернул свиток.
— Это невозможно! Отец не мог такого написать!
— Смотрите сами: вот его печать и подпись. Послание доставили в Нарготронд полчаса назад.
— И что теперь? Вы заставите меня всё же выйти замуж за Келегорма на основании этого?
Одна из девушек вскочила, игнорируя бледность второй.
— Никто вас неволить не будет, леди. Но в любом случае вы отправитесь домой, в Дориат. Как можно скорее.
— Нет!
— Да. Это не обсуждается, Гиль… Лютиэль. Мы выезжаем через три дня.
Посольство сыновей Феанора, сопровождающее дочерей Тингола, было на полпути от Дориата, когда на него неожиданно напали. Судя по всему, ловушка готовилась заранее. Нольдор отчаянно сопротивлялись, однако противников было больше, и подготовлены они были хорошо. Даже слишком хорошо. Феанарионов и близнецов взяли в плен - и потащили на Север. К Волчьему острову. Прислужникам Моргота досталась славная добыча, а Саурону - новое неплохое развлечение. Надолго.
Занимался рассвет. Финдарато лежал у почти потухшего костра, не открывая глаз и внимательно прислушиваясь. Сердце колотилось, как бешеное. Это было страшно. А главное, не разобрать, где сон, а где явь. Точно было лишь одно. Он должен вернуться в Нарготронд. Правда это или нет, но должен. Должен вернуться и выяснить.
***
— Итак, на самом деле у Тингола две дочери. Близнецы. Изумительно. И обе, рано или поздно, попадают в руки сыновей Феанора.
Фигура медленно прохаживается по комнате, к стенам которой прикованы пленники. При упоминании сыновей Феанора, последним в ту же секунду достается от внимательно следящих за интонациями господина орков.
— И при этом они неожиданно посылают письмо самому Тинголу, выражая желание вернуть сбежавших девчонок, — изящная кисть очерчивает овал лица одной из синдар. Один из нэров пытается преодолеть хватку цепей. За что и получает ещё одну порцию ударов. Тут же вскидывается второй и тоже получает свою долю.
— При этом они странно игнорируют более чем щедрое предложение брачного союза, предложенного Элу. И что же получается? Получается: либо феанариони растеряли в осаде весь характер, унаследованный от Пламенного Духа, либо здесь есть ещё что-то, чего я не знаю. Но очень хочу узнать, – кивок оркам. — Девчонок в подвал. Этих, — взмах в сторону феанариони, — в пыточную. Пообщаемся.
***
Гильрис уже тысячу раз прокляла собственную нерешительность. Если бы она тогда не смолчала. Если бы решилась рассказать всё… тогда всё было бы совсем иначе. А теперь уже ничего не поправить. Ничего не вернуть. Ничего.
***
Нарготронд был близко. Очень близко. Но ему нужно было отдохнуть. Иначе он не дойдет до города. А должен. Ещё один привал. Ещё одна ночь. Всего одна. Целая ночь.
***
— Итак, вы просто везли их в Дориат? Всего лишь? И вы полагаете, я вам поверю?
Гордый взгляд. Отстраненное молчание. Вызов в каждом тяжелом вздохе. Как будто это не они мгновения назад корчились от боли на дыбе, под кнутом и каленым железом.
— Я повторяю свой вопрос: какова была истинная цель вашей поездки. И молчать не советую. Потому что пока один из вас будет «отдыхать», второй будет получать «порцию» за обоих. Итак?
— Проваливай к Намо, Тху!
— Вот как? Значит, с тебя и начнем. Второго к стене. И не давать отворачиваться.
***
Эльф резко сел. Нет, останавливаться нельзя. Это невыносимо. Пускай он устанет, как собака, но он доберется до сокрытого города сегодня.
***
Пограничники мрачно обсуждали сложившееся положение. Вывод был простой: ничего хорошего. Артаресто неплохо командовал в свое время Минас-Тиритом, но справиться с целым городом не мог. Особенно после…
Шорох в кустах привлек их внимание.
— Кто здесь?
Под прицелом трех луков из сумрака проявилась фигура. Причем очень знакомая и недовольная.
— Государь?!
***
— Инголдо, брат! Ты вернулся, ты всё-таки вернулся!
— Рестьо… Да, я вернулся. Только вот… Где феанариони?
— Понимаешь, они…
Ородрет замялся, вселив этой заминкой ужас в фэа старшего брата.
— Они что…?
— Они… мы тут немного повздорили. Они в своем крыле.
Огромное облегчение, отразившееся во всём облике Финрода, несказанно удивило Артаресто.
— Брат…?
— Мне нужно с ними переговорить. Срочно.
Уже на полпути:
— Да, принцесса Лютиэнь ещё… уже здесь?
— Да, откуда ты…
— Просто знаю. А её сестра?
— Её кто?!
— Ясно.
***
Лютиэль надоело ждать в неизвестности. Хватит прятаться от самой себя! Её изводил не столько тот факт, что их заперли и надежно стерегли, сколько то, что Турко к ним не приходил вообще. С того «вечера объяснений» он больше ни разу не появился в их покоях. Куруфин приходил после этого только один раз — сообщить, что скоро они отправятся в Дориат. А она не хотела туда возвращаться!
Зато с ними теперь постоянно был Хуан - лежал у двери, грустно поглядывая на девушек. Может он понимал их? Девушки уже пробовали с ним говорить, но вместе ничего не добились. Зато потом Гильрис всё же выжала из него несколько мыслеощущений. Хозяину плохо. Из-за одной из тех, что он сказал охранять. Им тоже плохо. Но помочь нельзя.
Плохо из-за одной из них! Неважно из-за какой! Она должна во всём разобраться и помочь ему. И какая уже ей разница, будет ли он с ней когда-нибудь или нет. Он не должен страдать… Из-за них.
Поэтому, воспользовавшись моментом, когда сестра уснула, Гильрис развернулась вовсю. С замком пришлось повозиться, но годы, проведенные среди нольдор, не прошли даром. Страже удалось отвести глаза. Сложнее всего было с Хуаном. Скрепя сердце полумайэ решилась совсем чуть-чуть подправить приказ в его разуме. Охранять Лютиэнь. Одну.
Вроде получилось. Точно зная, где находятся покои феанариони и комната Келегорма в частности, синдэ со всех ног бросилась туда.
Возле самого порога решимость внезапно покинула её. Девушка робко заглянула в приоткрытую дверь: Турко сидел за столом, на котором стоял нераспечатанный кувшин с вином, и бездумно смотрел в пространство.
Не выдержав этого вида, совершенно несвойственного для Третьего феанариона, синдэ негромко позвала:
— Келегорм… — и тихо проскользнула внутрь.
Нольдо вздрогнул, заметив её.
Возмущенное:
— А ты что здесь делаешь?
Твердое, скрывая дрожь:
— Я пришла поговорить.
В глазах эльфа мелькает странное выражение, и он вновь переводит взгляд на стену:
— Нам не о чем говорить, — пауза. — А Хуан как тебя пропустил?
— Я с ним договорилась. И мне действительно очень нужно поговорить с тобой. Очень нужно.
— Договорилась? Странно. Хотя вам, майар, проще. Но нам всё равно не о чем говорить, Гильрис.
Он узнал меня! Он нас различает! А вдруг это… Или всё же Лю…
— Нет, есть. Если тебе нечего мне сказать, то мне есть что.
— Да?
— Да! Я не хочу возвращаться в Дориат. Я хочу остаться с тобой. И если даже вы вернете меня домой, я тут же оттуда сбегу. И никто меня не остановит.
— Это ещё почему?
В глазах Охотника замерцал интерес. Правда, теперь, когда серые сумерки его глаз были направлены на неё, Гильрис начала терять уверенность.
— Я… понимаешь… Это уже давно случилось. Ещё тогда, в лесу. А потом, недавно, на границе, я поняла, что… Нет, не то, я не то говорю. Просто… Понимаешь, я…
Келегорм вскочил.
— Это на какой ещё границе?!?
Девушка едва не присела под напором этой ярости.
— Границе Хранимой равнины.
— Что?! Ты как туда попала?!
— Я… Я в дозоре была!
— В каком, к раугу, дозоре, если я запретил?!
— Ну не могла я больше на воротах стоять!
— Дурочка, тебя же могли убить, ранить, да всё что угодно!
Нольдо бушевал ещё минут пять, а эльдэ пристыжено смотрела в пол, не совсем понимая причину этой вспышки и приказа о её «невыпуске».
— Так что там с лесом? И каким, кстати?
Да, что-что, а выбить собеседника из колеи неожиданным вопросом Турко умел.
— С тем, на берегу Митрима.
— На берегу Митрима?!
— Да, я тогда… То сочетание — Иуллит — это не моё имя…
— Это я уже знаю!
— …это пришло мне в голову, когда я увидела твои глаза…
— Глаза убийцы твоего народа.
— Нет! Глаза эльфа, который…
Голос эльдэ стал совсем тихим.
Тьелкормо неуловимым движением оказался напротив синдэ и, приподняв её голову за подбородок, посмотрел в глаза:
— Который…?
А Лютиэль просто не могла ответить, лишь зачарованно глядела в Его глаза, не в силах произнести то, что лежало на сердце.
И тут он сделал то, о чем она даже мечтать не смела. Он её поцеловал. Вот ты какое, счастье.
Отстранившись и легонько погладив синдэ по щеке, он тихо спросил:
— Я правильно понял, meldanya?
Девушка тихонько рассмеялась:
— Да, melethen, – и прижалась к любимому. — А я боялась, что ты любишь Лютиэнь.
— Так и было. Пока я не увидел твой истинный облик. Я ведь тоже давно в тебя влюбился. А понимать это начал только в Нарготронде. Потому и запретил ходить в дозоры. А она… Она просто была, как твое отражение. Вот и получилось всё так глупо…
— Глупо. Я так перепугалась. Особенно там, в её покоях. Когда ты… А потом - когда ты не стал приходить.
Нольдо погладил её по волосам.
— Прости меня. Я вел себя, как дурак. И эти слова… Я обвинил тебя в своих же ошибках.
— Твоих? А по-моему, всё было справедливо… Я ведь так долго обманывала тебя…
— Ты была настоящей. Почти. Но облик не в счет. Я обвинил тебя в том, что мы потеряли столько времени, держась друг от друга на расстоянии, как Лорд и Верная. А потом я не смог себе этого простить, думал, ты меня и видеть не захочешь. Прятался.
— Я? Тебя? Не захочу видеть? Я, скорее, не захочу тебя отпускать! Никогда!
***
— Атаринкэ!
Мастер оторвался от работы, услышав знакомый голос.
— Финдарато?
— Как видишь.
— Так быстро? И как, успешно?
Удивление вместе с легким разочарованием быстро скрылись за обычной благожелательной маской.
— Быстро, потому что недалеко. А насчет успеха… Для начала я хочу поговорить с дочерьми… дочерью Тингола.
Феаноринг хмыкнул.
— С которой из них?
Финрод побледнел.
— Значит они обе здесь? И вы собираетесь в Дориат? После свадьбы?
Куруфин приподнял бровь.
— Значит, ты знаешь, что их двое. Мы собираемся их отправить в Дориат. В обмен на армию от Тингола. А свадьба… Сомневаюсь, что она будет… И причем тут свадьба? А, ясно, —нольдо помрачнел. — Артаресто уже пожаловался…
— Он здесь ни при чем. А как же послание от Тингола?
— Какое послание? Мы его ждем. Но он что-то тянет с ответом.
— Он не тянет. Боюсь, он просто ваше не получал.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что я сам только что из Дориата.
— Вот как?
— Именно. Но Тингол догадался, что Лютиэнь в Нарготронде. И нам нужно вернуть её домой. Как можно быстрее.
— За этим дело не станет. Осталось дождаться его послания.
— Не стоит. Можно сказать – я и есть это послание. Где девушки?
— Финдарато, я уже, кажется, сказал, что нам нужна армия.
— Куруфинвэ…
— В конце концов, нервы эти девчонки нам помотали изрядно. Особенно Турко.
— Курво, так нельзя…
— Можно. И не ищи у меня совесть.
— Значит, мне нужно поговорить с ними. Это раз. Два: я король Нарготронда и имею право приказывать.
Искусный обезоруживающе улыбнулся.
— Имеешь. На своей территории. А это флигель Первого Дома, и мы твоим приказам не подчиняемся.
Финрод, несмотря ни на что, был само терпение:
— Куруфинвэ, Тингол ждет Лютиэнь и её сестру. И будет очень вам признателен…
Феаноринг резко повернулся к двери.
— Ладно, давай выслушаем мнение Турко. Он ведь старший, и ему решать. Тем более что Лютиэнь нашел его Хуан, а Лютиэль много лет была его Верной.
— Что?!
Не слушая кузена, Атаринкэ прошел по коридору и заглянул к Туркафинвэ. Быстро отпрянул назад и прикрыл дверь. Задумчиво пробормотал:
— Знаешь, а похоже, свадьба всё же будет.
В ответ на безмолвный вопрос, буквально написанный на лице Финрода, послышалось раздраженное:
— Турко сейчас самозабвенно целуется с кем-то из близняшек.
Финрод сполз по стене, не зная, плакать ему или смеяться:
— Да уж. Интересно только, с которой…
В покоях Лютиэнь, к которой поспешил наведаться слегка пришедший в себя король, всё, наконец встало на свои места. Тьелкормо и Гильрис заявились минут через двадцать, и после долгих обменов любезностями и информацией, выяснилось, что:
— отряд Финрода действительно далеко не ушел;
— …но перехватил их не Саурон, а Тингол;
— …поскольку из Дориата сбежала Лютиэнь. Причем так, что все оказались в курсе, куда и зачем…
— …а Тингол логично рассудил, что если ее возлюбленный будет водворён в Дориат, то и принцесса туда вернется;
— За Сильмариллом Берена никто не посылал. В буквальном смысле слова. Его просто послали, а он… синдарин плохо знает;
— Там же, в Дориате, по случайной оговорке Элу, Финрод узнал об еще одной беглой дочери Тингола…
— а супруга Тингола как-то выяснила, что одна из ее беглых дочерей уже в Нарготронде - и Финрода отправили её возвращать;
— Берен сидит в Менегроте под замком, как гарантия возвращения второй блудной дочери домой;
— По дороге Финдарато начали мучить дурные предчувствия и не менее дурные сны. Причем так, что сон и явь для него смешались – но всё ведь в итоге обошлось?
— Келегорм и Лютиэль женятся. И всех ставят перед этим фактом.
В общем… у Тингола просто не было выбора.
ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 lonely-mountain.diary.ru/p186072571.htm
Открыть все тэги MORE в этом посте
URL записиНазвание: Мальчик мой
Размер: драббл (460 слов)
Жанры и категории: AU, ангст
Рейтинг: G
Персонажи: Эарендиль, спойлерМаэглин
Cпи, мальчик мой, сын…
Мать недаром назвала тебя «Драгоценностью Мира». Твои волосы сияют, как золото, твои глаза сверкают, как самоцветы. Ты – самое прекрасное дитя на свете, мальчик мой.
Так недавно ты бегал по зеленой долине и смеялся, мальчик мой…
Гладил кору меллорнов…
Украшал волосы белыми эланорами…
Смотрел, как радуга играет над струями фонтанов…
Стоял на белой стене города, подставляя лицо ветру…
Теперь всё не так.
Фонтаны обратились в пар, остовы меллорнов вздымают к небу обгоревшие ветви, белые стены почернели от пожаров.
Город, город мой, как случилось так, что ты стал обителью крыс и воронов, где слышны лишь рыдания и плач призраков, где мрачные тени скользят меж почерневших руин?
Быть может… эта мысль терзает меня неустанно… быть может, в этом виноват я.
Я пришел в этот город нежданным и незваным и принес с собой горе и беду.
Я ушел из города, нарушив закон.
Тяжелые мечи, сильные волосатые лапы, хриплые голоса, грубый смех…
И я, я, не склонившийся перед врагом в самой ужасной из битв, испугался. Ледяной ужас жесткой рукой сжал мое сердце. Я… чуть не склонился, чуть не предал.
Чуть.
Спасение пришло, когда я уже утратил надежду. Она всегда видела дальше других, она чуяла беду. Она послала ко мне спасителя.
Человек был отважен и силен, ему с малым отрядом удалось догнать меня и моих пленителей у самой Черной Крепости и отбить меня. Мы вернулись в Белый Город.
Я стал тогда другим. Страшная опасность, дрожь в грубых руках врагов, чудесное спасение изменили меня. Я понял, что ненависть и своеволие принесут лишь злые плоды, и быть врагом тех, кто спас меня от участи худшей, чем смерть – это черная неблагодарность, недостойная Звездного Народа. Я полюбил тех, кого раньше ненавидел.
Но злой плод всё же созрел. Враг понял, где стоит Белый Город, он всё же нашел нас и послал к нам несметное войско. Король был ослеплен любовью к творению рук своих и остался в городе. Это было ошибкой.
И за нее дорого заплатили.
Король погиб под развалинами своей башни, а рядом с ним погиб муж его дочери, защищавший его до последнего вздоха.
Твоя мать не вынесла горя и бросилась со стены в огонь.
Мне хотелось последовать за ними, но ведь был еще ты, мальчик мой…
Я знал о подземном ходе, я повел всех, кто уцелел, туда. Я нес тебя на руках, а ты горько рыдал и звал мать и отца.
Но они уже не слышали тебя.
Теперь мы идем на юг. Не знаю, что ждет нас там. Но знаю, что я должен спасти тебя, тебя, последний росток Белого Города.
«Драгоценность Мира» - что значит это? Я не знаю. Твоя мать была мудра, она видела дальше других. Быть может, разгадку найдем мы на юге, у Моря.
А пока спи, мальчик мой, сын Туора и Идриль, внук могучего Тургона. Я буду охранять тебя.
Спи, мальчик мой.
Название: Тень от Пламени
Размер: Драббл (822 слова)
Жанры и категории: AU, ангст
Рейтинг: G
Персонажи: Феанаро и его супруга
Примечание: спойлерФеанаро женится на девушке из телери
Девушку из Лебединой Гавани звали Альквенэль. Она была красива – как все среброволосые телерэ. И ничем не отличалась от остальных девушек, разве что тихим спокойствием, незамутненным, как воды древнего озера.
Голос у Альквенэль был неожиданно глубоким и сильным, почти мужским. Девушка любила играть на арфе, любила петь – но соплеменников тревожили ее странные песни и непонятная задумчивость. Впрочем, Альквенэль пробудилась там, на восточном берегу, подле уже полузабытого Куивиэнен, а у Пробужденных всегда была та или иная особенность, которую они держали в тайне от молодого поколения, выросшего под сенью Таникветиль.
Никто не знал, чем она приглянулась старшему сыну короля нолдор Финвэ. Феанаро много времени проводил в Альквалондэ, помогая в устроении города, и встретил свою любовь, как поется во многих песнях, на морском берегу.
Рассказывали, что его заворожил голос Альквенэль, и принц нолдор захотел проникнуть в тайну ее пения и в тайну ее молчания, ибо говорила Альквенэль мало и неохотно.
Ходили также слухи, что девушка вначале наотрез отказала влюбленному принцу, чем вызвала его непреодолимый гнев и даже угрозы покинуть навсегда этот мир и уйти в чертоги Мандоса к матери Мириэль.
Но кроме слухов ничего достоверного узнать не удалось. Девы-нолдэ морщили носики при упоминании о королевской семье, в которой почти все женщины были родом не из Тириона. Альквенэль же редко появлялась во дворце и была настолько тиха и незаметна, что ее стали называть Тенью Пламенного.
Затем для семьи Феанаро настало время детей…
Пятеро сыновей были похожи на отца. Первый унаследовал отцовскую силу и отвагу, второй – ловкость, третий был так же безрассуден, четвертый так же вспыльчив, пятый так же упрям.
Последними Альквенэль родила среброволосых близнецов, лица которых словно повторяли ее черты.
Она была настолько тиха и незаметна, что, когда Феанаро гордо выехал из Тириона в свою северную ссылку, все были уверены - Альквенэль осталась у родственников в Альквалондэ.
В покинутой усадьбе Феанаро опустевшими покоями гулял только ветер, играя завесами, дотрагиваясь до вышитых скатертей, перебирая струны маленькой арфы. И как-то, в час сияния Тельпериона, по дому тихо прошла серебристая тень, касаясь то одной, то другой вещи. Затем тень исчезла, а несколько прохожих эльдар случайно увидели, как из ворот выехало три всадника – женщина в дорожном плаще и двое юношей, с виду похожих на телери.
В доме Пламенного больше не звенели печальные струны, и ветер скучал за привычной игрушкой.
Телери никогда не обращали особого внимания на то, что творится во всем остальном Амане. Они слегка удивились, когда угасло привычное сияние Двух Древ, они немного испугались, когда черная тень накрыла Альквалондэ и понеслась на восток, на мгновение словно забрав с собою звезды, но в целом их жизнь не изменилась.
Только время остановилось - впрочем, для Альквенэль оно остановилось в тот миг, когда она покинула Форменос. Да, она жила там с мужем и сыновьями, но Пламенный, занятый только Сильмариллами, перестал уделять жене даже крохи тепла. Потому Альквенэль и решила проведать родичей, надеясь, что уставшие чувства отдохнут в разлуке.
Затем у подножия Туны вырос военный лагерь…
Альквенэль проведали ее старшие сыновья и рассказали о гибели короля Финвэ и о пропаже Сильмариллов. Рассказали они и о Клятве, которую дали вместе с отцом. Они были решительны и отважны, а жесткий блеск серых глаз напомнил Альквенэль об их отце.
- А почему не пришел Феанаро? – спросила она, и Нельо, ее первенец и любимец, ответил:
- Отец сейчас у лорда Ольвэ, договаривается о переправе. Мы идем на войну.
Странный слухи ходили по лагерю нолдор, еще более странные слухи ползли по Альквалондэ, просачивались в окна домов с морским туманом. Времени не было, и в этом безвременье одни были готовы сражаться, а другие защищаться.
Когда на пристани поднялся шум, близнецы бросились туда, и Альквенэль лишь бессильно взмахнула белыми рукавами. Она металась по дому, понимая, что ничего нельзя ни изменить, ни остановить, но потом все- таки схватила арфу и побежала на пристань.
Она опоздала, она знала, что опоздает еще тогда, когда в материнском прозрении дала близнецам странные имена «Рок» и «Обреченность». Она увидела пристань, усеянную мертвыми телами, и Феанаро, застывшего в страшной растерянности над мертвыми сыновьями.
Альквенэль так и не спросила у него, чья рука сразила их детей, так похожих на телери. Серебристой тенью скользнула она на пирс, зазвенели струны один раз, другой – и женский голос невероятной силы взметнулся к темному небу, на котором не видно было звезд.
И на глазах у пораженных нолдор корабли, за которые шел бой, уменьшились в размерах и превратились в стаю белых птиц.
Стая белых лебедей поднялась в черное небо, а голос звал, рыдал и бился о мраморные плиты, пока не оборвался на нестерпимо звенящей ноте.
Когда Феанаро подбежал к пирсу, там уже не было никого…
Нолдор всё-таки ушли – ушли берегом, надеясь на то, что на севере им удастся пересечь пролив по льдам.
Скованные Клятвой, словно цепью, Феанаро и его пять сыновей старались не думать о том, что случилось. Ценой больших потерь, воинство достигло Белерианда, и началась война, о которой поют совсем другие песни.
А эта песня – об Альквенэль…
В мягком сиянии нового светила, названого Итилем, многие видели, как бродит по Гавани серебристая тень, тихая и незаметная. Тень от давно угасшего Пламени.
А лебеди… Лебеди вернулись.
Название: Один шаг
Размер: мини (1 170 слов)
Жанры и категории: AU
Рейтинг: G
Персонажи: Идриль, Тургон, Арэдэль, Эол, Маэглин
Примечание: Возможен OOC
Тень пришла в Гондолин. Она долго кружила под его стенами, не осмеливаясь преодолеть границу светлых чар. Но ничто не длится вечно.
Сначала пропала сестра короля. Леди Арэдэль, белая Дева нольдор. Идриль, как могла, утешала отца и сама тосковала без неё, поскольку была очень привязана к тете. Много воды утекло с тех пор. И вот радостные вести! Она вернулась! Но кто это?
- Это мой сын, Ломион.
Радость, радость во дворце Тургона! Но почему же так тревожно на сердце?
Итариллэ чувствовала, что далеко не всё сразу рассказала Ириссэ. И оказалась права. Эол, Тёмный эльф. Гордый и свободолюбивый. Для него важно, чтобы семья вернулась. Но что-то непохоже, чтобы сын рвался обратно в Нан Эльмот. И нет пути из Гондолина.
Несогласие. Твердость. Решение за двоих. Отравленный дротик. Стремление защитить.
Нет, отец, не надо! Он сам не понимает, что творит!
Но лучшие лекари бессильны. Ириссэ… Тетя, подруга, наставница. И не унять гнева Тургона. Любые слова и доводы разбиваются о стену его горя. Убийца должен заплатить за смерть любимой сестры короля.
Идриль понимала горе отца, но чувствовала, что эта казнь повлечет за собой множество событий, и уже никто не в силах будет отменить их. Арэдель этим не вернуть, и она сама просила о милосердии к мужу, пускай своенравному, но всё же любимому.
Отец, отец, пойми, он уже сам наказал себя!
Маэглин… Почему, почему он молчит? Почему не вступится за отца?!
Эльдэ не понимала, как можно спокойно стоять и смотреть, как вершится судьба отца. Что заставляет его отстраненно наблюдать за подготовкой к казни? Ведь это же отец, его отец! Тот, кто подарил ему жизнь! Ровный взгляд. Бесстрастное лицо. Кто же ты на самом деле, сын сумерек? Есть ли у тебя сердце, душа? Всё то, что отличает эльдар и эдайн от келвар… Неужели ты уже успел возненавидеть его? Или же здесь скрыто нечто большее? Итариллэ вновь перевела взгляд с Маэглина на Эола. Горек был взор последнего. И горьки были его слова. Слова проклятия. И ни знака, ни слова в ответ. Дочь Тургона поняла, что Ломион выбрал народ матери, но зачем же тогда он отрекается от отца и ведет себя так, словно тот чужой ему? Что за тень на нём?..
Не было больше полной безмятежности в сердце Идриль. Эльдэ чувствовала, что проклятие Намо подошло очень близко к городу. Девушка не одобрила решения отца, хоть и скорбела об Арэдэль. И понимала, что не сможет полностью доверять Маэглину, поскольку видела странную тень в его сердце.
Вновь потекли беспечальные годы Ондолиндэ. Город изо дня в день становился всё прекраснее, росло мастерство его жителей и крепли защитные чары Владыки Ульмо. Постепенно начала забываться и эта тень. Точнее, она становилась всё тоньше. Или же Итариллэ просто старалась её не замечать?
С кузеном они общались ровно. Несколько раз он сватался к ней, но Келебриндаль не чувствовала в нём той искры, что могла бы зажечь в ней огонь любви. Отгремела пожаром Дагор Браголлах, и вновь наступило затишье. Новый союз и ещё одна война. Наместница. И город, застывший в тревоге и ожидании. Гулко отражаются шаги в пустых коридорах дворца. Тихо… Лишь чуть насмешливо звенит вода в фонтане одного из внутренних двориков. Подойти к нему, покинуть на мгновение тень дворца, слегка леденящую душу; выйти на ослепляющее яркое солнце.
Один шаг… Всего один. Но почему же он так трудно дается? Словно она пытается идти сквозь воду. И время словно застывает…
Резкий звон разбитой чаши. Досадливый возглас юного эльда на углу - и всё возвращается на круги своя. Дворик всё ещё тих и пуст, но где-то за его пределами слышен неясный шум города, именно такой, какой она так любит. Итариллэ присела на бортик и опустила руку в прохладную воду. Что-то показалось ей странным, но прежде чем нолдэ успела это осознать, тишину прорезал звонкий крик: «Amme!».
Она резко обернулась. К ней, именно к ней, со стороны дворца бежал счастливый мальчик. Золотые волосы сверкали на солнце, но Идриль поразили его глаза. Темно-серые, словно предштормовое небо. И похож он был на её мать, Эленвэ, и… на Ломиона? Но как… как такое возможно?!
- Amme, смотри, смотри, у меня получилось! Это тебе!
Мальчик подбежал к Идриль и протянул ей ладонь, на которой, отражая свет, лежала немного недошлифованная пластинка из агата. Ещё неумелой, но очень старательной рукой на ней были вырезаны два профиля: на светло-коричневой стороне - женский, в котором без труда читались черты самой Келебриндаль, а на темной - мужской, и не было сомнений в том, кому он принадлежит.
- Тебе нравится?
Она поймала себя на том, что всей душой, всем сердцем любит этого ребенка, несмотря на абсурдность ситуации. Эльдэ легонько провела рукой по волосам… сына?
- Нравится, маленький, очень нравится.
Эльфенок просто засветился.
- Вот! А дедушка не верил, что у меня получится! – чуть смущенно. - А идея бабушкина.
Бабушкина?!
Разум кричал, что это невозможно. Даже если это сын её и Ломиона! Ведь Эленвэ погибла во Льдах, а Арэльдэ…
- Я смотрю, он до тебя уже добрался, Итарильдэ? А ведь я советовала ему сначала показать работу Турукано.
- Тётя?
Нолдэ смотрела и не верила. Ириссэ, живая и жизнерадостная, появилась вслед за мальчиком. И ни следа печали не было в её глазах. Словно Идриль очутилась во сне, где события последних веков странным образом изменились. Не было всего того, что неумолимой тенью, карающим мечом висело над Ондолиндэ.
- Он всё-таки сделал это?
Эол неслышно подошел и взял Ар-Фейниэль за руку. Скупой и почти незначительный жест. Но его глаза выдавали его с головой. Итариллэ поймала себя на том, что так же на неё смотрел Маэглин. Там…. Раньше. И смотрит сейчас.
Дни полетели, сплетаясь в странный, но прекрасный узор. Келебриндаль поначалу чувствовала себя очень неловко в качестве супруги Ломиона, поскольку не понимала, что произошло. Мешала та тень, что была тогда, прежде. Но здесь и сейчас её не было, а был их ребенок, их сын – живое свидетельство их… любви? Незаметно для себя она приняла этот мир и поверила в него. Поверила, что сын Эола на самом деле такой - сдержанный, но бесконечно нежный и любящий, готовый на всё ради неё и сына. Гондолин пел, и вместе с ним пела и её душа.
Но вдруг город опустел. Застыли фонтаны, замерли орлы в вышине, смолкли голоса эльдар. Он словно стал рушиться на глазах у нолдэ, а где-то впереди зашумело море звуков, послышался лязг железа, встревоженные голоса и отчаянный плач о невернувшихся. Она бросилась туда, вперед, стремясь узнать и понять…. И остановилась на пороге дворца. К Белой башне короля поднимались войска, уходившие в бой. Впереди был отец и…
- Ломион!
Тот поднял усталый взгляд, а она уже не всматривалась, просто бросилась к нему.
- Итариллэ… Мы.. мы вернулись. Не победили, но вернулись. Итариллэ… Итариллэ, что случилось? Почему…? Отчего ты плачешь?
- Его... его будут звать Айвэлиндо.
- Кого, Итарильдэ?
- Нашего сына, Ломион.
Сын Эола выглядел ошеломленно. В его глазах забилась надежда.
- Melde…
- Да. Да, Ломион. Да!
Пусть это было лишь видение, лишь сон. Но она сможет! Она сможет превратить его в жизнь. Хотя бы часть… Ведь она видела, она знает, какой на самом деле Маэглин. И тень уйдет из его сердца, уйдет из Ондолиндэ, чтобы он вновь запел. Запел о счастье. Тени и Тьме не будет в нём места!
Взгляд на отца сквозь мокрые ресницы:
- Ты же дашь нам своё благословение, atto?
Название: Конец Клятвы
Размер: Мини (1669 слов)
Жанры и категории: AU, ангст
Рейтинг: G
Персонажи: Маэдрос, Маглор, Келегорм, Карантир, Куруфин, Амрод, Амрас, Моргот
Примечание: Вам может показаться, что это ООС... но автор так не считает
Когда все заговорили о том, что Тол Гален опустел и померк, и что сияние заливает Дориат, он собрал братьев вместе. «Что делать?» - спросил он. «Идти на Дориат!» - сразу же выкрикнул Тьелкормо. «Второе братоубийство? - сказал он. - Не хватит ли проливать кровь родичей и союзников? Враг будет смеяться в Ангамандо». «Что же ты предлагаешь? - спросил Карнистир. – Клятва не оставит нас в покое». «Камень в Дориате – не единственный. Есть еще два». «Идти в Ангамандо? - поднял бровь Куруфинвэ. – Мы просто погибнем. Мы не смогли сделать это, когда у нас было воинство в десять тысяч мечей. Мы не сделаем это всемером». «Они сделали это вдвоем, - сказал он. – Я пойду – даже если пойду один. Вы можете отказаться идти за мной. Делайте тогда, что хотите». Ему показалось, что Тьелкормо и Куруфинвэ вздрогнули при этих словах. «Мы идем за тобой!» - звонкие голоса Амбаруссар раздались одновременно. «Идем», - раздавались один за другим голоса остальных. Последним был Куруфинвэ.
Они ушли всемером, не взяв никого. Что толку в сотне мечей, если им противостоят сотни тысяч? Коней отпустили там, где начинался Анфауглит, дальше отправились пешком. Пепел вздымался из-под ног, заставляя надсадно кашлять. Он замотал низ лица куском материи – стало легче. Остальные сделали то же самое.
Но пустыня недолго оставалась безжизненной. С севера показалось облако пыли – первый враг.
То был волк: черный и ужасный, с разинутой красной пастью, с горящими злым зеленым огнем глазами мчался он на врагов Моринготто. Огромен был зверь, немногим лишь меньше могучего Кархарота, ужаса Средиземья.
Обнажили они мечи, а Тьелкормо, что знал языки всех птиц и зверей, завыл и залаял по-волчьи. Завыл волк ему в ответ и ринулся на врага, что бросил ему вызов.
Не дрогнула рука Тьелкормо, в самую пасть зверя вонзился светлый клинок, но и волк добился своего. Страшные когти разорвали грудь Тьелкормо, и умер он так, как некогда умер Финдарато, сын Арафинвэ.
Омрачились горем сыны Феанаро, но вновь пошли вперед, ведомые волей старшего брата. А он был тверд духом, хотя ледяной голос внутри него сказал: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке». Но не слушал он этот голос, низкий и трусливый.
Долго они шли по безжизненной пустыне, никого не встречая. Недалек уже был трехглавый Тангородрим, недалек уже был вход в подземное царство.
Но не только живые враги охраняли твердыню Моринготто. Вскрикнул вдруг Куруфинвэ, что шел впереди, и не успел никто из них руки подать брату, как провалился он в песчаную яму. Другие успели отскочить и с ужасом смотрели, как на дне ловушки раскрывается зубастая пасть. Но бесстрашен был пятый сын Феанаро, не сдался он без боя, а пронзил мечом своим подземное чудовище. Страшно завыло оно, израненное, и обрушился сверху песок, и укрыл обоих. Так погиб Куруфинвэ.
Но не отказался он от выбранного пути, хотя голос продолжал твердить ему: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Вот и кончилась пустыня, потянулись пустые холмы, предгорья Железных гор. Шли они дальше сторожко и вовремя услышали шум голосов и звон мечей.
То были орки, слуги Моринготто. Вопя и завывая, напали они на сынов Феанаро, но нелегко было справиться с братьями. Вся сотня орков полегла на месте, но и Карнистир пал, пронзенный черными ятаганами.
Но дальше вел он своих братьев, хотя голос шептал ему: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Вот уже к самым вратам Ангамандо подошли они вчетвером, к медным тяжелым вратам, что вели в самый Железный Ад. Но был у этих врат страж, и был то ужасный демон, балрог Моринготто.
Выхватили клинки братья, но первыми из них были близнецы, что в бою сражались, будто одно существо. И один из них ударил барлога спереди, а другой – сзади, и завопило чудовище, и огонь вытекал из его ран. Но еще не был побежден демон и нанес он Амбаруссе удар мечом, а Амбарто – огненной плетью, и были эти раны тяжелы. Но собрались Амбаруссар с силами и вновь ударили врага, и рассыпалась его оболочка пеплом, и грозный дух улетел, лишившись силы, но и сами близнецы пали мертвыми.
И тогда, над их телами, впервые он дрогнул и спросил у последнего живого брата: «Идти ли дальше нам, Макалаурэ? Или повернуть назад, пока не поздно?» И горько рассмеялся Макалаурэ: «Какой выбор есть у нас - уйти во Тьму, не выполнив Клятвы, или уйти во Тьму, убивая сородичей? Рассуди, что лучше».
И тогда решил продолжить он путь, хотя смеялся внутри злобный голос: «Глупец. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Вниз шли братья, вниз по крутым лестницам Ангамандо, вниз, в самое средоточие Тьмы.
Никого они не встретили, ни одной помехи не было у них на пути, будто Враг подманивал их поближе.
Утроил он тогда осторожность и стал первым проверять все двери, ибо не хотел, чтобы последний брат его погиб. Но и тут просчитался.
Когда он выходил из небольшой пещеры, пала дверь у него за спиной и отрезала от брата. И закричал он: «Макалаурэ!» - в ужасе, не думая, кто придет на крик. И ответил ему Макалаурэ: «Я в ловушке. Нет здесь выхода, и пещера заполняется водою. Иди же вперед, и пусть наши смерти не будут напрасными!»
Горько тогда зарыдал он, прощаясь с последним из братьев, и зашагал дальше во Тьму, в самое нижнее из подземелий.
И когда толкнул он дверь с изображением волка, то нашел того, кого искал. Сидел Моринготто на троне, а два Сильмариля сияли у него в Железном Венце.
Усмехнулся Враг, а слуги его шагнули вперед и положили свои лапы на плечи сына Феанора. Посмотрел он на Врага, но не только сияние Сильмарилей увидел перед собой. Позади Моринготто, на стене, сиял голубым огнем меч. Он узнал его – Рингиль, Ледяная Звезда. Сыну убитого короля принес клинок Торондор, а тот вышел с ним на Битву Бессчетных Слез - и так достался клинок Моринготто. А вместе с ним и тело павшего короля, что теперь висело, полуистлевшее, на стене, подвешенное за руку, и не рассыпались кости, скрепленные чарами.
Задрожал он от горя и ярости, но крепко держали его слуги Врага.
И сказал Моринготто: «Вот и снова ты здесь, и братья твои мертвы, и мертв друг твой, что спас тебя в прошлый раз. Что мне делать с тобой? Ведь не у кого просить мне выкуп, да и почти весь Белерианд в моей власти. А быть может, отпустить тебя? Ты глупец, сын Феанаро. Если б напал ты на Дориат – все твои братья были бы живы, и Камень был бы у тебя в руке».
Но просчитался Враг, ибо весь его замысел понял сын Феанаро, и в прозрении близкой смерти нашел он решение.
Пал он на колени – но не перед Моринготто, а перед тем, кто неизмеримо выше него, и взмолился: «О Владыка Всего Сущего! Прости, что обращаюсь не к Твоим Наместникам, благим Валар, а к Тебе Самому, ибо лишь один ты в силах содеять то, о чем прошу я. Твоим именем клялись мы в ослеплении злобы, только Ты и можешь освободить нас от Клятвы. Не смогли мы исполнить Клятву, да и нельзя было этого сделать, ибо Враг неизмеримо нас сильнее, и Клятва была направлена не на благо, а на зло. Ныне отрекаюсь я от Клятвы, склоняюсь перед Тобой и молю лишь об одном: пусть я погибну, но пусть погибнет и Враг. Не из мести об этом прошу я – но из любви к Арде и к Детям Твоим, что гибнут под железной пятой Моринготто. Смилуйся же и помоги нам в великой нужде!»
И быстро пришел ответ, даже быстрее, чем когда прилетел орел Манвэ. Ибо как только произнес он мысленно последние слова, затрясся весь Тангородрим, и задрожали слуги Моринготто, и задрожал сам Враг. И распались оковы, что держали меч Рингиль на стене, и упал он вниз, ударился о трон и отскочил к сыну Феанаро. А Сильмарили в Железном Венце вспыхнули ярым огнем.
Слуги Моринготто отпрянули в ужасе, закрываясь от света, а сын Феанаро рассмеялся. Понял он, что это ответ на его мольбу. Встал он с колен, поднял меч с пола, шагнул к Моринготто и закричал: «Я вызываю тебя на бой, Раб Валар!»
Содрогнулся Моринготто, великий страх обуял его, ибо он понял, кто помог его врагу. И понял он, что настал час его судьбы.
Встал Черный Враг со своего трона и поднял свой молот, и напал на сына Феанаро. Но тот легко уклонился, и ударил в ответ, и черная кровь брызнула на пол подземелья.
Так начали они поединок, и худом обернулся он для Моринготто, и добром – для сына Феанаро. Ибо ни один волосок не упал с его головы, а каждый удар находил цель. Стонал Враг от боли, и выл от страха, и все дальше отступал к стене подземелья. Но не просил он пощады, ибо знал – пощады не будет. Мера злобы его переполнила чашу терпения Творца.
Наконец загнал сын Феанаро Врага в самый угол и поднял меч для последнего удара. И почуял он, как влилась в него великая сила, и ударил он Моринготто прямо в черное его сердце. И закричал Враг Мира так, что затрясся весь Тангородрим, и душа его рассталась с телесной оболочкой и улетела за Грань Мира, ибо туда зашвырнула ее сила Единого.
А сын Феанаро взял Железный Венец, и вырезал из него Сильмарили, и вышел из недр подземелья. И когда сделал он это, рухнул Тангородрим, похоронив под собой всех, кто сражался за Врага Мира, а из подземелий вышло множество пленников.
Горе обуяло сына Феанаро, ибо погибли все его братья, и новую боль испытал он от гибели друга, но последний отсвет милости Владыки Всего Сущего коснулся его, и он понял, что нужно делать. Сел он на корабль, построенный Кирданом, и отплыл в Валинор, и отдал Сильмарили на хранение Валар, а сам остался жить в Благой Земле. Там он исцелился, и горе его превратилось в светлую печаль, а вскоре – и в радость, ибо быстро вышли все сыновья Феанаро из Чертогов Мандоса, ведь они искупили свою вину в последнем Походе за Сильмарилями. И вышел из Чертогов и седьмой его брат и друг, Финдекано Отважный, и радость старшего сына Феанаро не знала границ. Так радостью и светом кончилась эта история, что началась с тьмы и крови.
Название: Звезда для пепла
Размер миди (4 797 слов)
Жанры и категории: AU, местами юмор
Рейтинг: G
Персонажи Келегорм, Куруфин, Лютиэнь, НЖП, Финрод, Тингол, Мелиан, Саурон и Берен.
Примечание: Возможен OOC
Гильрис поправила стрелу на тетиве и вновь уставилась на равнину. Естественно, никого она там не обнаружила. По совершенно непонятной причине последнее время её перестали отправлять на саму границу. Хотя и граница у Нарготронда – смех один. Особенно после Аглона. Там было тяжело - и не раз, и не два у синдэ возникало желание плюнуть на маскировку и разогнать отряд-другой орков чарами. Но она этого не сделала. Потому что это означало разрушить всю тщательно выстроенную игру. Испортить вполне убедительную легенду.
Когда она сбегала из родного Дориата туда, на северо-запад, стремясь увидеть неизвестных родичей, прибывших из Амана Благословенного, она слабо представляла себе, чем всё может закончиться. Конечно, девушку до глубины души поразила весть о Резне в Альквалондэ, но почему-то даже это не остановило её. Как она сама себе это объясняла: её вела сама судьба.
И привела. На внутренний круг охраны главного города нольдор Третьего Дома. Нет, ничего против арфингов она не имела. Они вызывали у неё искреннюю симпатию. Но она была Верной Первого Дома. Одной из лучших. Так почему же её вновь и вновь посылают в этот раугов дозор у вторых врат?! Что она сделала не так? В Химладе она была на самом краю, пользовалась безграничным доверием своих Лордов. Своего любимого.
Как она хотела стереть с его лица боль потери, горечь поражения, как хотела рассказать о своих чувствах…! Но. Было одно «но». Кто она и кто он? Князь калаквенди, из того рода, что пролил кровь родичей синдар, и она… простая синдэ-лучница. Настоящий воин. По его словам. Им не просто ничего не светит вместе. Это просто нарушение всего, что только возможно. Даже если вдруг и всплывет вся правда о… Да и не важно. После побега родители наверняка её прокляли. Особенно когда узнали, куда сбежала любимая дочь. И чем сейчас занимается.
Ну вот, снова отвлеклась. Вместо того, чтобы бдительно стеречь внутреннюю границу, она вновь думает о чём попало. Но это назначение раздражало Гильрис безмерно. Даже больше чем необходимость постоянно отводить всем глаза. Но раньше, на переднем крае, у неё был шанс как-то выделиться, стать ещё более заметной, попасть в ближний круг Лордов, быть ближе… И ведь ей это почти удалось! А потом это дурацкое назначение. Вне городских стен. За несколько лиг до настоящей границы.
Ненавижу…
Знакомый эльф из арфингов сменил Гильрис, и девушка привычно направилась проверять остальные посты. Чтобы хоть чем-то заняться. И не думать о прошлом и настоящем. Не думать о нём. И вообще не думать.
— Привет, Иуллит! У нас всё спокойно. У тебя как?
— У меня тоже.
Незаметно синдэ добралась до башни стражей. Немного рассеянно ответив на рутинные вопросы, девушка устроилась в углу с чашкой квениласа. Иуллит, Тлеющий Пепел. Надо же было ей выбрать именно такое имя. А как всё было просто вначале. Забавная вышла ситуация…
…Эльдэ притаилась на краю леса, наблюдая за лагерем нольдор. Они были совсем другие, непохожие на синдар. Даже язык немного другой, но понять можно. Только вот почему у них два лагеря? Они, словно враги, разошлись по разным берегам озера, не стремясь общаться. Странно как-то. Разве можно так относиться к родичам?
— Здравствуй! Ты чего здесь прячешься? Как тебя зовут?
Синдэ резко развернулась и, не удержав равновесие, упала. Неожиданно возникший за её спиной нольдо рассмеялся и подал ей руку.
— Прости, если напугал. Так кто ты, милое создание?
— Иуллит.
Слово вырвалось раньше, чем девушка успела осознать его.
— Иуллит? Красивое имя. К сожалению, я ещё плохо понимаю ваш язык. Может, переведешь?
— Это… это тлеющий пепел.
— Тлеющий пепел? Странно, не сказал бы, что оно тебе подходит.
Синдэ смутилась. Вот как теперь объяснить, что это прозвание, скорее, подходит ему самому? Она просто взглянула в Его глаза, и именно это определение для поразившего её цвета вдруг сорвалось с губ. И теперь ведь не отвертишься. Но природная бойкость и попытка скрыть смущение не позволили растеряться окончательно.
— Зато хорошо соответствует характеру!
Нольдо с интересом приподнял бровь.
— Вот как? Надеюсь, у нас будет возможность поговорить…
— Турко! Где тебя носит? Ах, ну конечно! Брат, мы всего ничего в Эндорэ, а ты за своё!
— Турко…?
Эльф рассмеялся.
— Туркафинвэ Тьелкормо Феанарион к вашим услугам, леди Иуллит. А это мой брат – Куруфинвэ Атаринке.
— Келегорм и Куруфин на синдарине. Добро пожаловать в лагерь Первого дома.
Потом она долго разбиралась в отношениях в семье короля. Но твердо знала, что больше не вернется в Дориат. А в том, что её не найдут, синдэ была уверена: морок, скрывающий ее истинный облик, удался на славу. Правда, иногда она скучала по сестре - всё же до сих пор они были неразлучны. Пока судьба не привела её к нольдор. К Нему.
Эру, как странно было отзываться на это имя. Она каким-то чудом убедила их в своем искреннем желании стать им Верной. И стала. Хотя Куруфина она откровенно побаивалась, пускай и не знала почему. И с детьми Финарфина наедине не любила оставаться. Они часто бывали в Дориате, видели её сестру и неплохо владели чарами. Не хватало еще, чтобы её узнали!
Гильрис улыбнулась, вспомнив, как получила второе имя.
В тот день Он посмотрел на неё с уважением. Она так обрадовалась, что не удержалась и ночью сбежала танцевать на поляне недалеко от строящегося Аглона.
Танец-песня, танец-радость был для неё светом. Когда он закончился, ей даже стало немного грустно от того, что под чужой личиной ей пришлось почти позабыть об этой радости.
— Невероятно…
— Ой, Келегорм! То есть, прости Лорд Келегорм.
— Будет тебе.
Он подошел к ней и как-то странно посмотрел ей в лицо. Синдэ мысленно выругалась и подправила морок, пытаясь не утонуть в сером омуте его глаз.
— Странно. Мне показалось, что Звёзды танцевали вместе с тобой. Ты случайно не волшебница?
— Нет, что ты…
— Я уже говорил, что имя Иуллит тебе не подходит. А теперь я знаю, как тебя зовут.
— И как?
— Гильрис. Королева Звёзд. Вот это тебе подходит.
Эру, как же она гордилась этим именем. И делала всё, чтобы Он ещё раз посмотрел на неё так же. Но этого так и не повторилось, а теперь у неё и вовсе нет никаких шансов. Внутренняя охрана, вместе с арфингами, отказавшимися от своего короля. И не надо про коварные речи феанариони! Если бы они действительно были верны Финроду, то никакие - вспыльчивые Келегорма, разумные ли Куруфина - речи их бы не остановили. Все события ей пересказали свои же. Воины-феаноринги. А правильные выводы она сделала сама.
Ну вот, наконец смена закончилась, и можно вернуться в город. Их город. Наш город.
Гильрис привычно скользила по общей обеденной зале, мимолётно здороваясь со знакомыми. Странно, почему Лорды задерживаются…
— Просим прощения за опоздание, друзья. И разрешите представить вам нашу гостью…
Гильрис повернулась на голос Келегорма… и застыла.
Нет, это невозможно! Как? Когда? Почему? Зачем? За что?
На пороге стояла Она. Та, кого синдэ меньше всего хотела видеть здесь и сейчас. А Он смотрел на неё. Влюблёнными глазами.
Эру Единый и все Валар! За что? Почему именно в неё?
Гильрис металась по своей комнате. Как она высидела этот ужин и добралась до флигеля феанорингов, синдэ не помнила. Это было невозможно, немыслимо. Как могла принцесса синдар, дочь майэ Мелиан и ненавидящего нольдор владыки Тингола оказаться здесь, в Нарготронде?!? Что-то здесь было не так. И очень сильно не так. Даже слишком.
Синдэ развернулась и изо всей силы ударила кулаком по стене. Так не должно быть. Не должно. Лютиэнь не могла здесь появиться. Родители не допустили бы этого. И вся пограничная стража тоже. Но она здесь. И, главное, Он смотрит на неё. Хотя она ни-че-го для этого не сделала, тогда как Рис практически из кожи вон готова была вылезти за один только взгляд. Хоть немного похожий на те, что Турко расточал полумайэ.
Да, возле прекрасного сына Феанора всегда было много девушек, но никогда они не получали ничего кроме любезной улыбки, но это… неужели он по-настоящему…
Нет! Она не сдастся. Сделает всё, лишь бы этой свадьбы не было. Это будет её счастье, а не Лютиэнь.
Месяц спустя решительность девушки поколебалась. Келегорм продолжал крутиться вокруг дочери Тингола, и та, похоже, не испытывала к нему неприязни. Если они любят друг друга, то кто она такая, чтобы им мешать? Просто девушка, которая хочет счастья. А оно, похоже, скрылось в туманной дали…
Всё, тянуть больше нельзя.
И всё же… Всё же у синдэ не хватало духу раскрыться. Она уже привыкла быть Иуллит Гильрис, а не… Ладно, ещё несколько дней ничего не изменят. А ей ещё один дозор будет полезен. Может, она, наконец, разберется в себе.
Оказалось, нет. Что-то изменилось за эти недели. Во-первых, Гильрис решилась на откровенный разговор с Лютиэнь. С Тьелкормо и так всё ясно, а вот с принцессой... Этому в чём-то способствовало то, что Рис удалось, наконец, пробиться в пограничный отряд. Без ведома Лордов, правда. Но, вновь почувствовав пьянящий дух опасности, синдэ поняла, что прятаться от себя бессмысленно.
Во-вторых, явно что-то произошло в Нарготронде. Она чувствовала какое-то напряжение во флигеле Первого Дома. К чему бы это…?
Благоразумно не показываясь Лордам, Гильрис быстро привела себя в порядок и отправилась к принцессе. И совершенно неожиданно для себя обнаружила стражу у её дверей.
— Привет, Иуллит! Что-то давно тебя видно не было.
Синдэ криво усмехнулась:
— Я… выезжала из города…
— А Турко знает?
— Нет.
— Попадет тебе.
Девушка обаятельно улыбнулась:
— Не попадет. Если не узнает. Но, по крайней мере, до сих пор не влетело. Я, кстати, по его поручению.
— Ой, Рис, смотри, доплетешь интриги! Хотя… может, ты её убедишь? Всё же вы с ней из одного народа…
Гильрис улыбнулась загадочно:
— Возможно, – и осторожно переспросила, - убедить в чем?
Нольдор посмотрели на неё как-то странно.
— Что её свадьба с Лордом Туркафинвэ выгодна и ей лично, и Дориату в целом.
Девушка едва не пошатнулась. В глазах потемнело. Эру Единый! Свадьба… Уже! Так быстро? Неужели уже всё потеряно?!
Найти в себе силы улыбнуться:
— Ну, да, свадьба. Так я пройду?
— Конечно.
Гильрис проскользнула в комнату - принцесса занималась вышиванием. Синдэ вздохнула, скинула морок и тихонько позвала:
— Лютиэнь!
***
— …Нет! Это невозможно! Ты и какой-то… какой-то смертный!
— Ну вот, и ты о том же! Ну пойми, он не такой как… как все! Он особенный…
— …Эру Единый, Лю, ну ладно, вы любите друг друга, но как ты могла отправиться в этот поход одна?! О чём ты думала?
— Лютик, пойми, я знаю, чувствую, что он попал в беду! Я хочу спасти его! А они меня заперли!
— Не называй меня Лютик! Терпеть не могу это прозвище! И правильно заперли! Это путешествие – верный путь в Мандос!
— Ты не понимаешь…
— Я как раз понимаю. Ты хочешь быть с ним. Любой ценой. Но зачем тогда, во имя всех Валар, ты путаешь разум Келегорму?
— Что? Ничего я ему не путаю… Постой, а как ты вообще сюда попала?
— Очень просто. Ногами. Слушай…
— Да… И кто из нас после этого сумасшедшая, а, Лют..
— Я же просила меня так не называть! Я просто сделала свой выбор. А ты - свой. Но помочь сбежать даже не проси.
— Но если ты всё понимаешь, то почему…?
— Потому что не могу предать его. И я не понимаю, как ты… почему он тебе не нравится?
— Сердцу не прикажешь…
— Лютиэнь, Лютиэнь… Он же на тебя так смотрит. Я бы всё отдала, лишь бы он на меня так посмотрел.
— Так вот в чём дело! Ты его любишь! И зачем тогда сватаешь ему меня?
— Потому что он любит тебя. Это очевидно.
Лютиэнь печально покачала головой.
— Он любит мою красоту и армию отца. А ты просто никогда ему не показывалась, какая ты есть. Мы же…
— Принцесса… Та-ак, а это ещё что? Точнее кто?
Девушки обернулись – в дверях стоял Куруфин, и его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Снова волшебство?
В синдар полетели развеивающие иллюзии чары, но ничего не изменилось. Гильрис задохнулась. Эру Единый, что сейчас будет! И как только нас застали врасплох?
— Та-ак. Интересно… Тьелканаро! – лорд окликнул заглянувшего в дверь стражника. — Кого ты сюда пропустил, несмотря на приказ?
— Так Иуллит же. Она сказала, что по поручению Лорда Туркафинвэ…
— Вот как, — обернувшись, Атаринкэ скептически протянул:
— Значит, Гильрис? — Ещё раз оглядел девушку в черно-красном и припечатал: — Гильрис. Это кое-что объясняет. Но не всё. А объяснение очень нужно. Вам самим.
— Я всё могу объяснить.
— Так уж всё? Хорошо - но не только мне.
Несколько распоряжений младшим эльфам - и в покои приносят платье. Атаринкэ с усмешкой протянул ей наряд:
— Нисси благородных кровей платье более пристало, чем форма разведчицы. Переодевайся, вроде-Гильрис.
— Я не вроде, я…
— Нет. Теперь тебе нет веры, юная синдэ.
Крыть было нечем. И как она проглядела, что пятый феаноринг тоже владеет чарами? И отступать некуда. Эру, а что будет, когда обо всем узнает Турко…?
Через полчаса Куруфин уже ожидал брата в других покоях. Тот вошёл, спросив удивленно:
— Что же такого срочного произошло?
— Срочное, очень срочное и важное, Тьелко. Посмотри!
Третий феаноринг оглянулся. Зажмурился, потряс головой и снова открыл глаза. Бредовое видение не исчезало: перед ним стояло две Лютиэнь.
— Что? Откуда?
— Мне бы тоже хотелось это знать, Турко. Но одно могу тебе сказать точно: одна из них — Гильрис.
— ЧТО?!
Охотник снова, уже внимательнее, посмотрел на нисси. И, повернувшись к одной из них, недоверчиво спросил:
— Иуллит?
— Да, мой Лорд.
Нольдо почти упал в кресло.
— Ничего не понимаю.
Куруфин, тоном немного ленивым, но явно не оставляющим возможности для отказа или лжи, обратился к девушкам:
— А вот теперь вам действительно пора всё рассказать.
И Гильрис честно рассказала всё. С самого начала. Ну, почти всё. Чувства остались за рамками. И, возможно, зря. По мере её рассказа Келегорм мрачнел всё больше и больше. А когда синдэ замолчала, он, посмотрев ей в глаза, произнес только:
— Как ты могла?
И вышел. Атаринкэ откинулся в кресле.
— Значит близнецы. Лютиэнь и…?
— Лютиэль.
— Что ж… Раз, по твоим словам, Тингол и Мелиан тебя уже не ищут…
— Неправда! Мы никогда её не забывали и не прекращали искать!
— Лютиэнь!
— Ещё лучше. Это значит, что за твое возвращение в лоно семьи Тингол будет нам очень обязан… Это даже лучше, чем брачный союз. Он официально искал одну, а мы ему нашли двоих. Гонец отправится сегодня же.
— А мы?
— А вы пока посидите взаперти. Уже с более надежной охраной. Я надеюсь, здесь нигде ваша тройняшка не бегает?
Гильрис-Лютиэль смотрела в пол:
— Нет.
— Вот и отлично.
Нольдо ушел. Замок щелкнул. Гильрис уронила лицо в ладони и расплакалась. Лютиэнь опустилась рядом с ней.
— Что же мы натворили…
***
…Куруфин зашел в комнату брата и поморщился от резкого винного духа.
— Тьелко, сколько можно?
— Сколько нужно, столько и можно.
— Брат, что с тобой происходит? Всё просто отлично. Мы окажем Тинголу очень весомую услугу, а значит, сможем просить очень и очень многого. Или ты это из-за девчонки?
— Ты прав, Курво. Как всегда прав.
Младший сел рядом с Охотником.
— Турко, неужели ты действительно так в неё влюбился? Если это так, то тогда я тем более ничего не понимаю. Или это из-за Гильрис?
Вместо ответа третий феаноринг спросил:
— Пить будешь?
Атаринкэ внимательно посмотрел на брата.
— Так, Тьелкормо, что ты задумал? — и чуть подумав, кивнул:
— Буду.
Келегорм налил себе и брату.
— Ничего я не задумал. Я просто хочу напиться.
Выпили.
— Ты уже потратил на это больше недели. И не прекращаешь. Что, не берёт?
— Берёт. Но желаемого результата всё равно нет.
Куруфин снова посмотрел в почти трезвые, но какие-то потерянные глаза старшего. Он решительно не понимал, что происходит с Туркафинвэ. С того вечера, как выяснилось, что верная им синдэ - на самом деле сестра-близнец Лютиэнь, он стал сам не свой. И это Искусному совсем не нравилось.
— Куруфинвэ!
Пятый феаноринг просидел с братом полночи и теперь мечтал лишь о том, как бы добраться до своих покоев, когда его перехватил кузен.
— Артаресто, что-то случилось?
— Случилось, кузен. Вся эта история с Лютиень…
— Проболтались…
— Ты слишком поздно сказал им молчать. Негоже держать принцессу взаперти. И я как наместник короля требую, чтобы…
— Наместник короля, а ты сам согласен потом бегать за ней по всему Белерианду и потом объясняться с владыкой Тинголом, к которому уже отправлен гонец с вестью, что его дочь здесь, в Нарготронде?
— Что…?
— А ты полагал мы собираемся заточить её здесь навечно? Прости, что разочаровал.
— Вы действительно собираетесь вернуть её Тинголу? Тогда зачем была нужна вся эта суета со свадьбой?
— Артаресто, кто тебе это рассказал? Затем и была нужна, чтоб все, кому не лень, спрашивали. Сейчас уже разницы нет. Или ты поверил, что мы заставим её выйти замуж за Турко насильно?
— Куруфин, я…
— Рестьо, я тебя очень прошу, отстань. Если сильно хочешь всё знать, почему бы тебе не отправить к н… ней Финдуилас поболтать?
***
Человек сидел в полутемной комнате, прислонившись к стене. Кто бы мог подумать, что эльфы могут строить крепости с такими неуютными помещениями. Он уже много раз проклял своё решение пойти за помощью к Ному. Кто бы мог подумать, что город, поверив речам феанариони, откажется от своего короля? Его спутниками стали лишь десять эльдар. И вполне естественно, что далеко они не ушли… От такого защиты нет.
***
— Нет, я тебя не понимаю... Как можно было бросить всё и сломя голову понестись помогать какому-то смертному? Оставив брата «на растерзание» феанорингам? Зная, что это поручение - всего лишь попытка послать этого адана как можно дальше. И ведь живешь в Эндорэ не один век, знать должен, что пожелание «сходить в Ангбанд за Сильмариллом» означает лишь очень вежливое пожелание сгинуть.
Арфинг не успел ответить – в зал вошел вестник.
— Что ещё?
— Вот. Послание от феанариони для Владыки Тингола.
— Вот как? Интересно…
Не обращая внимания на резко побледневшего арафинвиона, его собеседник принимает свиток. Изящная ладонь расправляет пергамент.
— Невероятно! Двое…
Сидящая рядом бледная темноволосая леди вскидывается.
— Что?
— Посмотри, что они пишут…
Невнятный возглас.
— Именно. И это значит… — по губам говорящего пробегает тонкая усмешка, от которой стоящего рядом Финрода пробирает дрожь, — вот, что они получат в ответ…
***
— Турко!
— Что ещё?
— Удачно, что ты прекратил своё занятие. Пришел ответ от Тингола!
— Вот как? И что он пишет?
— А пишет он…
***
— … я благодарен сыновьям Феанора за помощь в поисках моих дочерей и признаю их заслуги. И в знак возможного примирения между нольдор и синдар я благословляю брак любой из них с одним из феанариони. И буду рад видеть счастливую пару и вторую мою дочь здесь, в Менегроте. Элу Тингол, Владыка Дориата.
Куруфин свернул свиток.
— Это невозможно! Отец не мог такого написать!
— Смотрите сами: вот его печать и подпись. Послание доставили в Нарготронд полчаса назад.
— И что теперь? Вы заставите меня всё же выйти замуж за Келегорма на основании этого?
Одна из девушек вскочила, игнорируя бледность второй.
— Никто вас неволить не будет, леди. Но в любом случае вы отправитесь домой, в Дориат. Как можно скорее.
— Нет!
— Да. Это не обсуждается, Гиль… Лютиэль. Мы выезжаем через три дня.
Посольство сыновей Феанора, сопровождающее дочерей Тингола, было на полпути от Дориата, когда на него неожиданно напали. Судя по всему, ловушка готовилась заранее. Нольдор отчаянно сопротивлялись, однако противников было больше, и подготовлены они были хорошо. Даже слишком хорошо. Феанарионов и близнецов взяли в плен - и потащили на Север. К Волчьему острову. Прислужникам Моргота досталась славная добыча, а Саурону - новое неплохое развлечение. Надолго.
Занимался рассвет. Финдарато лежал у почти потухшего костра, не открывая глаз и внимательно прислушиваясь. Сердце колотилось, как бешеное. Это было страшно. А главное, не разобрать, где сон, а где явь. Точно было лишь одно. Он должен вернуться в Нарготронд. Правда это или нет, но должен. Должен вернуться и выяснить.
***
— Итак, на самом деле у Тингола две дочери. Близнецы. Изумительно. И обе, рано или поздно, попадают в руки сыновей Феанора.
Фигура медленно прохаживается по комнате, к стенам которой прикованы пленники. При упоминании сыновей Феанора, последним в ту же секунду достается от внимательно следящих за интонациями господина орков.
— И при этом они неожиданно посылают письмо самому Тинголу, выражая желание вернуть сбежавших девчонок, — изящная кисть очерчивает овал лица одной из синдар. Один из нэров пытается преодолеть хватку цепей. За что и получает ещё одну порцию ударов. Тут же вскидывается второй и тоже получает свою долю.
— При этом они странно игнорируют более чем щедрое предложение брачного союза, предложенного Элу. И что же получается? Получается: либо феанариони растеряли в осаде весь характер, унаследованный от Пламенного Духа, либо здесь есть ещё что-то, чего я не знаю. Но очень хочу узнать, – кивок оркам. — Девчонок в подвал. Этих, — взмах в сторону феанариони, — в пыточную. Пообщаемся.
***
Гильрис уже тысячу раз прокляла собственную нерешительность. Если бы она тогда не смолчала. Если бы решилась рассказать всё… тогда всё было бы совсем иначе. А теперь уже ничего не поправить. Ничего не вернуть. Ничего.
***
Нарготронд был близко. Очень близко. Но ему нужно было отдохнуть. Иначе он не дойдет до города. А должен. Ещё один привал. Ещё одна ночь. Всего одна. Целая ночь.
***
— Итак, вы просто везли их в Дориат? Всего лишь? И вы полагаете, я вам поверю?
Гордый взгляд. Отстраненное молчание. Вызов в каждом тяжелом вздохе. Как будто это не они мгновения назад корчились от боли на дыбе, под кнутом и каленым железом.
— Я повторяю свой вопрос: какова была истинная цель вашей поездки. И молчать не советую. Потому что пока один из вас будет «отдыхать», второй будет получать «порцию» за обоих. Итак?
— Проваливай к Намо, Тху!
— Вот как? Значит, с тебя и начнем. Второго к стене. И не давать отворачиваться.
***
Эльф резко сел. Нет, останавливаться нельзя. Это невыносимо. Пускай он устанет, как собака, но он доберется до сокрытого города сегодня.
***
Пограничники мрачно обсуждали сложившееся положение. Вывод был простой: ничего хорошего. Артаресто неплохо командовал в свое время Минас-Тиритом, но справиться с целым городом не мог. Особенно после…
Шорох в кустах привлек их внимание.
— Кто здесь?
Под прицелом трех луков из сумрака проявилась фигура. Причем очень знакомая и недовольная.
— Государь?!
***
— Инголдо, брат! Ты вернулся, ты всё-таки вернулся!
— Рестьо… Да, я вернулся. Только вот… Где феанариони?
— Понимаешь, они…
Ородрет замялся, вселив этой заминкой ужас в фэа старшего брата.
— Они что…?
— Они… мы тут немного повздорили. Они в своем крыле.
Огромное облегчение, отразившееся во всём облике Финрода, несказанно удивило Артаресто.
— Брат…?
— Мне нужно с ними переговорить. Срочно.
Уже на полпути:
— Да, принцесса Лютиэнь ещё… уже здесь?
— Да, откуда ты…
— Просто знаю. А её сестра?
— Её кто?!
— Ясно.
***
Лютиэль надоело ждать в неизвестности. Хватит прятаться от самой себя! Её изводил не столько тот факт, что их заперли и надежно стерегли, сколько то, что Турко к ним не приходил вообще. С того «вечера объяснений» он больше ни разу не появился в их покоях. Куруфин приходил после этого только один раз — сообщить, что скоро они отправятся в Дориат. А она не хотела туда возвращаться!
Зато с ними теперь постоянно был Хуан - лежал у двери, грустно поглядывая на девушек. Может он понимал их? Девушки уже пробовали с ним говорить, но вместе ничего не добились. Зато потом Гильрис всё же выжала из него несколько мыслеощущений. Хозяину плохо. Из-за одной из тех, что он сказал охранять. Им тоже плохо. Но помочь нельзя.
Плохо из-за одной из них! Неважно из-за какой! Она должна во всём разобраться и помочь ему. И какая уже ей разница, будет ли он с ней когда-нибудь или нет. Он не должен страдать… Из-за них.
Поэтому, воспользовавшись моментом, когда сестра уснула, Гильрис развернулась вовсю. С замком пришлось повозиться, но годы, проведенные среди нольдор, не прошли даром. Страже удалось отвести глаза. Сложнее всего было с Хуаном. Скрепя сердце полумайэ решилась совсем чуть-чуть подправить приказ в его разуме. Охранять Лютиэнь. Одну.
Вроде получилось. Точно зная, где находятся покои феанариони и комната Келегорма в частности, синдэ со всех ног бросилась туда.
Возле самого порога решимость внезапно покинула её. Девушка робко заглянула в приоткрытую дверь: Турко сидел за столом, на котором стоял нераспечатанный кувшин с вином, и бездумно смотрел в пространство.
Не выдержав этого вида, совершенно несвойственного для Третьего феанариона, синдэ негромко позвала:
— Келегорм… — и тихо проскользнула внутрь.
Нольдо вздрогнул, заметив её.
Возмущенное:
— А ты что здесь делаешь?
Твердое, скрывая дрожь:
— Я пришла поговорить.
В глазах эльфа мелькает странное выражение, и он вновь переводит взгляд на стену:
— Нам не о чем говорить, — пауза. — А Хуан как тебя пропустил?
— Я с ним договорилась. И мне действительно очень нужно поговорить с тобой. Очень нужно.
— Договорилась? Странно. Хотя вам, майар, проще. Но нам всё равно не о чем говорить, Гильрис.
Он узнал меня! Он нас различает! А вдруг это… Или всё же Лю…
— Нет, есть. Если тебе нечего мне сказать, то мне есть что.
— Да?
— Да! Я не хочу возвращаться в Дориат. Я хочу остаться с тобой. И если даже вы вернете меня домой, я тут же оттуда сбегу. И никто меня не остановит.
— Это ещё почему?
В глазах Охотника замерцал интерес. Правда, теперь, когда серые сумерки его глаз были направлены на неё, Гильрис начала терять уверенность.
— Я… понимаешь… Это уже давно случилось. Ещё тогда, в лесу. А потом, недавно, на границе, я поняла, что… Нет, не то, я не то говорю. Просто… Понимаешь, я…
Келегорм вскочил.
— Это на какой ещё границе?!?
Девушка едва не присела под напором этой ярости.
— Границе Хранимой равнины.
— Что?! Ты как туда попала?!
— Я… Я в дозоре была!
— В каком, к раугу, дозоре, если я запретил?!
— Ну не могла я больше на воротах стоять!
— Дурочка, тебя же могли убить, ранить, да всё что угодно!
Нольдо бушевал ещё минут пять, а эльдэ пристыжено смотрела в пол, не совсем понимая причину этой вспышки и приказа о её «невыпуске».
— Так что там с лесом? И каким, кстати?
Да, что-что, а выбить собеседника из колеи неожиданным вопросом Турко умел.
— С тем, на берегу Митрима.
— На берегу Митрима?!
— Да, я тогда… То сочетание — Иуллит — это не моё имя…
— Это я уже знаю!
— …это пришло мне в голову, когда я увидела твои глаза…
— Глаза убийцы твоего народа.
— Нет! Глаза эльфа, который…
Голос эльдэ стал совсем тихим.
Тьелкормо неуловимым движением оказался напротив синдэ и, приподняв её голову за подбородок, посмотрел в глаза:
— Который…?
А Лютиэль просто не могла ответить, лишь зачарованно глядела в Его глаза, не в силах произнести то, что лежало на сердце.
И тут он сделал то, о чем она даже мечтать не смела. Он её поцеловал. Вот ты какое, счастье.
Отстранившись и легонько погладив синдэ по щеке, он тихо спросил:
— Я правильно понял, meldanya?
Девушка тихонько рассмеялась:
— Да, melethen, – и прижалась к любимому. — А я боялась, что ты любишь Лютиэнь.
— Так и было. Пока я не увидел твой истинный облик. Я ведь тоже давно в тебя влюбился. А понимать это начал только в Нарготронде. Потому и запретил ходить в дозоры. А она… Она просто была, как твое отражение. Вот и получилось всё так глупо…
— Глупо. Я так перепугалась. Особенно там, в её покоях. Когда ты… А потом - когда ты не стал приходить.
Нольдо погладил её по волосам.
— Прости меня. Я вел себя, как дурак. И эти слова… Я обвинил тебя в своих же ошибках.
— Твоих? А по-моему, всё было справедливо… Я ведь так долго обманывала тебя…
— Ты была настоящей. Почти. Но облик не в счет. Я обвинил тебя в том, что мы потеряли столько времени, держась друг от друга на расстоянии, как Лорд и Верная. А потом я не смог себе этого простить, думал, ты меня и видеть не захочешь. Прятался.
— Я? Тебя? Не захочу видеть? Я, скорее, не захочу тебя отпускать! Никогда!
***
— Атаринкэ!
Мастер оторвался от работы, услышав знакомый голос.
— Финдарато?
— Как видишь.
— Так быстро? И как, успешно?
Удивление вместе с легким разочарованием быстро скрылись за обычной благожелательной маской.
— Быстро, потому что недалеко. А насчет успеха… Для начала я хочу поговорить с дочерьми… дочерью Тингола.
Феаноринг хмыкнул.
— С которой из них?
Финрод побледнел.
— Значит они обе здесь? И вы собираетесь в Дориат? После свадьбы?
Куруфин приподнял бровь.
— Значит, ты знаешь, что их двое. Мы собираемся их отправить в Дориат. В обмен на армию от Тингола. А свадьба… Сомневаюсь, что она будет… И причем тут свадьба? А, ясно, —нольдо помрачнел. — Артаресто уже пожаловался…
— Он здесь ни при чем. А как же послание от Тингола?
— Какое послание? Мы его ждем. Но он что-то тянет с ответом.
— Он не тянет. Боюсь, он просто ваше не получал.
— Откуда такая уверенность?
— Потому что я сам только что из Дориата.
— Вот как?
— Именно. Но Тингол догадался, что Лютиэнь в Нарготронде. И нам нужно вернуть её домой. Как можно быстрее.
— За этим дело не станет. Осталось дождаться его послания.
— Не стоит. Можно сказать – я и есть это послание. Где девушки?
— Финдарато, я уже, кажется, сказал, что нам нужна армия.
— Куруфинвэ…
— В конце концов, нервы эти девчонки нам помотали изрядно. Особенно Турко.
— Курво, так нельзя…
— Можно. И не ищи у меня совесть.
— Значит, мне нужно поговорить с ними. Это раз. Два: я король Нарготронда и имею право приказывать.
Искусный обезоруживающе улыбнулся.
— Имеешь. На своей территории. А это флигель Первого Дома, и мы твоим приказам не подчиняемся.
Финрод, несмотря ни на что, был само терпение:
— Куруфинвэ, Тингол ждет Лютиэнь и её сестру. И будет очень вам признателен…
Феаноринг резко повернулся к двери.
— Ладно, давай выслушаем мнение Турко. Он ведь старший, и ему решать. Тем более что Лютиэнь нашел его Хуан, а Лютиэль много лет была его Верной.
— Что?!
Не слушая кузена, Атаринкэ прошел по коридору и заглянул к Туркафинвэ. Быстро отпрянул назад и прикрыл дверь. Задумчиво пробормотал:
— Знаешь, а похоже, свадьба всё же будет.
В ответ на безмолвный вопрос, буквально написанный на лице Финрода, послышалось раздраженное:
— Турко сейчас самозабвенно целуется с кем-то из близняшек.
Финрод сполз по стене, не зная, плакать ему или смеяться:
— Да уж. Интересно только, с которой…
В покоях Лютиэнь, к которой поспешил наведаться слегка пришедший в себя король, всё, наконец встало на свои места. Тьелкормо и Гильрис заявились минут через двадцать, и после долгих обменов любезностями и информацией, выяснилось, что:
— отряд Финрода действительно далеко не ушел;
— …но перехватил их не Саурон, а Тингол;
— …поскольку из Дориата сбежала Лютиэнь. Причем так, что все оказались в курсе, куда и зачем…
— …а Тингол логично рассудил, что если ее возлюбленный будет водворён в Дориат, то и принцесса туда вернется;
— За Сильмариллом Берена никто не посылал. В буквальном смысле слова. Его просто послали, а он… синдарин плохо знает;
— Там же, в Дориате, по случайной оговорке Элу, Финрод узнал об еще одной беглой дочери Тингола…
— а супруга Тингола как-то выяснила, что одна из ее беглых дочерей уже в Нарготронде - и Финрода отправили её возвращать;
— Берен сидит в Менегроте под замком, как гарантия возвращения второй блудной дочери домой;
— По дороге Финдарато начали мучить дурные предчувствия и не менее дурные сны. Причем так, что сон и явь для него смешались – но всё ведь в итоге обошлось?
— Келегорм и Лютиэль женятся. И всех ставят перед этим фактом.
В общем… у Тингола просто не было выбора.
ЧАСТЬ 1 ЧАСТЬ 2 lonely-mountain.diary.ru/p186072571.htm
Открыть все тэги MORE в этом посте