Последняя мечта

[nolofinve-zp]

К 10.7 АУ Маэглин погибает в Нирнаэт Арноэдиад

Думаю, що для канонічного Маегліна це був би найкращій вихід.



Я, Ломион, сын Арэдель, погибаю от тоски и беэнадежности.
Я брожу по улицам белого города, стараясь держаться в тени от слишком яркого солнца, пытаюсь занять себя работой, обучением военном делу - не помогает.
Дядя ласков и приветлив, он отдал под мое начало целый клан. Принц Гондолина, сын сестры короля, я живу в собственном дворце, командую воинами, творю оружие и украшения такие, какие желаю сам.
Я наконец свободен. И несчастен.
Я не могу забыть смерти матери - Арэдель не хотела умирать, в бреду она шептала о проклятии и Мандосе, ей было страшно.
И не могу забыть смерти отца.
Да, не жалко. Да, дядя прав... Да, Эол заслужил это.
Да, именно так, златовласая сестрица. Ты смотришь на меня, словно на орка, который прикидывается эльфом, ты одна зовешь меня Маэглином, ненавистным именем, которым обозвал меня отец, именно обозвал, как приблудного щенка. Ты считаешь, что я должен был сожалеть о смерти убийцы матери? О смерти убийцы твоей родственницы, которая в свое время воспитала тебя, заменив погибшую во Льдах Эленвэ.
Да, я хорошо изучил свою родословную и историю семьи. А потому мне непонятны твои возвышенные речи и намеки об отсутствии у меня сыновних чувств.
Все мои чувства достались матери - отец не получил ничего.
Я ненавижу его, златовласая сестрица, я скоро возненавижу и тебя, потому что на все мои признания в любви ты отвечаешь лишь холодным презрением.
В этом я похож на Эола - ненависть сжигает мою душу, словно смертельный яд.
Но я похож и на мать - хотелось бы верить. На ее светлоокий отважный род, на ее братьев и отца, о которых она столько рассказывала под сенью Нан-Эльмота, на насмешливых и властных нолдор, с их горьковатой иронией и скрытым страхом перед судьбой.
Мой дядя Тургон властен и надменен - в меру. Я люблю его - насколько я способен кого-нибудь любить. Но стены его города давят, словно оковы.
Теперь я понимаю мать - понимаю, почему она ушла отсюда.
Я свободен - в кольцах этих стен. А мне хочется сесть на коня и мчать в неизведанную даль, навстречу опасностям и битвам.
Почему, ну почему дядя не вступил в войну, прозванную Дагор Браголлах? Да, тогда раскрылась бы тайна Гондолина - ну и что? Сотней лет больше, сотней меньше - какая разница, если нолдор все равно обречены?
Ты не была на тех похоронах, златовласая сестрица - дядя взял с собой только меня и Глорфиндейла с Эктелионом.
Орел, сидящий на скале, исполненный величия. И тело эльфа, растерзанное, изломанное.
Когда я посмотрел тогда в лицо Тургона Гондолинского, то понял - на следующую битву он выйдет, чем бы это не кончилось.
Потому что он любил своего отца, которого мы похоронили в скалах. Счастливчик Тургон - его отец не убивал его матери, и не грозил заковать его в цепи. Его отец погиб, сражаясь с самим Морготом - мы услышали это в орлином клекоте. Такого отца можно любить - не правда ли, златовласая сестрица?
И я оказался прав.
Мы идем на войну - я веду за собой свой клан, прозванный Кротами. Ничего смешного, златовласая сестрица, кроты роют глубоко.
Мои воины в черных доспехах из галворна, вооружены обоюдоострыми секирами. Такая же секира стала и моим оружием, да еще я взял с собой отцовский меч.
Я не верю в приметы, золотоволосая сестрица, я похитил этот клинок, когда мы бежали из Нан-Эльмота, и верю, что Ангуирель меня на подведет.
Король Тургон, мой дядя, посылает меня вперед, предупредить своего брата. Серебряные трубы Гондолина поют звонко, и под их пение я вступаю в Барад Эйтель.
Мой второй дядя - Верховный Король - улыбается мне, называет любимым племянником и сжимает мне руку. Он рад - конечно, не мне, а войскам из Гондолина, но мне приятно. Я хотел бы, чтобы ты это видела, златовласая сестрица, не пожелавшая даже попрощаться со мной.
Из всей битвы я запомнил только тяжесть доспехов и онемение рук, которые уже не в силах держать секиру или меч и щит, мой черный щит без герба. Да, герба у меня нет - я не захотел нести щит с гербом принца Дориата, моего отца, а герб принца Второго Дома на моем щите был бы кощунством.
Я сражался и убивал - и страха не было в моей душе. Я не боялся Мандоса, ведь на мне нет проклятия. Ангбандского плена, пожалуй, боялся, но я пообещал сам себе, что не сдамся живым.
Король Тургон послал меня на помощь к брату в последний миг перед тем, как меж нашими войсками прошел дракон...
Тургон надеялся, что я прорвусь - и я прорвался со своими Кротами. О, мои рудокопы - они крошили орков как пустую породу в надежде обнаружить рудную жилу.
Все было очень плохо - вокруг Верховного Короля Фингона осталась лишь горстка воинов. Между ними, и остальным войском метался дракон, еле сдерживаемый гномьим хирдом. О, если бы ты могла увидеть его, златовласая сестрица - его чешуя сверкала яростнее твоих кос.
Фингон был уже дважды ранен, но как он сражался... Я преклоняюсь перед тобой, Астальдо - и именно поэтому я умру именно здесь. Я решил умереть в бою еще в Гондолине - даже в случае нашей победы. Я гибну в проигранной битве - ну так что ж... Ты не пожалеешь обо мне, златовласая сестрица, но мне уже и не нужна твоя жалость.
Огненные чудовища совсем рядом, и король падает под ударом бича барлога. Но мой меч разрубает бич - ты не подвела меня, небесная сталь, равной которой нет.
- Заберите короля! Уходите!
Я вымуштровал Кротов так, что они слушаются меня с полуслова. Они не сентиментальны, златовласая сестрица. Как и я. Если я считаю, что жизнь Фингона Астальдо важнее моей, то пусть будет так.
Но я так не считаю. Я почти не знаю Верховного Короля, я видел его в бою и оценил его отвагу - но и только. Возможно, если бы у него было время, и он узнал бы мою историю, то в его синих глазах, так похожих на твои, златовласая сестрица, появилось бы холодное презрение. А может быть и нет - ведь стал же я любимцем Тургона. Хотя, Тургон слышал гнусные речи Эола о нашем народе, и видел смерть сестры, а Фингон...
Я сказал - "о нашем народе"? Я правда так подумал?
Я начинаю смеяться, захлебываясь воздухом и пеплом Анфауглита. Затем поднимаю королевский шлем, помятый и окровавленный, одеваю его на себя и становлюсь возле воткнутого в землю копья, на котором рвется на ветру синий стяг с серебряными звездами.
Барлоги рядом. Один волочит лапу - Фингону удалось подранить чудовище.
Ведь должна же сбыться хоть одна мечта? Верно златоволосая сестрица? Я мечтал о тебе, затем мечтал о славной гибели... Впрочем - какая слава, я последний воин у гибнущего знамени...
Но гибель - гибель вот она. И я поднимаю меч, чтобы ее встретить.