І до віків благенька приналежність переростає в сяйво голубе. Прямим проломом пам'яті в безмежність уже аж звідти згадуєш себе (с)
Украинский оригинал - тут www.diary.ru/~nolofinve-zp/p166125723.htm
Предупреждение - перводомовская жесть, терроризм и захват заложников)))
читать дальше
Взволнованный воспоминаниями, Эльронд встал и прошелся по зале, сжав руки на груди, пытаясь успокоиться.
- Я говорю слишком много, - сказал наконец, - я отнимаю у вас время, а еще даже не коснулся сути ...
- О, мое время ... - отозвалась Нэрданель, - я давно уже не знаю, куда его девать.
Вдруг ей пришло в голову, что брат Эльронда мог погибнуть во время нападения на Гавани. От случайной стрелы. Но ellet вспомнила с облегчением, что гость сказал вначале: «я был для Майтимо названным сыном. Таким же, как мой брат для Макалаурэ"
Итак, близнецы пережили взятие города ... Феанорингами. И этот Эльронд не питает ненависти к ее детям. Приемный сын Майтимо ... Ее первенец обожал возиться с детворой .
«Мы просидели битву в маминой опочивальне, - снова услышала она протяжный голос гостя, - от ее приближенных дев и жен нам не было никакого утешения, потому что они все время теряли сознание - то по очереди, то все вместе. Вдруг в опочивальню вбежала мать ... Я никогда не забуду ее наряд: платье из серебристой парчи и сверху - накидка из перьев ... Мы уже знали, что на нас идут войной свирепые и ужасные Феаноринги, поэтому кинулись к маме, ища защиты, но она оттолкнула нас, и подбежала к деревянной панели, за которой был сокрыт потайной шкап. Открыла, вынула шкатулку. Щелкнули замочки ...
Когда мать обернулась к нам, то на ее груди сияла пектораль. А Камень ... Он не просто светился, как обычно - он пылал. Он бился, он сжимался как живое сердце. Я думаю, что Сильмарилл чувствовал хозяев ... Как и они его.
Мы подбежали к ней. О Камне мы знали то, что поется в «Le o Leitian», то есть почти ничего. Фалатрим, кажется, считали его чародейским оберегом, который может защитить их от Тьмы с Севера. Поэтому они тогда и поддержали дориатских Синдар. Ну, а для нашей матери Сильмарилл был символом высокого рода и княжеского титула. «Это тот самый камень, добытый моими предками. О да, Берен и Лутиэнь ... В этот вечер для вас споют« Le o Leitian ». О, это была невероятная любовь. И величественный подвиг. Да, в короне самого Моргота ... Сильмарилл »
Лицо Эльронда исказилось даже не ненавистью - презрением. «А в твоих жилах, дорогой гость, - подумала Нэрданель, - достаточно крови Аданов, чтобы пронести это через две эпохи»
«Мать оттолкнула нас, - продолжил Эльф, - отшвырнула как ненужную вещь. И выбежала из опочивальни. Между тем звон мечей и шум битвы звучали уже во дворе нашего дома с мраморными колоннами, который мать предпочитала называть дворцом. Я решил вооружиться - кроме того, что Феаноринги были убийцами родичей, и оставляли маленьких эльфов в лесу на растерзание волколакам, в свое время я услышал о них от дориатских жен и дев еще много страшноватых сплетен. Не буду их здесь все перечислять, чтобы не ранить вашего сердца, но одного я боялся больше всего - рассказывали, будто Феаноринги держат при себе рабов-Эльфов из Синдар и Нандор.
Из оружия в спальне нашелся только ножичек для чистки яблок. Его я и ухватил покрепче. Вы смеетесь? »
- Ты отважен, Эльронд Эарендилион, - сказала Нэрданель, - с ножичком для чистки яблок против первых мечников Валинора ... и Эндорэ?
- И Эндорэ, - сказал Эльронд, - и я это знал. Даже их враги признавали их воинское умение. Но какая там отвага ... У меня подкашивались ноги, а мой брат вообще сел на пол. Лязг мечей уже слышался почти за дверью, наконец дверь распахнулась - и в спальню ворвались двое Эльдар.
Надо сказать, что в моем воображении Феаноринги были ну ... чем-то единым. Как многоголовый змей ... Я даже не знал, сколько их было - слышал только, что мой дед Диор убил при взятии Дориата «троих из них».
Эльронд перевел дыхание. Нэрданель смотрела на внука того, кто победил в бою ее сыновей, с болезненным интересом ожидая продолжения рассказа.
"Те двое эльфов показались мне такими же высокими, как тополя нашего парка. Оба они были без шлемов, но в кольчугах и в багряных плащах, один - рыжеволосый, на минуту мне показалось, что это Амрод, или Амрас, но у воина было другое лицо ... Он ... Он так похож на вас, госпожа Нэрданель, у вас почти те же черты лица, и оттенок волос, и глаза, напоминающие прозрачно-зеленые виноградины... Второй - темноволосый, сероглазый, немного ниже ростом. Лицо его было схожим с ликом Итиля, скорбное даже посреди сражения, какое-то прозрачно-белое. А первый воин показался мне похожим на пламя факела, чей огонь уничтожает прежде всего самого себя.
Они быстро осмотрели покой, увидели шкатулку на столе и переглянулись. Темноволосый протянул к ящику руки, словно пытался нащупать невидимую нить. Рыжий стоял неподвижно, меч он держал в левой руке, а на правой было то, что мне показалось латной рукавицей. Темноволосый обернулся и указал взглядом на шкатулку. Рыжий кивнул.
В это самое мгновение Эльрос не удержался и чихнул. Я забыл сказать, что мы забились в угол между шкафом и столиком. Рыжеволосый развернулся для удара ... Удара с левой. Молниеносно. И тут он увидел нас. Не будет преувеличением сказать, что он остановил меч прямо над моей головой. Остановил в воздухе. Я и сейчас словно вижу тот взблеск клинка ... »
Эльронд замолчал и снова присел к столу. Нэрданель смотрела на него, смотрела с непомерным удивлением. Сын Эарендиля сумел простить ее сыну меч, сверкнувший над его головой, однако не сумел простить свою мать за то, что Камень Феанора стал для нее дороже детей.
- Дитя мое, - сказала она мягко, - я сочувствую тебе, ибо смертный страх, перенесенный в детстве, остается в памяти навечно. Я это знаю, потому что родилась в Эндорэ, до того, как Валар позвали нас сюда, в Благословенные Земли. Я прошу у тебя прощения за своих сыновей.
- О, не стоит, не стоит извиняться, - отвечал гость, - этих ужасных вещей могло не произойти, если бы ... Если бы мои синдарские родичи... Но речь не об этом...
"Итак, рыжеволосый воин стоял напротив меня с мечом, который был чуть ли не длиннее меня, а у меня в руках был тот самый ножичек. И вдруг Эльда улыбнулся, неожиданно ласково. Меня эта улыбка только раззадорила, и я сказал:
- Вы - Феаноринг?
- Князь Маэдрос к вашим услугам, - ответил рыжеволосый.
- Я вызываю вас на поединок! - Заявил я.
- С превеликим удовольствием, - сказал Эльда серьезно, будто его каждый день вызывало на поединок существо, вооруженное столовым ножом, - где-то через две сотни лет, и до первой крови. Как тебя зовут?
- Он - Эльронд, - сказал брат, - а я - Эльрос ...
- А кто тебя просил признаваться? - Обозлился я, - трус!
- О, твой брат не виноват - я догадался и сам, - сказал Маэдрос примирительно, - вы - сыны Эарендиля, а значит мы родичи, хоть и дальние.
- Родичи ... - сказал я злобно, чтобы заглушить страх - с такими как вы ... Орки из Ангбанда вам родичи.
- У орков клыки, - отозвался Эльрос рассудительно, - и когти ... А это - просто Нолдо.
- Дети мои, - сказал Маедрос успокаивающе, - я не желаю вам зла. Ни вам, ни вашей матери. Я пришел за тем, что мне принадлежит. И только ...
- Мама схватила ваш камень, - снова вмешался Эльрос, - и куда-то побежала. Он у нее на сеточке, такой красивой. Там сияют самоцветы ...
- Наугламир, - произнес темноволосый Нолдо.
- Эльрос! - Крикнул я, - да помолчи же ...
В эту минуту в опочивальню вбежал совсем юный эльф, в кольчуге и шлеме. Меня поразили его глаза - синие, словно озера, они будто занимали пол-лица и были наполнены слезами, как водой
- Вельможный князь Нэльяфинвэ ...
Вестовой заговорил быстро, и я перестал его понимать. Я немного знал классический Квэнья, на котором говорили ваши сыновья, на котором говорю сейчас сам, однако у молодых нолдор, рожденных в Эндорэ, было несколько отличающееся от классического произношение, так называемый нолдорин. Я смог разобрать только имя матери, и еще что-то о воинах, которые отказались драться против nisse, и обратили оружие против своих. Потом он выпалил что-то непонятное и те, невыплаканные слезы, брызнули из его глаз.
- Которого из братьев? - Спросил тот, кто назвался Маэдросом. Помню, что я в эту минуту раздумывал, как его все таки на самом деле зовут, и решил, что наверное Нэльяфинвэ, ибо это имя квэнийское.
- Обоих ... - произнес вестовой едва слышно.
Темноволосый Нолдо закрыл лицо ладонью. Нэльяфинвэ, или может все же Маэдрос, сохранял спокойствие. Страшным было это спокойствие - так молчат под пыткой.
- Пойдем, - произнес он наконец, - Макалаурэ, бери детей.
Темноволосый содрогнулся.
- Брат, - произнес он, - может не ...
- Ты смотришь на меня так, будто у меня выросли клыки, - сказал Маэдрос непослушными губами, - я только предложу обмен. Один Сильмарилл на два бриллианта.
- Думаешь - обменяет? - Спросил Макалаурэ неуверенно.
- Она же nisse, - со страшноватой улыбкой произнес Маэдрос, - и мать ... Обменяет. Бери бриллианты, брат. Замечательные дети, и тоже близнецы. О, мои Амбаруссар ...
Макалаурэ наклонился и поднял с пола Эльроса. Брат задрожал.
- Успокойся, - произнес Макалаурэ глубоким голосом, который словно проникал в глубины fеа, - все будет хорошо. Мы идем к твоей маме.
- Я пойду сам, - сказал я, - не прикасайтесь ...
Маэдрос пожал плечами.
- Руссэ, - сказал он в вестового, - возьми это дитя за руку и держи покрепче. Нам нужны оба заложника.
Нас вывели через садовые дверцы. Позже я понял, что Маэдрос не хотел вести нас там, где произошло сражение. Мимо мертвых ... Но мы все таки увидели убитых - перед маяком. Нолдор укрылись за заслоной из садовой ограды. Отдельно сидели несколько Эльфов - без оружия и под охраной. Пленники были незнакомыми мне темноволосыми воинами - я знал в лицо всех маминых гвардейцев.
- Аркуэнон, - позвал Маэдрос, и к нему подбежал один из его дружинников, бледный от сдерживаемого гнева.
- Мы их обезоружили, - прошипел эльф, - и ожидаем вашего приказа, вельможный Нэльяфинвэ.
Он имел в виду тех воинов, которые отказались идти в атаку и повернули оружие против своих ... Я так и не понял, что случилось. Позже мне рассказали, что мать обратилась к атакующим, призывая их не воевать против nisse. Еllet для Эльфа священна, а дети - святыня для обоих. Жаль, что никто не догадался спросить, где она оставила своих сыновей
- Труби, Аркуэнон, - велел Маэдрос, - переговоры.
Серебряная труба закричала звонко и пронзительно. Маедрос выждал минуту и поднялся из-за завала в полный рост. Сзади кто-то охнул - кажется это был Руссэ. Высокий Феаноринг был ныне прекрасной мишенью для синдарских стрел.
- Квенди! - Произнес Маэдрос громко, - мы не желаем дальнейших смертей. Мы пришли за тем, что принадлежало нашему отцу, согласно Клятве, которую мы дали всем наши родом. Я обращаюсь к княгине Эльвинг и предлагаю обмен: Сильмарилл Феанора на двух сыновей Эарендиля. Клянусь, что не буду мстить за смерть своих братьев - на войне как на войне. Слышите, Синдар? Обмен - и мы уходим.
Ответом была тишина. Маэдрос сказал не оборачиваясь:
- Макалаурэ, Руссэ - возьмите мальчиков на руки и станьте рядом.
Они выполнили приказ - его брат поднял на руках Эльроса, который притих от ужаса, как мышка, а синеглазый Руссэ взял меня под мышки, хотя я брыкался изо всех сил, и тоже поднял над головой.
Через несколько минут, которые показались всем нам слишком длинными, из окошка-бойницы мелькнул белый шарф, привязанный к стреле.
- Они сдаются, - сказал с облегчением темноволосый Макалаурэ, - хвала Валар за их маленькие милости.
- Аркуэнон, - сказал Маэдрос тихо, - прикажи воинам вынести оттуда ... погибших.
Эльдар отодвинули ограждение, и вышли забрать тела. Руссэ поставил меня на землю, и я тут же начал осматриваться, ища возможности побега. И вдруг оцепенел - мимо меня пронесли Амрода ... Синдар стреляют метко - он умер сразу ... Стрела вошла выше кольчужного воротника. Следующим был Амрас, его я узнал только по огненным волосам. Лицо воина превратилось в кровавую маску...»
Эльронд замолчал, поняв, что сказал лишнее, но Нэрданель отозвалась, сама удивляясь тому, как ровно звучит ее голос:
- Не осталось Нолдор, свидетелей той схватки. Никто не вернулся. Аркуэнон ... Я знала Аркуэнона. А тот Руссэ наверняка родился уже в Эндорэ. У моего Нэльо был другой вестовой - Морнемир, мой родственник, из семьи Махтана ...
- Этот достойный всякой уважения Эльда погиб в Нирнаэт Адорнедиад, - сказал Эльронд, - по крайней мере, так мне рассказывали. Однако, может на сегодня достаточно?
- Нет, - сказала женщина, - говори. Я впервые говорю со свидетелем, который видел ... Видел гибель моих младших и говорит об этом с сожалением ...
- Мне действительно было их жаль, - продолжил гость, - даже тогда ... И я оцепенел на месте, и больше не думал о побеге. Между тем из дверцы маяка стали выходить воины. Они оставляли оружие у ступенек - мечи, луки ... Некоторые тоже были в крови ...
- Кто ваш сano? - Спросил Маэдрос спокойно.
- Я, Меретир, - сказал сano. Его куртка цвета увядших листьев была вся в ржавых пятнах, а лицо очень бледным даже серым, как у смертельно раненого.
- Мы выполнили свою часть договора. Где княгиня Эльвинг?
Меретир резко поднял голову. В карих глазах Синда смешались воедино страх и ненависть.
- В-вельможный Маэдрос, - каждое слово Меретир произносил словно через силу, - я прошу вас выслушать меня, а поступить как вздумается. Княгиня Эльвинг находилась на вершине маяка, там, где открытая площадка для фонаря. Когда мы передали ей ваши условия, она рассмеялась и сказала, что лучше погибнет, чем отдаст вам этот камень - свидетельство доблести ее рода. С тем она кинулась с площадки вниз - мы не успели ее остановить. Однако, Валар не оставили в беде внучку Берена и Лутиэнь - перед нашими глазами она обернулась белой чайкой, и полетела на Запад. Камень же сиял на груди птицы, словно путеводная звезда.
Маэдрос выслушал его, не моргнув глазом. Затем велел Аркуэнону отправить воинов обыскать маяк, и осмотреть сверху море - не видно ли где лодки. Темноволосый Макалаурэ вздохнул прерывисто:
- Возможно, - сказал на Квэнья, - дориатец говорит правду. Я не чувствую зова Сильмарилла.
Ожидание затянулось и становилось невыносимым. В конце Аркуэнон подошел к своему князю и сказал:
- Вельможный Нэльяфинвэ, мы обыскали башню, и осмотрели все вокруг, однако не нашли ни камня, ни княгини. Но мы заметили несколько кораблей, идущих сюда от острова Балар.
- О нет, - сказал рыжеволосый, - сын моего Финдекано ... Эрейнион ...
- Они наверное заметили что-то неладное, - тревожно сказал Аркуэнон, - мой князь, мы не можем сражаться с ними...
- И не имеем права сдаться, - прошептал Макалаурэ, - Клятва ...
Маэдрос смотрел на море, где только зрением Эльда можно было разглядеть белые точки парусов, и о чем-то размышлял. Потом перевел взгляд на убитых братьев - я уже успел понять, что они братья, эти трое рыжих. Когда он потом взглянул на меня, то я подумал, что мой путь в Туманные Чертоги будет очень коротким. Еще бы, ведь передо мной стоял Феаноринг, свирепый и злобный ... Который не получил желаемого, но потерял самое дорогое.
Меретир, он был храбрым, наш сano, подошел к нему и сказал чуть слышно:
- Вы можете утолить вашу жажду крови. Это моя стрела отправила в Мандос одного из рыжеволосых. Убейте меня, но пощадите ее сыновей.
- Тогда, в Дориате, - сказал Маэдрос протяжно, - ты сказал при всех Квенди, моих воинах и пленных Синдар, что я приказал стрелять туда, где прятались женщины. Ибо там была Аммале, которой я обьяснился в любви, встретив ее на Празднике Единения, а она сказала, что дивится тому, как отвратительный калека осмелился поднять глаза на красавицу из Дориата. Ты обвинил меня в преднамеренном убийстве nissi. Сейчас ты хочешь обвинить меня в детоубийстве?
- Элуред и Элурин, - сказал Меретир, - сыновья Диора и братья княгини ...
- Воины из дружины моего брата Келегорма оставили их одних в лесу после того, как убедились, что их сестра исчезла вместе с Камнем. Напомнить тебе, почему они это сделали, Синда?
Меретир чуть дрогнул. Маэдрос положил ему на плечо руку, и Синда согнулся под тяжестью железной латной перчатки. Странной какой-то перчатки - она похожа была скорее на руку из стали.
- Трое моих братьев, - сказал рыжеволосый, - погибли в Дориате ... От руки Диора, который был Аданэделем, полукровным. Трое моих братьев сражались с ним, уже будучи ранеными отравленными дротиками. С ядом в крови ... Я покарал тогда воинов Келегорма за их деяние, и лично разыскивал сыновей Диора. Они были уже подростками, и смогли убежать, а Эльф, как известно, в лесу не погибнет. Неподалеку был лагерь бродячих Лаиквенди - я думаю, что это они приютили мальчиков. А теперь слушай меня внимательно, Меретир. Мне все равно, взлетела ли ваша госпожа в небо белокрылой птицей, или вы спустили ее в лодку по шелковой лестнице. Она была плохой сестрой, и стала плохой матерью, потому что чужая да еще и заклятая драгоценность стала ей дороже братьев и сыновей. Я беру ее сыновей в заложники, Меретир. Пусть княгиня прибудет за ними на холм Амон-Эреб - с Сильмариллом. Только за такую цену она получит обратно своих близнецов.
Вот тут я испугался до смерти. До этого момента я надеялся, что все закончится - так или иначе. Надеялся на появление мамы в сияющем Наугламире. Надеялся, что она отдаст грозному Феанорингу его проклятый камень и скажет гордо: «Мои сыновья мне дороже этой вашей стекляшки ...» Или как-то иначе. Я ждал ... Все это время, с тех пор, как я увидел тела рыжеволосых близнецов, я ожидал, что придет мама и избавит нас от этого кошмара.
Гость вдруг перегнулся через стол, и сжал Нэрданель обе руки.
- Вы, - сказал, - вы отдали бы Сильмарилл за ваших Амбаруссар?
- Я отдала бы все за любого из моих сыновей, - ответила Нэрданель, растроганная до слез ... - Сильмарилл ... Вышние Валар! Если бы за все камни мира, заклятые и не заклятые, можно было бы выкупить из Мандоса хотя бы одно мое дитя - я бы сделала это ... Я бы отдала за них честь и гордость, я несколько раз ходила в Валмар, в Круг судьбы, и просила милости - как милостыни ... Я просила вернуть мне хотя бы одного из семи ... Мне же отвечали - справедливость.
- О, справедливость, - сказал Эльронд с горьковатой улыбочкой, - я немного знаю эту госпожу, и не верю в справедливость. Но я продолжаю ...
Погибших и раненых положили на носилки, сделанные из обломков заграждения. Маэдрос еще раз посмотрел в мертвые лица и произнес вполголоса обычные слова прощания:
- Путь ваш на Запад пусть будет прямым ... Дух отправится в Мандос, имя останется в песнях ...
- Мой князь, - сказал Аркуэнон, - а что делать с теми из наших, кто сложил оружие, и ...
Маедрос осмотрел виновных Эльфов. Те сбились в кучу и не поднимали глаз.
- Я, Нэльяфинвэ Феанарион, - сказал князь на Квэнья, - освобождаю вас от присяги, данной мне и роду Феанаро. Идите своим путем, Эльдар.
- Вельможный Нэльяфинвэ! - Не удержался Руссэ, - это же предатели! Из-за них погибли ваши братья!
Рыжеволосый мгновение смотрел на своего вестового застывшим взглядом, полным боли, затем молвил тихо:
- Мы совершили неправедное дело, воин, и поэтому поступок тех Эльдар нельзя назвать предательством. Едем ...
Вельможам подвели коней, удивительных лошадей с умными глазами. Раньше я таких не видел. Казалось - будто они вот-вот заговорят. Когда Феаноринги сели, причем перед рыжеволосым конь опустился на колени, и Маэдрос оказался на его спине, помогая себе только левой рукой, Аркуэнон подхватил Эльроса и передал его Макалаурэ. Меня на коня к Маэдросу подсадил Руссэ, за что я сразу же возненавидел молодого вестового. Рыжеволосый обнял меня и прикрыл полой багрового плаща. Его воины тем временем сделали несколько носилок из обломков заграждения, и положили на них раненых и мертвых. И мы покинули притихшие Гавани - Фалатрим князя Кирдана во время короткого боя просто попрятались по домам, не желая быть замешанными в междоусобицу.
В лагерь Феанорингов мы прибыли под вечер. Нас с братом оставили возле одной из палаток, у костра, почти без охраны. Это, видимо, был шатер Маэдроса, который он делил с братом. Неподалеку положили убитых близнецов, две Нолдэ-целительницы в мужской одежде и с мечами на поясе, вынули стрелы из их тел, и омыли мертвым лица. И только тогда старшие дали волю горю.
Они не плакали, нет, но тот, кого брат называл Макалаурэ, принес из палатки арфу и заиграл. От звона струн мне захотелось плакать, а потом я услышал голос, который проникал в глубины духа, голос, переплавленный в скорбь ... К палатке, рядом с которой лежали убитые, медленно сходились воины. Темноволосый Феаноринг играл, а я видел ... Видел, будто наяву, эту усадьбу, чистую и светлую, переполненную Эльдар ... Видел сады Валинора, видел ваше лицо - сыновья ваши, amme, больше всего горевали о том, что причинили вам боль. Макалауре называл рыжих близнецов вашими любимцами, милыми вашему сердцу, он страдал от того, что погибли они в междоусобице, и даже ветер не принесет вам весть о том, ибо пролив напротив залива Дренгист навечно закрыт туманом ...
- Я чувствовала гибель каждого из них, - глухо сказала Нэрданель, - мне не нужно было для этого восточного ветра ...
- А потом, - сказал Эльронд, вздохнувши, - потом Маэдросу тот самый Руссэ подал скрипку, уже, видимо, настроенную для игры. Рыжеволосый взял смычок и вложил в перчатку - я заметил, что на железной кисти сгибаются пальцы, как на настоящей руке. Приложил скрипку к плечу, и заиграл ... заиграл танец Солнцестояния, священный для Эльдар, призывающий к битве. Кто-то начал отбивать такт мечом по щиту, и музыка взлетела в небо, расправила крылья и исчезла в звоне стали. Он проводил братьев как воинов, он, который не желал плакать, и презирал жалость.
У меня тем временем была еще одна забота. Эльросу было плохо, очень плохо, наверное он почувствовал себя плохо еще в дороге, но убитый горем Макалаурэ не заметил этого ... Брат тихо погружался в забвение, в черную тоску - это смертельное оцепенение, в которое впадали Квенди при тяжелых душевных страданиях, могла преодолеть только неумолимая сила воли. Попавших в плен черная тоска спасала от дальнейших мучений - пленные Эльфы тихо угасали, равнодушные к пыткам и оскорблениям. Синдар пользовались этим выходом почти всегда, Нолдор - почти никогда. Как я узнал потом, большинство Нолдор считали такой путь позорным, и старались сохранять ясность разума, выискивая пути к бегству, а добровольный уход на суд к Намо считался среди них признаком малодушия. «Не торопись, ибо встретишься с Судьей ... Глупый Нолдо, ты забыл, что ты проклят? Я до сих пор не могу представить себе, что же это было за проклятие, если Эльдар предпочитали претерпеть до конца все муки, которые для них придумывал Моргот , но не идти в Мандос по собственной воле. Было еще несколько оговорок - например, попав в плен вместе с Людьми, Нолдор не пользовались этим выходом потому, что его были лишены соратники. Финрод и его воины претерпели такую ужасную муку за того, что рядом был Берен ... О, эта воинская честь ... Кстати, возможно мои слова покажутся вам невежливой похвальбой, но мы с Эльросом не были обычными близнецами, похожими как две половинки яблока. Мы были, скорее, зеркальным отражением, и многие говорили, что у меня воинственный дух Нолдо, а Эльрос унаследовал кроткую душу Синда ...
- Я не имела чести знать твоего брата, - невольно улыбнулась Нэрданель, - но наверное так оно и было. Ты из рода Финвионов, Эльронд Эарендилион, я видела твоих родителей, у Эарендиля почти ничего не осталось от рода Финвэ, но ты ... Знаешь, когда ты вошел во двор, я испугалась ... Ты показался мне похожим на ... На тех, кто в Мандосе ...
- О, очень благодарен вам за это сравнение, - сказал гость, - хотя не думаю, что я так уж похож ... Ведь в моих жилах так мало крови, которая ... Жена Тургона Гондолинского, Эленве, погибшая во время Ледяного Похода, была, если верить преданиям, из Ваниар. Ее дочь стала женою Адана, то есть ... Ну, а по матери я вообще Синда с примесью крови тех же Аданов ...
- И Майяр, - сказала Нэрданель ласково, - в твоем случае, Эльронд, кровь Финвионов победила всех. Но рассказывай дальше, дитя мое ... Не думай, что утомляешь меня, я так давно ни с кем не говорила.
- «То, что с моим братом-то неладно, заметил Маэдрос. Он осмотрел Эльроса - это было тогда, когда его вестовой принес нам нехитрый ужин, вздохнул, и позвал певца.
- Я боюсь за твоего заложника, - сказал Маэдрос на Квэнья, - мне кажется, что он во власти черной тоски ...
Макалаурэ осторожно поднял Эльроса на руки, и тот вдруг обнял его за шею. Что привиделось брату - я не знал, при черной тоске невозможно оsanwe. Меня пронизывал ужас - впервые в жизни я не чувствовал своего близнеца - но я старался держаться.
Темноволосый Феаноринг запел, ласково гладя моего брата по волосам. Пел он на Квэнья, песенку простенькую и нежную, наверное колыбельную. О свете двух деревьев ...
- Жаждали света, за светом мы шли - вдруг запела Нэрданель, и Эльронд вздрогнул как от удара, - Свет мы на Западе дивном нашли. Блеск серебра и золота звон - Лаурелина, Тельперион ...
- О, это она, - произнес гость, - эта песня спасла Эльроса. Макалаурэ пел ему весь вечер, забыв о собственной боли. И эту, и многие другие. Рыжеволосый Феаноринг сидел рядом, опустив голову на руки. Кольчуги они с братом давно сняли, и сейчас на них были черные бархатные куртки - такие же, как на погибших близнецах.
- Пой ему, - просил Маэдрос брата, - пой ... Удерживай fеа на поверхности ...
- Я пою, - бледно улыбнулся quentaro, - а как твое дитя?
- О, этот не затоскует, - в голосе рыжеволосого прозвучала невольное уважение, - истинный Нолдо ...
«Истинный Нолдо» сидел рядом с ними и сосредоточенно жевал дорожный хлеб. Не скажу, чтобы я был недоволен похвалой. Когда Эльрос заснул на руках у певца, и тот осторожно положил его на расстеленный плащ, я тоже лег и притворился спящим.
- Мой единственный ныне брат, - услышал я голос Маэдроса, - прошу тебя, отрежь у наших младшеньких по пряди волос ...
- Ты так и зовешь Амбаруссар младшенькими, - тихо сказал Макалаурэ, - будто они все еще такие ... были такими, как сыновья Эарендиля.
- Для меня вы всегда были младшенькими, - сказал Маэдрос, - все шестеро ...
После долгого перерыва Маэдрос снова заговорил:
- Когда они были детьми, у них был одинаковый цвет волос. И они смеялись, когда мы их путали. Когда у Амбарто потемнели волосы?
- Когда они княжили в Восточном Белерианде, - голос певца - Амбарусса еще говорил: Амбарто очень хочет быть похожим на Старшего.
Эльронд расстегнул куртку и достал из-под рубашки овальный золотой медальон, украшенный Звездой Феанора, которая была выложена из алмазов.
- Это ... это работа моего мужа, - сказала Нэрданель глухо, - я дала ему в дорогу, когда мы ... Неважно ...
Гость повозился с застежкой, расстегнул цепочку ... Потом осторожно открыл крышечку.
Среди тоненьких золотых перегородочек эллет увидела пряди волос. Белокурые с пепельным оттенком ... Черные, как крыло ворона ... Темно-каштановые с багровым отливом ... Огненно-рыжие. Просто рыжие, темного оттенка ... Просто черные ... Рыжие с оттенком бронзы ... Они, эти пряди, окружали середину медальона, в которой лежала ее собственная рыжая прядь, которую она когда-то отрезала для своего мужа ...
- Здесь семь прядей, - выдавила она наконец ... - Семь ...
- Как мне рассказывали, - тихо отозвался Эльронд, - тело великого Феанаро после того, как его дух отбыл в Туманные Чертоги, рассыпалось пеплом. Поэтому Старший не смог сохранить памяти об отце.
- Я не о том, - сказала Нэрданель глухо, - последние две ... Ведь даже тел ... не нашли.
- Маэдрос отдал мне медальон с семью прядями перед тем, как они с братом отправились в шатер Эонве за двумя оставшимися Сильмариллами, - ответил гость, - они не надеялись выжить. Они лишь исполняли Клятву. До конца.
- Мне можно, - спросила ellet, - это взять?
- Я хранил это для вас, - ответил Эльронд, - Маэдрос очень хотел, чтобы я отбыл на Запад еще тогда, после Войны Гнева. Однако прошло две эпохи, пока я заставил себя ... Я все-таки привез вам это ... хоть и поздно.
Он поднялся.
- Я вижу, - сказал, - что вам надо побыть одной, amme ... И не осмеливаюсь более докучать вам своими рассказами. Если бы вы позволили мне прийти завтра ... и отрекомендовать свою семью ... И закончить повесть моей жизни, если вы захотите ее дослушать ...
- О, ну конечно же, - прошептала Нэрданель, - Келебриан ... Я знакома с ней, правда не коротко ... И ваши сыновья, я видела, как они сходили с корабля ...
- Мои близнецы, - сказал Эльронд с гордостью, - мои соколы, нацеленные на битву. Я воспитал истинных Нолдор. Элладан и Элрохир счастливы будут увидеть вас - ведь вы мать храбрейших воинов всех эпох.
Он поцеловал ей руку и тихо вышел - Нэрданель даже не поняла, когда он исчез. В руке у нее остался медальон. Семь прядей волос ... Семеро сыновей ...
Огонек в усадьбе Феанаро горел почти до утра, пугая тех Эльдар, которые спускались к морю полюбоваться звездами. Многие, особенно из молодых, считали, что «усадьба проклятых» покинута, и в ней никто не живет. Нэрданель бродила с Феаноровой лампой по покоях сыновей, прикасалась к вещам, защищенных магией Валинора от тлена и старения, и впервые на ее устах расцвела робкая улыбка. Приход Эльронда принес ей какую-то неожиданную еstel - женщина начала надеяться ... На что? Она не ведала и сама. Но еstel потому и зовут безнадежной надеждой.
Утро она посвятила саду ... Заросший травой, он давно не испытывал целительной воли хозяйки. Сейчас из-под земли брызнули цветы, трава и плющ спрятались, застыдившись, деревья радостно зашевелили ветвями, а вишенка вдруг вспомнила, что не цвела уже сотни лет ... Женщина, уже не в белом, а в изумрудно-зеленом, гордо ходила тропинками сада, лаская деревья, прикасаясь к кустам. К усадьбе, которая давно уже не слышала птичьего щебета, прилетела птичка ... Еще одна ...
Когда Эльронд с женой и сыновьями подошел к воротам с восьмилучевой звездой, он не узнал усадьбы. Келебриан смотрела на изменившийся дом удивленно - она была уверена, что имение покинуто. В Тирионе много было заросших травой домов, или совсем пустых, или таких, где медленно угасала жена или дева, из тех, кто не решился некогда идти за родней.
Келебриан родственницы не узнала, хотя видела ее несколько раз на приемах у Великого Князя Арафинвэ. На галерее стояла рыжеволосая красавица в изумрудном платье, и ее глаза сияли ярче изумрудов в княжеском венце. Элладан и Элрохир не удержались от восклицания восторга. Эльронд действительно воспитывал сыновей на старинных сказаниях, и учил уважать кровь Финвионов. Жена «самого Феанора», живое воспоминание о древних временах, мать самых храбрых воинов Средиземья. Двое молодых воинов, которые сделали охоту на орков своей профессией, а жизнь - бесконечной битвой, считали, что они могут с надлежащим почтением поцеловать лишь подол платья княгини Первого Дома. Но Нэрданель, смеясь, протянула им руки, потом обняла Келебриан и пригласила всех на галерею.
Сама она питалась лишь дорожными хлебцами, которые сама и выпекала. Однако, для дорогих гостей открылись кладовые, которые регулярно пополнялись по воле Великого Князя Арафинвэ. Келебриан чистила ножичком апельсин и смеялась высоким срывающимся смешком. Трое ее воинов смотрели на жену и мать с обожанием, и выполняли наименьшее ее пожелание. Однако, жена Эльронда устала быстро, очень быстро и виновато попросила о возможности отдохнуть. Скоро она и заснула на диване в большой зале, сыновья же Эльронда, увидев оружейную Феанаро, застыли на пороге, а, получив разрешение, ворвались туда порывом ветра.
- О, это надолго, - едва улыбнулся Эльронд, - подруга у моих сыновей - война, одна на двоих.
- Они будут скучать здесь, - сказала Нэрданель.
- Я не мог, просто не мог их оставить ... Достаточно и того, что ...
- Что?
- Об этом потом ... Вы позволите рассказывать?
- Да, но выйдем в сад. Он изменился, ты заметил?
- О да ...
Нерданель указала гостю на кресло в беседке, оплетенной белыми цветами. На столике стояла ваза с фруктами, Эльронд взял яблоко, в левую руку взял ножичек и начал снимать кожуру.
- Ты левша? - Не удержалась Нэрданель.
Гость едва покраснел.
- Нет, - сказал, - мой наставник был левшой. Я до сих пор лучше дерусь левой. Однако, я продолжаю
Предупреждение - перводомовская жесть, терроризм и захват заложников)))
читать дальше
Взволнованный воспоминаниями, Эльронд встал и прошелся по зале, сжав руки на груди, пытаясь успокоиться.
- Я говорю слишком много, - сказал наконец, - я отнимаю у вас время, а еще даже не коснулся сути ...
- О, мое время ... - отозвалась Нэрданель, - я давно уже не знаю, куда его девать.
Вдруг ей пришло в голову, что брат Эльронда мог погибнуть во время нападения на Гавани. От случайной стрелы. Но ellet вспомнила с облегчением, что гость сказал вначале: «я был для Майтимо названным сыном. Таким же, как мой брат для Макалаурэ"
Итак, близнецы пережили взятие города ... Феанорингами. И этот Эльронд не питает ненависти к ее детям. Приемный сын Майтимо ... Ее первенец обожал возиться с детворой .
«Мы просидели битву в маминой опочивальне, - снова услышала она протяжный голос гостя, - от ее приближенных дев и жен нам не было никакого утешения, потому что они все время теряли сознание - то по очереди, то все вместе. Вдруг в опочивальню вбежала мать ... Я никогда не забуду ее наряд: платье из серебристой парчи и сверху - накидка из перьев ... Мы уже знали, что на нас идут войной свирепые и ужасные Феаноринги, поэтому кинулись к маме, ища защиты, но она оттолкнула нас, и подбежала к деревянной панели, за которой был сокрыт потайной шкап. Открыла, вынула шкатулку. Щелкнули замочки ...
Когда мать обернулась к нам, то на ее груди сияла пектораль. А Камень ... Он не просто светился, как обычно - он пылал. Он бился, он сжимался как живое сердце. Я думаю, что Сильмарилл чувствовал хозяев ... Как и они его.
Мы подбежали к ней. О Камне мы знали то, что поется в «Le o Leitian», то есть почти ничего. Фалатрим, кажется, считали его чародейским оберегом, который может защитить их от Тьмы с Севера. Поэтому они тогда и поддержали дориатских Синдар. Ну, а для нашей матери Сильмарилл был символом высокого рода и княжеского титула. «Это тот самый камень, добытый моими предками. О да, Берен и Лутиэнь ... В этот вечер для вас споют« Le o Leitian ». О, это была невероятная любовь. И величественный подвиг. Да, в короне самого Моргота ... Сильмарилл »
Лицо Эльронда исказилось даже не ненавистью - презрением. «А в твоих жилах, дорогой гость, - подумала Нэрданель, - достаточно крови Аданов, чтобы пронести это через две эпохи»
«Мать оттолкнула нас, - продолжил Эльф, - отшвырнула как ненужную вещь. И выбежала из опочивальни. Между тем звон мечей и шум битвы звучали уже во дворе нашего дома с мраморными колоннами, который мать предпочитала называть дворцом. Я решил вооружиться - кроме того, что Феаноринги были убийцами родичей, и оставляли маленьких эльфов в лесу на растерзание волколакам, в свое время я услышал о них от дориатских жен и дев еще много страшноватых сплетен. Не буду их здесь все перечислять, чтобы не ранить вашего сердца, но одного я боялся больше всего - рассказывали, будто Феаноринги держат при себе рабов-Эльфов из Синдар и Нандор.
Из оружия в спальне нашелся только ножичек для чистки яблок. Его я и ухватил покрепче. Вы смеетесь? »
- Ты отважен, Эльронд Эарендилион, - сказала Нэрданель, - с ножичком для чистки яблок против первых мечников Валинора ... и Эндорэ?
- И Эндорэ, - сказал Эльронд, - и я это знал. Даже их враги признавали их воинское умение. Но какая там отвага ... У меня подкашивались ноги, а мой брат вообще сел на пол. Лязг мечей уже слышался почти за дверью, наконец дверь распахнулась - и в спальню ворвались двое Эльдар.
Надо сказать, что в моем воображении Феаноринги были ну ... чем-то единым. Как многоголовый змей ... Я даже не знал, сколько их было - слышал только, что мой дед Диор убил при взятии Дориата «троих из них».
Эльронд перевел дыхание. Нэрданель смотрела на внука того, кто победил в бою ее сыновей, с болезненным интересом ожидая продолжения рассказа.
"Те двое эльфов показались мне такими же высокими, как тополя нашего парка. Оба они были без шлемов, но в кольчугах и в багряных плащах, один - рыжеволосый, на минуту мне показалось, что это Амрод, или Амрас, но у воина было другое лицо ... Он ... Он так похож на вас, госпожа Нэрданель, у вас почти те же черты лица, и оттенок волос, и глаза, напоминающие прозрачно-зеленые виноградины... Второй - темноволосый, сероглазый, немного ниже ростом. Лицо его было схожим с ликом Итиля, скорбное даже посреди сражения, какое-то прозрачно-белое. А первый воин показался мне похожим на пламя факела, чей огонь уничтожает прежде всего самого себя.
Они быстро осмотрели покой, увидели шкатулку на столе и переглянулись. Темноволосый протянул к ящику руки, словно пытался нащупать невидимую нить. Рыжий стоял неподвижно, меч он держал в левой руке, а на правой было то, что мне показалось латной рукавицей. Темноволосый обернулся и указал взглядом на шкатулку. Рыжий кивнул.
В это самое мгновение Эльрос не удержался и чихнул. Я забыл сказать, что мы забились в угол между шкафом и столиком. Рыжеволосый развернулся для удара ... Удара с левой. Молниеносно. И тут он увидел нас. Не будет преувеличением сказать, что он остановил меч прямо над моей головой. Остановил в воздухе. Я и сейчас словно вижу тот взблеск клинка ... »
Эльронд замолчал и снова присел к столу. Нэрданель смотрела на него, смотрела с непомерным удивлением. Сын Эарендиля сумел простить ее сыну меч, сверкнувший над его головой, однако не сумел простить свою мать за то, что Камень Феанора стал для нее дороже детей.
- Дитя мое, - сказала она мягко, - я сочувствую тебе, ибо смертный страх, перенесенный в детстве, остается в памяти навечно. Я это знаю, потому что родилась в Эндорэ, до того, как Валар позвали нас сюда, в Благословенные Земли. Я прошу у тебя прощения за своих сыновей.
- О, не стоит, не стоит извиняться, - отвечал гость, - этих ужасных вещей могло не произойти, если бы ... Если бы мои синдарские родичи... Но речь не об этом...
"Итак, рыжеволосый воин стоял напротив меня с мечом, который был чуть ли не длиннее меня, а у меня в руках был тот самый ножичек. И вдруг Эльда улыбнулся, неожиданно ласково. Меня эта улыбка только раззадорила, и я сказал:
- Вы - Феаноринг?
- Князь Маэдрос к вашим услугам, - ответил рыжеволосый.
- Я вызываю вас на поединок! - Заявил я.
- С превеликим удовольствием, - сказал Эльда серьезно, будто его каждый день вызывало на поединок существо, вооруженное столовым ножом, - где-то через две сотни лет, и до первой крови. Как тебя зовут?
- Он - Эльронд, - сказал брат, - а я - Эльрос ...
- А кто тебя просил признаваться? - Обозлился я, - трус!
- О, твой брат не виноват - я догадался и сам, - сказал Маэдрос примирительно, - вы - сыны Эарендиля, а значит мы родичи, хоть и дальние.
- Родичи ... - сказал я злобно, чтобы заглушить страх - с такими как вы ... Орки из Ангбанда вам родичи.
- У орков клыки, - отозвался Эльрос рассудительно, - и когти ... А это - просто Нолдо.
- Дети мои, - сказал Маедрос успокаивающе, - я не желаю вам зла. Ни вам, ни вашей матери. Я пришел за тем, что мне принадлежит. И только ...
- Мама схватила ваш камень, - снова вмешался Эльрос, - и куда-то побежала. Он у нее на сеточке, такой красивой. Там сияют самоцветы ...
- Наугламир, - произнес темноволосый Нолдо.
- Эльрос! - Крикнул я, - да помолчи же ...
В эту минуту в опочивальню вбежал совсем юный эльф, в кольчуге и шлеме. Меня поразили его глаза - синие, словно озера, они будто занимали пол-лица и были наполнены слезами, как водой
- Вельможный князь Нэльяфинвэ ...
Вестовой заговорил быстро, и я перестал его понимать. Я немного знал классический Квэнья, на котором говорили ваши сыновья, на котором говорю сейчас сам, однако у молодых нолдор, рожденных в Эндорэ, было несколько отличающееся от классического произношение, так называемый нолдорин. Я смог разобрать только имя матери, и еще что-то о воинах, которые отказались драться против nisse, и обратили оружие против своих. Потом он выпалил что-то непонятное и те, невыплаканные слезы, брызнули из его глаз.
- Которого из братьев? - Спросил тот, кто назвался Маэдросом. Помню, что я в эту минуту раздумывал, как его все таки на самом деле зовут, и решил, что наверное Нэльяфинвэ, ибо это имя квэнийское.
- Обоих ... - произнес вестовой едва слышно.
Темноволосый Нолдо закрыл лицо ладонью. Нэльяфинвэ, или может все же Маэдрос, сохранял спокойствие. Страшным было это спокойствие - так молчат под пыткой.
- Пойдем, - произнес он наконец, - Макалаурэ, бери детей.
Темноволосый содрогнулся.
- Брат, - произнес он, - может не ...
- Ты смотришь на меня так, будто у меня выросли клыки, - сказал Маэдрос непослушными губами, - я только предложу обмен. Один Сильмарилл на два бриллианта.
- Думаешь - обменяет? - Спросил Макалаурэ неуверенно.
- Она же nisse, - со страшноватой улыбкой произнес Маэдрос, - и мать ... Обменяет. Бери бриллианты, брат. Замечательные дети, и тоже близнецы. О, мои Амбаруссар ...
Макалаурэ наклонился и поднял с пола Эльроса. Брат задрожал.
- Успокойся, - произнес Макалаурэ глубоким голосом, который словно проникал в глубины fеа, - все будет хорошо. Мы идем к твоей маме.
- Я пойду сам, - сказал я, - не прикасайтесь ...
Маэдрос пожал плечами.
- Руссэ, - сказал он в вестового, - возьми это дитя за руку и держи покрепче. Нам нужны оба заложника.
Нас вывели через садовые дверцы. Позже я понял, что Маэдрос не хотел вести нас там, где произошло сражение. Мимо мертвых ... Но мы все таки увидели убитых - перед маяком. Нолдор укрылись за заслоной из садовой ограды. Отдельно сидели несколько Эльфов - без оружия и под охраной. Пленники были незнакомыми мне темноволосыми воинами - я знал в лицо всех маминых гвардейцев.
- Аркуэнон, - позвал Маэдрос, и к нему подбежал один из его дружинников, бледный от сдерживаемого гнева.
- Мы их обезоружили, - прошипел эльф, - и ожидаем вашего приказа, вельможный Нэльяфинвэ.
Он имел в виду тех воинов, которые отказались идти в атаку и повернули оружие против своих ... Я так и не понял, что случилось. Позже мне рассказали, что мать обратилась к атакующим, призывая их не воевать против nisse. Еllet для Эльфа священна, а дети - святыня для обоих. Жаль, что никто не догадался спросить, где она оставила своих сыновей
- Труби, Аркуэнон, - велел Маэдрос, - переговоры.
Серебряная труба закричала звонко и пронзительно. Маедрос выждал минуту и поднялся из-за завала в полный рост. Сзади кто-то охнул - кажется это был Руссэ. Высокий Феаноринг был ныне прекрасной мишенью для синдарских стрел.
- Квенди! - Произнес Маэдрос громко, - мы не желаем дальнейших смертей. Мы пришли за тем, что принадлежало нашему отцу, согласно Клятве, которую мы дали всем наши родом. Я обращаюсь к княгине Эльвинг и предлагаю обмен: Сильмарилл Феанора на двух сыновей Эарендиля. Клянусь, что не буду мстить за смерть своих братьев - на войне как на войне. Слышите, Синдар? Обмен - и мы уходим.
Ответом была тишина. Маэдрос сказал не оборачиваясь:
- Макалаурэ, Руссэ - возьмите мальчиков на руки и станьте рядом.
Они выполнили приказ - его брат поднял на руках Эльроса, который притих от ужаса, как мышка, а синеглазый Руссэ взял меня под мышки, хотя я брыкался изо всех сил, и тоже поднял над головой.
Через несколько минут, которые показались всем нам слишком длинными, из окошка-бойницы мелькнул белый шарф, привязанный к стреле.
- Они сдаются, - сказал с облегчением темноволосый Макалаурэ, - хвала Валар за их маленькие милости.
- Аркуэнон, - сказал Маэдрос тихо, - прикажи воинам вынести оттуда ... погибших.
Эльдар отодвинули ограждение, и вышли забрать тела. Руссэ поставил меня на землю, и я тут же начал осматриваться, ища возможности побега. И вдруг оцепенел - мимо меня пронесли Амрода ... Синдар стреляют метко - он умер сразу ... Стрела вошла выше кольчужного воротника. Следующим был Амрас, его я узнал только по огненным волосам. Лицо воина превратилось в кровавую маску...»
Эльронд замолчал, поняв, что сказал лишнее, но Нэрданель отозвалась, сама удивляясь тому, как ровно звучит ее голос:
- Не осталось Нолдор, свидетелей той схватки. Никто не вернулся. Аркуэнон ... Я знала Аркуэнона. А тот Руссэ наверняка родился уже в Эндорэ. У моего Нэльо был другой вестовой - Морнемир, мой родственник, из семьи Махтана ...
- Этот достойный всякой уважения Эльда погиб в Нирнаэт Адорнедиад, - сказал Эльронд, - по крайней мере, так мне рассказывали. Однако, может на сегодня достаточно?
- Нет, - сказала женщина, - говори. Я впервые говорю со свидетелем, который видел ... Видел гибель моих младших и говорит об этом с сожалением ...
- Мне действительно было их жаль, - продолжил гость, - даже тогда ... И я оцепенел на месте, и больше не думал о побеге. Между тем из дверцы маяка стали выходить воины. Они оставляли оружие у ступенек - мечи, луки ... Некоторые тоже были в крови ...
- Кто ваш сano? - Спросил Маэдрос спокойно.
- Я, Меретир, - сказал сano. Его куртка цвета увядших листьев была вся в ржавых пятнах, а лицо очень бледным даже серым, как у смертельно раненого.
- Мы выполнили свою часть договора. Где княгиня Эльвинг?
Меретир резко поднял голову. В карих глазах Синда смешались воедино страх и ненависть.
- В-вельможный Маэдрос, - каждое слово Меретир произносил словно через силу, - я прошу вас выслушать меня, а поступить как вздумается. Княгиня Эльвинг находилась на вершине маяка, там, где открытая площадка для фонаря. Когда мы передали ей ваши условия, она рассмеялась и сказала, что лучше погибнет, чем отдаст вам этот камень - свидетельство доблести ее рода. С тем она кинулась с площадки вниз - мы не успели ее остановить. Однако, Валар не оставили в беде внучку Берена и Лутиэнь - перед нашими глазами она обернулась белой чайкой, и полетела на Запад. Камень же сиял на груди птицы, словно путеводная звезда.
Маэдрос выслушал его, не моргнув глазом. Затем велел Аркуэнону отправить воинов обыскать маяк, и осмотреть сверху море - не видно ли где лодки. Темноволосый Макалаурэ вздохнул прерывисто:
- Возможно, - сказал на Квэнья, - дориатец говорит правду. Я не чувствую зова Сильмарилла.
Ожидание затянулось и становилось невыносимым. В конце Аркуэнон подошел к своему князю и сказал:
- Вельможный Нэльяфинвэ, мы обыскали башню, и осмотрели все вокруг, однако не нашли ни камня, ни княгини. Но мы заметили несколько кораблей, идущих сюда от острова Балар.
- О нет, - сказал рыжеволосый, - сын моего Финдекано ... Эрейнион ...
- Они наверное заметили что-то неладное, - тревожно сказал Аркуэнон, - мой князь, мы не можем сражаться с ними...
- И не имеем права сдаться, - прошептал Макалаурэ, - Клятва ...
Маэдрос смотрел на море, где только зрением Эльда можно было разглядеть белые точки парусов, и о чем-то размышлял. Потом перевел взгляд на убитых братьев - я уже успел понять, что они братья, эти трое рыжих. Когда он потом взглянул на меня, то я подумал, что мой путь в Туманные Чертоги будет очень коротким. Еще бы, ведь передо мной стоял Феаноринг, свирепый и злобный ... Который не получил желаемого, но потерял самое дорогое.
Меретир, он был храбрым, наш сano, подошел к нему и сказал чуть слышно:
- Вы можете утолить вашу жажду крови. Это моя стрела отправила в Мандос одного из рыжеволосых. Убейте меня, но пощадите ее сыновей.
- Тогда, в Дориате, - сказал Маэдрос протяжно, - ты сказал при всех Квенди, моих воинах и пленных Синдар, что я приказал стрелять туда, где прятались женщины. Ибо там была Аммале, которой я обьяснился в любви, встретив ее на Празднике Единения, а она сказала, что дивится тому, как отвратительный калека осмелился поднять глаза на красавицу из Дориата. Ты обвинил меня в преднамеренном убийстве nissi. Сейчас ты хочешь обвинить меня в детоубийстве?
- Элуред и Элурин, - сказал Меретир, - сыновья Диора и братья княгини ...
- Воины из дружины моего брата Келегорма оставили их одних в лесу после того, как убедились, что их сестра исчезла вместе с Камнем. Напомнить тебе, почему они это сделали, Синда?
Меретир чуть дрогнул. Маэдрос положил ему на плечо руку, и Синда согнулся под тяжестью железной латной перчатки. Странной какой-то перчатки - она похожа была скорее на руку из стали.
- Трое моих братьев, - сказал рыжеволосый, - погибли в Дориате ... От руки Диора, который был Аданэделем, полукровным. Трое моих братьев сражались с ним, уже будучи ранеными отравленными дротиками. С ядом в крови ... Я покарал тогда воинов Келегорма за их деяние, и лично разыскивал сыновей Диора. Они были уже подростками, и смогли убежать, а Эльф, как известно, в лесу не погибнет. Неподалеку был лагерь бродячих Лаиквенди - я думаю, что это они приютили мальчиков. А теперь слушай меня внимательно, Меретир. Мне все равно, взлетела ли ваша госпожа в небо белокрылой птицей, или вы спустили ее в лодку по шелковой лестнице. Она была плохой сестрой, и стала плохой матерью, потому что чужая да еще и заклятая драгоценность стала ей дороже братьев и сыновей. Я беру ее сыновей в заложники, Меретир. Пусть княгиня прибудет за ними на холм Амон-Эреб - с Сильмариллом. Только за такую цену она получит обратно своих близнецов.
Вот тут я испугался до смерти. До этого момента я надеялся, что все закончится - так или иначе. Надеялся на появление мамы в сияющем Наугламире. Надеялся, что она отдаст грозному Феанорингу его проклятый камень и скажет гордо: «Мои сыновья мне дороже этой вашей стекляшки ...» Или как-то иначе. Я ждал ... Все это время, с тех пор, как я увидел тела рыжеволосых близнецов, я ожидал, что придет мама и избавит нас от этого кошмара.
Гость вдруг перегнулся через стол, и сжал Нэрданель обе руки.
- Вы, - сказал, - вы отдали бы Сильмарилл за ваших Амбаруссар?
- Я отдала бы все за любого из моих сыновей, - ответила Нэрданель, растроганная до слез ... - Сильмарилл ... Вышние Валар! Если бы за все камни мира, заклятые и не заклятые, можно было бы выкупить из Мандоса хотя бы одно мое дитя - я бы сделала это ... Я бы отдала за них честь и гордость, я несколько раз ходила в Валмар, в Круг судьбы, и просила милости - как милостыни ... Я просила вернуть мне хотя бы одного из семи ... Мне же отвечали - справедливость.
- О, справедливость, - сказал Эльронд с горьковатой улыбочкой, - я немного знаю эту госпожу, и не верю в справедливость. Но я продолжаю ...
Погибших и раненых положили на носилки, сделанные из обломков заграждения. Маэдрос еще раз посмотрел в мертвые лица и произнес вполголоса обычные слова прощания:
- Путь ваш на Запад пусть будет прямым ... Дух отправится в Мандос, имя останется в песнях ...
- Мой князь, - сказал Аркуэнон, - а что делать с теми из наших, кто сложил оружие, и ...
Маедрос осмотрел виновных Эльфов. Те сбились в кучу и не поднимали глаз.
- Я, Нэльяфинвэ Феанарион, - сказал князь на Квэнья, - освобождаю вас от присяги, данной мне и роду Феанаро. Идите своим путем, Эльдар.
- Вельможный Нэльяфинвэ! - Не удержался Руссэ, - это же предатели! Из-за них погибли ваши братья!
Рыжеволосый мгновение смотрел на своего вестового застывшим взглядом, полным боли, затем молвил тихо:
- Мы совершили неправедное дело, воин, и поэтому поступок тех Эльдар нельзя назвать предательством. Едем ...
Вельможам подвели коней, удивительных лошадей с умными глазами. Раньше я таких не видел. Казалось - будто они вот-вот заговорят. Когда Феаноринги сели, причем перед рыжеволосым конь опустился на колени, и Маэдрос оказался на его спине, помогая себе только левой рукой, Аркуэнон подхватил Эльроса и передал его Макалаурэ. Меня на коня к Маэдросу подсадил Руссэ, за что я сразу же возненавидел молодого вестового. Рыжеволосый обнял меня и прикрыл полой багрового плаща. Его воины тем временем сделали несколько носилок из обломков заграждения, и положили на них раненых и мертвых. И мы покинули притихшие Гавани - Фалатрим князя Кирдана во время короткого боя просто попрятались по домам, не желая быть замешанными в междоусобицу.
В лагерь Феанорингов мы прибыли под вечер. Нас с братом оставили возле одной из палаток, у костра, почти без охраны. Это, видимо, был шатер Маэдроса, который он делил с братом. Неподалеку положили убитых близнецов, две Нолдэ-целительницы в мужской одежде и с мечами на поясе, вынули стрелы из их тел, и омыли мертвым лица. И только тогда старшие дали волю горю.
Они не плакали, нет, но тот, кого брат называл Макалаурэ, принес из палатки арфу и заиграл. От звона струн мне захотелось плакать, а потом я услышал голос, который проникал в глубины духа, голос, переплавленный в скорбь ... К палатке, рядом с которой лежали убитые, медленно сходились воины. Темноволосый Феаноринг играл, а я видел ... Видел, будто наяву, эту усадьбу, чистую и светлую, переполненную Эльдар ... Видел сады Валинора, видел ваше лицо - сыновья ваши, amme, больше всего горевали о том, что причинили вам боль. Макалауре называл рыжих близнецов вашими любимцами, милыми вашему сердцу, он страдал от того, что погибли они в междоусобице, и даже ветер не принесет вам весть о том, ибо пролив напротив залива Дренгист навечно закрыт туманом ...
- Я чувствовала гибель каждого из них, - глухо сказала Нэрданель, - мне не нужно было для этого восточного ветра ...
- А потом, - сказал Эльронд, вздохнувши, - потом Маэдросу тот самый Руссэ подал скрипку, уже, видимо, настроенную для игры. Рыжеволосый взял смычок и вложил в перчатку - я заметил, что на железной кисти сгибаются пальцы, как на настоящей руке. Приложил скрипку к плечу, и заиграл ... заиграл танец Солнцестояния, священный для Эльдар, призывающий к битве. Кто-то начал отбивать такт мечом по щиту, и музыка взлетела в небо, расправила крылья и исчезла в звоне стали. Он проводил братьев как воинов, он, который не желал плакать, и презирал жалость.
У меня тем временем была еще одна забота. Эльросу было плохо, очень плохо, наверное он почувствовал себя плохо еще в дороге, но убитый горем Макалаурэ не заметил этого ... Брат тихо погружался в забвение, в черную тоску - это смертельное оцепенение, в которое впадали Квенди при тяжелых душевных страданиях, могла преодолеть только неумолимая сила воли. Попавших в плен черная тоска спасала от дальнейших мучений - пленные Эльфы тихо угасали, равнодушные к пыткам и оскорблениям. Синдар пользовались этим выходом почти всегда, Нолдор - почти никогда. Как я узнал потом, большинство Нолдор считали такой путь позорным, и старались сохранять ясность разума, выискивая пути к бегству, а добровольный уход на суд к Намо считался среди них признаком малодушия. «Не торопись, ибо встретишься с Судьей ... Глупый Нолдо, ты забыл, что ты проклят? Я до сих пор не могу представить себе, что же это было за проклятие, если Эльдар предпочитали претерпеть до конца все муки, которые для них придумывал Моргот , но не идти в Мандос по собственной воле. Было еще несколько оговорок - например, попав в плен вместе с Людьми, Нолдор не пользовались этим выходом потому, что его были лишены соратники. Финрод и его воины претерпели такую ужасную муку за того, что рядом был Берен ... О, эта воинская честь ... Кстати, возможно мои слова покажутся вам невежливой похвальбой, но мы с Эльросом не были обычными близнецами, похожими как две половинки яблока. Мы были, скорее, зеркальным отражением, и многие говорили, что у меня воинственный дух Нолдо, а Эльрос унаследовал кроткую душу Синда ...
- Я не имела чести знать твоего брата, - невольно улыбнулась Нэрданель, - но наверное так оно и было. Ты из рода Финвионов, Эльронд Эарендилион, я видела твоих родителей, у Эарендиля почти ничего не осталось от рода Финвэ, но ты ... Знаешь, когда ты вошел во двор, я испугалась ... Ты показался мне похожим на ... На тех, кто в Мандосе ...
- О, очень благодарен вам за это сравнение, - сказал гость, - хотя не думаю, что я так уж похож ... Ведь в моих жилах так мало крови, которая ... Жена Тургона Гондолинского, Эленве, погибшая во время Ледяного Похода, была, если верить преданиям, из Ваниар. Ее дочь стала женою Адана, то есть ... Ну, а по матери я вообще Синда с примесью крови тех же Аданов ...
- И Майяр, - сказала Нэрданель ласково, - в твоем случае, Эльронд, кровь Финвионов победила всех. Но рассказывай дальше, дитя мое ... Не думай, что утомляешь меня, я так давно ни с кем не говорила.
- «То, что с моим братом-то неладно, заметил Маэдрос. Он осмотрел Эльроса - это было тогда, когда его вестовой принес нам нехитрый ужин, вздохнул, и позвал певца.
- Я боюсь за твоего заложника, - сказал Маэдрос на Квэнья, - мне кажется, что он во власти черной тоски ...
Макалаурэ осторожно поднял Эльроса на руки, и тот вдруг обнял его за шею. Что привиделось брату - я не знал, при черной тоске невозможно оsanwe. Меня пронизывал ужас - впервые в жизни я не чувствовал своего близнеца - но я старался держаться.
Темноволосый Феаноринг запел, ласково гладя моего брата по волосам. Пел он на Квэнья, песенку простенькую и нежную, наверное колыбельную. О свете двух деревьев ...
- Жаждали света, за светом мы шли - вдруг запела Нэрданель, и Эльронд вздрогнул как от удара, - Свет мы на Западе дивном нашли. Блеск серебра и золота звон - Лаурелина, Тельперион ...
- О, это она, - произнес гость, - эта песня спасла Эльроса. Макалаурэ пел ему весь вечер, забыв о собственной боли. И эту, и многие другие. Рыжеволосый Феаноринг сидел рядом, опустив голову на руки. Кольчуги они с братом давно сняли, и сейчас на них были черные бархатные куртки - такие же, как на погибших близнецах.
- Пой ему, - просил Маэдрос брата, - пой ... Удерживай fеа на поверхности ...
- Я пою, - бледно улыбнулся quentaro, - а как твое дитя?
- О, этот не затоскует, - в голосе рыжеволосого прозвучала невольное уважение, - истинный Нолдо ...
«Истинный Нолдо» сидел рядом с ними и сосредоточенно жевал дорожный хлеб. Не скажу, чтобы я был недоволен похвалой. Когда Эльрос заснул на руках у певца, и тот осторожно положил его на расстеленный плащ, я тоже лег и притворился спящим.
- Мой единственный ныне брат, - услышал я голос Маэдроса, - прошу тебя, отрежь у наших младшеньких по пряди волос ...
- Ты так и зовешь Амбаруссар младшенькими, - тихо сказал Макалаурэ, - будто они все еще такие ... были такими, как сыновья Эарендиля.
- Для меня вы всегда были младшенькими, - сказал Маэдрос, - все шестеро ...
После долгого перерыва Маэдрос снова заговорил:
- Когда они были детьми, у них был одинаковый цвет волос. И они смеялись, когда мы их путали. Когда у Амбарто потемнели волосы?
- Когда они княжили в Восточном Белерианде, - голос певца - Амбарусса еще говорил: Амбарто очень хочет быть похожим на Старшего.
Эльронд расстегнул куртку и достал из-под рубашки овальный золотой медальон, украшенный Звездой Феанора, которая была выложена из алмазов.
- Это ... это работа моего мужа, - сказала Нэрданель глухо, - я дала ему в дорогу, когда мы ... Неважно ...
Гость повозился с застежкой, расстегнул цепочку ... Потом осторожно открыл крышечку.
Среди тоненьких золотых перегородочек эллет увидела пряди волос. Белокурые с пепельным оттенком ... Черные, как крыло ворона ... Темно-каштановые с багровым отливом ... Огненно-рыжие. Просто рыжие, темного оттенка ... Просто черные ... Рыжие с оттенком бронзы ... Они, эти пряди, окружали середину медальона, в которой лежала ее собственная рыжая прядь, которую она когда-то отрезала для своего мужа ...
- Здесь семь прядей, - выдавила она наконец ... - Семь ...
- Как мне рассказывали, - тихо отозвался Эльронд, - тело великого Феанаро после того, как его дух отбыл в Туманные Чертоги, рассыпалось пеплом. Поэтому Старший не смог сохранить памяти об отце.
- Я не о том, - сказала Нэрданель глухо, - последние две ... Ведь даже тел ... не нашли.
- Маэдрос отдал мне медальон с семью прядями перед тем, как они с братом отправились в шатер Эонве за двумя оставшимися Сильмариллами, - ответил гость, - они не надеялись выжить. Они лишь исполняли Клятву. До конца.
- Мне можно, - спросила ellet, - это взять?
- Я хранил это для вас, - ответил Эльронд, - Маэдрос очень хотел, чтобы я отбыл на Запад еще тогда, после Войны Гнева. Однако прошло две эпохи, пока я заставил себя ... Я все-таки привез вам это ... хоть и поздно.
Он поднялся.
- Я вижу, - сказал, - что вам надо побыть одной, amme ... И не осмеливаюсь более докучать вам своими рассказами. Если бы вы позволили мне прийти завтра ... и отрекомендовать свою семью ... И закончить повесть моей жизни, если вы захотите ее дослушать ...
- О, ну конечно же, - прошептала Нэрданель, - Келебриан ... Я знакома с ней, правда не коротко ... И ваши сыновья, я видела, как они сходили с корабля ...
- Мои близнецы, - сказал Эльронд с гордостью, - мои соколы, нацеленные на битву. Я воспитал истинных Нолдор. Элладан и Элрохир счастливы будут увидеть вас - ведь вы мать храбрейших воинов всех эпох.
Он поцеловал ей руку и тихо вышел - Нэрданель даже не поняла, когда он исчез. В руке у нее остался медальон. Семь прядей волос ... Семеро сыновей ...
Огонек в усадьбе Феанаро горел почти до утра, пугая тех Эльдар, которые спускались к морю полюбоваться звездами. Многие, особенно из молодых, считали, что «усадьба проклятых» покинута, и в ней никто не живет. Нэрданель бродила с Феаноровой лампой по покоях сыновей, прикасалась к вещам, защищенных магией Валинора от тлена и старения, и впервые на ее устах расцвела робкая улыбка. Приход Эльронда принес ей какую-то неожиданную еstel - женщина начала надеяться ... На что? Она не ведала и сама. Но еstel потому и зовут безнадежной надеждой.
Утро она посвятила саду ... Заросший травой, он давно не испытывал целительной воли хозяйки. Сейчас из-под земли брызнули цветы, трава и плющ спрятались, застыдившись, деревья радостно зашевелили ветвями, а вишенка вдруг вспомнила, что не цвела уже сотни лет ... Женщина, уже не в белом, а в изумрудно-зеленом, гордо ходила тропинками сада, лаская деревья, прикасаясь к кустам. К усадьбе, которая давно уже не слышала птичьего щебета, прилетела птичка ... Еще одна ...
Когда Эльронд с женой и сыновьями подошел к воротам с восьмилучевой звездой, он не узнал усадьбы. Келебриан смотрела на изменившийся дом удивленно - она была уверена, что имение покинуто. В Тирионе много было заросших травой домов, или совсем пустых, или таких, где медленно угасала жена или дева, из тех, кто не решился некогда идти за родней.
Келебриан родственницы не узнала, хотя видела ее несколько раз на приемах у Великого Князя Арафинвэ. На галерее стояла рыжеволосая красавица в изумрудном платье, и ее глаза сияли ярче изумрудов в княжеском венце. Элладан и Элрохир не удержались от восклицания восторга. Эльронд действительно воспитывал сыновей на старинных сказаниях, и учил уважать кровь Финвионов. Жена «самого Феанора», живое воспоминание о древних временах, мать самых храбрых воинов Средиземья. Двое молодых воинов, которые сделали охоту на орков своей профессией, а жизнь - бесконечной битвой, считали, что они могут с надлежащим почтением поцеловать лишь подол платья княгини Первого Дома. Но Нэрданель, смеясь, протянула им руки, потом обняла Келебриан и пригласила всех на галерею.
Сама она питалась лишь дорожными хлебцами, которые сама и выпекала. Однако, для дорогих гостей открылись кладовые, которые регулярно пополнялись по воле Великого Князя Арафинвэ. Келебриан чистила ножичком апельсин и смеялась высоким срывающимся смешком. Трое ее воинов смотрели на жену и мать с обожанием, и выполняли наименьшее ее пожелание. Однако, жена Эльронда устала быстро, очень быстро и виновато попросила о возможности отдохнуть. Скоро она и заснула на диване в большой зале, сыновья же Эльронда, увидев оружейную Феанаро, застыли на пороге, а, получив разрешение, ворвались туда порывом ветра.
- О, это надолго, - едва улыбнулся Эльронд, - подруга у моих сыновей - война, одна на двоих.
- Они будут скучать здесь, - сказала Нэрданель.
- Я не мог, просто не мог их оставить ... Достаточно и того, что ...
- Что?
- Об этом потом ... Вы позволите рассказывать?
- Да, но выйдем в сад. Он изменился, ты заметил?
- О да ...
Нерданель указала гостю на кресло в беседке, оплетенной белыми цветами. На столике стояла ваза с фруктами, Эльронд взял яблоко, в левую руку взял ножичек и начал снимать кожуру.
- Ты левша? - Не удержалась Нэрданель.
Гость едва покраснел.
- Нет, - сказал, - мой наставник был левшой. Я до сих пор лучше дерусь левой. Однако, я продолжаю
@темы: сильмовське, фанфік
-
-
17.01.2012 в 18:26-
-
17.01.2012 в 19:52-
-
17.01.2012 в 19:59-
-
17.01.2012 в 20:08-
-
17.01.2012 в 20:14-
-
17.01.2012 в 20:18-
-
17.01.2012 в 20:21-
-
17.01.2012 в 20:28немного спойлера
-
-
17.01.2012 в 20:32*___________________* А когда продолжение?
-
-
17.01.2012 в 20:35-
-
17.01.2012 в 20:38-
-
17.01.2012 в 20:54-
-
17.01.2012 в 21:04З.Ы. я заметила, кстати, что Нерданель никак не отреагировал на истории несчастной любви сына... Я бы на ее месте поинтересовалась бы кто та гадина, что посмела так обидеть моего сыночка любимого
-
-
17.01.2012 в 21:12Нельзя все охватить, наверное)))
-
-
17.01.2012 в 21:13-
-
18.01.2012 в 16:05-
-
18.01.2012 в 16:19Я кажется уже где-то писал, что автор - человек далекий от толкинизма. Потому наверное и эльфы такие... очеловеченные
-
-
18.01.2012 в 18:01-
-
18.01.2012 в 18:12Встретятся - но эта встреча уже не будет важной для Эла, он очень изменится...
-
-
18.01.2012 в 21:15Прибью, прибью.
Но я даже не буду давать у себя гневных отзывов: во-первых, я читать не собираюсь, во-вторых - чтобы не делать бесплатную рекламу.
-
-
18.01.2012 в 21:19-
-
13.05.2012 в 14:07И интересно, почему Элрос показан более слабым и импульсивным - это именно в продолжение идеи "вылитый Синда" или признаки будущего выбора в сторону Людей? Можно было бы подумать,что они не близнгецы и он более младший - такой вариант мне в фанфах попадался не раз, - но вроде бы четко сказано, что они близнецы...
Любопытно, насколько Элронд скопировал в итоге "наставника-левшу" - тут ведь речь идет даже не о владении оружием...
-
-
13.05.2012 в 14:32Ну тут они близнецы изначально - но близнецы зеркальные: один отважный воин, другой - утонченный эстет (вылитый Синда, ага) Я встречал мнение, что воспитанником Маэдроса и воином должен быть Элрос, как раз в силу человеческого выбора: люди мол грубее и воинственнее) Но в этом плане я согласен с автором - принятие человеческой судьбы Элросом выглядит как бегство от чего-то и как уход совсем в другую среду, даже в посмертии. В то время, как Элронд принимает судьбу эльфов именно как воин - клинок.
Ага - там есть прелестная сцена, как Эл чистит то ли апельсин то ли яблоко левой рукой. Полностью скопировал обожаемого "папочку".
Я говорил леди Тим, что это Стокгольмский синдром в действии, она ругалась))
-
-
14.05.2012 в 04:01А насчет того, что Элрос - это к Маэдросу, я вот тоже думаю, но по каким-то другим, сугубо своим основаниям (у меня и Маэдрос сугубо свой и своеобразный, если копнуть...)
-
-
14.05.2012 в 08:17-
-
14.05.2012 в 09:38