І до віків благенька приналежність переростає в сяйво голубе. Прямим проломом пам'яті в безмежність уже аж звідти згадуєш себе (с)
Украинский оригинал тут - www.diary.ru/~nolofinve-zp/p166125956.htm
АУ, такое оно АУ... Здесь платочки достают поклонники Феанаро)
читать дальше
Эарендил вошел осторожно, будто ожидал какого-то подвоха. Он был одет в серую куртку, почему-то наглухо застегнутую, и такие же штаны. Сейчас Аданэдель очень мало был похож на Эльфа - лоб его прорезали морщины, а глаза были красными и измученными. Он осмотрел покой, уставленный шкафчиками с книжными свитками, и осторожно присел на единственное свободное место: широкий диван у камина.
- Доброго дня вам, мой отец и князь, - первым отозвался Эльронд.
- О, я даже о вежливости забыл, - сказал Эарендил, - прошу прощения у всех, а особенно у еllet ...
Артанис мило улыбнулась, сразу же став той Галадриэль, преисполненной величия, какой ее помнили в Средиземье всю последнюю эпоху.
- Значит так, - начал Эарендил неуверенно, - то, что я услышал от сына слишком невероятно. То есть - замысел его невероятен. Однако меня больше всего волнует одно - а стоит ли? Действительно - я виноват перед ним ... и перед Эльросом. Если бы я не покинул тогда Гавани...
- Мой отец и князь, - сказал Эльронд, - вы ничем передо мной не провинились. То, что случилось - судьба.
- Я утверждаю, что стоит, - вдруг сказал Финдарато, - И ради тех, кто ныне в Мандосе - и ради Людей.
- Ради Людей? - Спросил Эарендиль растерянно, - но ведь о них не было и речи ...
- Каждый думает о своем, - произнес Эльронд. - мне известно мнение родича Финрода...
- И я выскажу его еще раз, - сказал Финдарато твердо, - из рассказов тех, кто возвратился, я понял, что Война Кольца закончилась поражением. Видимая опасность исчезла, но Эльфы уходят, и Человечество остается, покинутое нами на произвол судьбы. Ни для кого не секрет, что Людей первым нашел Моргот - от того и начались и их беды, и наши. Мы уходим, потому что нам тяжело жить в мире, где сгущаются подлость, жадность и алчность. Гондор, о котором рассказывал мне Эльронд, возможно еще долго будет светлым и величественным княжеством ... А потом его ожидает судьба Нуменора. Надеюсь, что не с такими последствиями. Но ведь мы, Эльдар, были созданы как наставники для Человечества. Это мы должны были пробудить их звуками арфы, это мы должны были научить их добру и чести, это мы должны были научить их не бояться смерти видимой, ибо душа бессмертна - как душа Эльфа, так и душа Человека. Я думал над этим еще там, в Эндорэ, я изучал Людей, вел беседы с их мудрецами. Но больше всего времени для размышлений у меня было в Мандосе - я думал над этим, чтобы хоть на мгновение не вспоминать, как ngauro терзал перед моими глазами друзей, милых моему сердцу. И я пришел к выводу - Люди бессмертны, как мы, только тела их более материальны, они изнашиваются, и Человек должен влачить существование старца, или умереть - и освободиться. Вот только возрождаются они иначе: душа умершего Адана переходит к его потомку. И у потомка должна была сохраняться память о прошлой жизни, пусть в урывках, пусть в снах - память, залог бессмертия. Более того - если Адан мог подняться духом на такую ступень, чтобы слиться с эльфийской девой и телом и душою, то не еllet вынуждена была бы принимать судьбу смертной, но счастливый Адан должен был войти в круг бессмертных ...
Нерданель увидела, как побледнел Эльронд. Очень побледнел.
- О, нет, - произнес он, - неужели подобное было бы возможным?
- Было бы возможным, - ответил Финдарато, - если бы Людей пробудили мы, а не Моргот. Артанис, Ант, вспомните Аданов Белерианда, которых мы воспитывали веками. И сравните их с вастаками, пришедшими в Белерианд перед Последней Битвой, до которой я не дожил. Я не видел этих смертных, однако Ант мне о них многое порассказал. Я не слышал о том, чтобы наши соратники-Аданы предавались Злу по собственной воле...
- Бывало иногда, - сказал Ант, - однако позволю себе сказать, что ни один Адан хорошего рода не был замечен в злых делах. Конечно, после Дагор Браголлах, на дорогах Хитлума было неспокойно, но разбойничали в основном изгои, которых было не так уж и много.
- А Турин и его ватага? - Спросила Артанис, - о, извини, Ант, ты не можешь об этом знать.
- О, только не говорите мне, что сын Хурина подался в разбойники, - сказал Ант с неподдельным ужасом.
- Я слышал об этом, - сказал Эльронд тихо, - от одного нарготрондца, которому удалось выжить. Кроме того, я разговаривал с Эльфом из Дориата, который знал Белега Куталиона, воспитателя Турина. Вдвоем с Турином им удалось превратить банду в военный отряд ...
- Это была все таки разбойничья ватага, - хмыкнула Артанис, - но Белег смог привести в порядок и их, и самого Турина. При этом его чуть не убили, а уж о том, что случилось после - не хочу и вспоминать. Не имела чести знать Хурина из Хитлума, однако его сынок с ранней юности был полубезумным. Это же надо - не узнать своего освободителя и ударить его мечом. Гвиндор, который все это видел, рассказывал впоследствии, что в Адана словно вселился какой-то злобный дух, а потом вышел вон, и злосчастное существо начало рыдать над мертвым Белегом.
- Я об этом и говорю, - сказал Финдарато, - все это произошло уже после моего ... моей гибели, однако я расспрашивал прибывших - и сделал выводы. Моргот проклял весь род Хурина - но что такое проклятие? Это магическая сила, которая приводит в действие что-то в душе проклятого. Какие-то черты его характера, из-за которых проклятый творит зло, или не может достичь цели.. Следовательно - она уже существовала, эта Морготова печать, однако за несколько поколений ее действие ослабло настолько, что Черному Вале пришлось проклясть заново род самого отважного из Аданов...
Эарендил внимательно слушал все эти философские рассуждения, и время от времени кивал головой, явно соглашаясь. Потом сказал, вздохнув:
- Вы, вельможный Финрод, хотите воплотить свою мечту о Арде Оновленной, мой сын хочет дать возможность погибшим воинам-Нолдор снова напиться родниковой воды ... Я понял из ваших слов, что в новой Арде мой отец Туор должен стать равным Эльфийке Идриль, а следовательно - бессмертным, а не наоборот. Однако, откуда вам известно, что именно таким был замысел Всевышнего?
- Потому что Всевышний, - ответил Финдарато уверенно, - вовсе не желал, чтобы мы страдали. Иначе - его имя было бы Моргот, а не Эру Илуватар.
- Но как могли, - сказал Эарендил неуверенно, - Мудрые Валар не понять замысла Всевышнего?
- Я не настолько мудр, - сказал Финдарато с улыбкой, - чтобы понять логику деяний Богов. С таким же успехом вы могли бы спросить у меня, почему Всевышний сразу не вышвырнул Моринготто в какую-нибудь потустороннюю бездну. Возможно что-то пошло не так - но не в Божественном плане, а уже здесь, в Арде. Возможно самыми первыми ошиблись в чем-то Валар - не нам судить Богов. Однако, если есть возможность исправить хоть что-то - то надо попробовать. Хуже не станет - куда уже хуже.
Эарендил задумался. Думал он долго, однако его не торопили. Артанис подошла к шкафчику, где хранились принадлежности для заваривания quenilas. Зашипела спиртовка. Нэрданель, заинтересованная услышанным, старалась не смотреть на растерянного победителя дракона. Итак, вот какие здесь ставки ... Слишком высокие - эта опасная игра должна решить не только судьбу Нолдор, но и судьбу Человечества. Однако, рыжеволосой княгине что-то докучало - какое-то противоречие...
Бывший капитан «Виниглота» тем временем медленно расстегнул куртку. Комнату озарило сияние. Из рук Артанис выпала чашечка и со звоном разлетелось на мелкие осколки.
Нэрданель впилась пальцами в ручки кресла. Ее охватило сразу столько воспоминаний, что библиотека растаяла перед ее глазами, а вместо этого возникла большая мастерская, в которой любил проводить свое время Феанаро, а в мастерской - ее возлюбленный, ее Огненный Дух, увенчаный короной с Сильмариллами. Серебряный венец на любимом челе... О, Валар, когда же это было ... Давно, а воспоминания не поблекли. Память бессмертных - жестокая память.
Сильмарилл Эарендиля так и остался вправленным в пектораль. Даже тогда, когда блистал на мачте «Виниглота». Наверное, мореплаватель не решился разделить два артефакта, которые будто сплелись воедино.
- Когда я заказывал Гномам Наугламир, - сказал Финдарато, - я думал, что, несмотря на проклятие, счастье и красоту можно завоевать. Я хотел быть красивым, - тут он как-то беспомощно улыбнулся, - а умер в крови и грязи подземной темницы, загаженной нечистотами. Когда мы с Береном ... остались вдвоем, мне почему-то вспомнился Наугламир. И тот весенний день, когда ко мне, в Минас -Тирит, прибыл погостить Финдекано. Тогда цвели вишни, и вокруг нас вился рой из белых лепестков На мне тогда была голубая сорочка, расшитая золотом ... И Наугламир, конечно без Сильмарилла. Возможно ... это я проклял свое украшение, которое принесло потом столько бед .
Артанис гневно сдвинула брови.
- Брат, - сказала она резко, - если ты будешь винить себя в событиях, произошедших после твоей погибели, то твоей душе не будет покоя до конца света.
- Какая красота, - сказал Ант шепотом, - так это тот самый камень, ради которого Клятва...
- Тот самый, - произнесла Нэрданель, - тот самый, дитя мое.
- Каким будет ваше решение, мой отец и князь? - Ровно спросил Эльронд
Эарендил медленно снял пектораль.
- Верни мне Эльроса, - прошептал, - или верни меня в небытие ... У меня память Бессмертного, и мне никогда не забыть с какими лицами вы стояли перед Мая Эонвэ. Мой второй сын стер себе память по собственной воле, меня же никто не спрашивал о выборе, и чувство вины перед вами останется у меня до конца мира, если тебе не удастся изменить этот мир.
Эльронд взял украшение осторожно, двумя руками, и поклонился отцу, прижав его к груди. Осторожно вложил Наугламир в расшитый мешочек, а мешочек положил на колени Нэрданель.
- У вас, amme, - сказал нежно, - Камню будет спокойнее. Вы - хозяйка Сильмарилла.
- Вы должны сделать это быстро, - предупредил Эарендил, - Эльвинг сейчас гостит у родных, в Новом Дориате, но она вернется. И захочет взглянуть на Камень. Она может часами не выпускать его из рук.
- Это началось еще в гаванях Сириона, - сказал Эльронд с тихой грустью, - я гневался на женщину, даровавшую мне жизнь, гневаюсь и сейчас, однако мой гнев потихоньку остывает, ибо я видел, как калечит живых существ Великое Кольцо. Сильмарилл в отличие от Кольца, не является злом, однако у них есть много общего. Собственно - поэтому я и попросил его у вас. Теперь же я покорнейше прошу присутствующих здесь распрощаться и ожидать дальнейших известий. Мы займемся работой завтра же, и для этого нужно будет и ваше присутствие, госпожа Артанис.
- Куда я должна прийти? - Спросила Нэрвен.
- К госпоже Нэрданель, - ответил Эльронд, - если же кто-то еще желает присутствовать...
- Мы придем! - Не удержался Ант, - обязательно ...
Эарендил покачал головой.
- Я буду ждать последствий на Белой Башне ...
- Ваша воля, мой отец и князь, - произнес Эльронд.
- Сын, - сказал Эарендил, и гнев зазвенел в его голосе, - неужели ты бережешь слово «аtarinya» только для сына Феанора?
Эльронд прикусил губу. Помолчал. Сказал с болью в голосе:
- Простите ... Я не могу ... Простите ... Аdar ...
- Делай то, что задумал! - Почти выкрикнул Аданэдель, - иначе я буду страдать вечно!
С этими словами он выбежал из комнаты. Нэрданель хотела было сказать что-то, упрекнуть Эльронда, но не смогла. Ее пальцы поглаживали мешочек, в которой пел что-то непонятное Камень Арды.
Артефакт творили в мастерской Феанаро - собственно, творила Нэрданель. Эльронд лишь изредка подсказывал что- то, или брал в руки хрупкий инструмент златокователя. Он явно хотел, чтобы эта вещь впитала в себя часть души рыжеволосой княгини, как это обычно бывало с изделиями Эльфов, когда изделие несло в себе отблеск души творца. Нэрданель чувствовала, работая, непоколебимую твердость малознакомого ей племени Гномов, жар души ее meldo Феанаро, упорство Келебримбора. Время пришло, и в Наугламир были вделаны три Перстня, вделаны не размыкая артефактов. Сильмарилл сейчас был углом ромба, верхним углом, силой Арды, которую окружали Воздух, Огонь, Вода. Эльронд ткал песенные заклинания, обдуманные им в течение двух эпох, и усадьба Феанаро время от времени начинала дрожать от Силы, втиснутой в вещь, которую уже нельзя было именовать пекторалью. Нерданель всерьез стала опасаться, что ее дом привлечет к себе внимание, и им попытаются помешать в работе. Рядом с ней, кроме Эльронда, всегда кто-нибудь находился - Финдарато или Артанис, а Ант и сыновья Эльронда охраняли дом, в свободное время также наблюдая за творением вещи, которая должна была превозмочь по силе Великое Кольцо.
Время пришло, и заговорщики почувствовали, что артефакт зазвучал. Эта вещь пела ныне свою собственную песню, она была готова к испытаниям. И в этот день Нэрданель наконец поняла, что ее тревожит.
Эарендил на пробу не явился, хотя княгиня знала, что Эльронд за это время встречался с ним, и искренне желала примирения между отцом и сыном. Зато пришла княгиня Анайрэ в сопровождении верного Анта. Супруга Нолофинвэ хотела присутствовать при опыте, даже если этот опыт должен был закончиться скверно.
- У меня в Мандосе, - сказала княгиня Второго Дома с горьковатой улыбкой, - больше родичей, чем в Тирионе. Мне нечего терять.
Финдарато и Артанис последнее время почти не покидали усадьбы Феанаро. В этот день они пришли вместе с Келебриан, которая понимала только одно - если это дело увенчается успехом, то ей не будет больше сниться плен и гадкие орочьи лапы. Она, Келебриан, будет или любить своего meldo, или исчезнет навсегда, так, как угасают звезды. Сыновья же Эльронда как всегда были при оружии и при отваге. И во всем доверяли отцу - как он сказал, так и будет. Жалели они лишь об одном - что в той, другой жизни возможно не встретят своего друга Леголаса, с которым даже не попрощались, потому что голубоглазый Лаиквендо странствовал ныне лесами Амана Благословенного.
Нэрданель смотрела на них на всех, и ее пронизывал ужас. Наконец, она обратилась к собравшимся:
- Милые мои родичи, в нашем плане может быть одна, но существенная ошибка.
Эльронд взглянул на нее почти испуганно, видимо представив, что придется начинать опасную работу заново.
- Вы, дети мои, - сказала Нэрданель, - Надеетесь вернуться в тот день и минуту, когда мой муж отказал Варде Элентари в спасении Лаурелины и Тельпериона. Однако, вы забыли о том, что все мы изменились, однако - не изменился Феанаро. Не знаю, каким он вышел бы из Мандоса, но таким, каким он был тогда - Феанаро никогда бы не пожертвовал творением всей своей жизни. Мы добьемся только того, что время опять пойдет по кругу, и для милых нашему сердцу вновь повторятся муки и страдания ... Пусть ни мы, ни они не будут помнить, что прошли сквозь это вторично, однако это все таки произойдет. А потом мы встретимся снова, вот здесь - и все начнется сначала? Кто знает, может это уже не первый артефакт, и не первая попытка ... Ты не сказал главного, Эллерондэ, как мы попадем в прошлое? Кто из нас? Мы все, тут присутствующие? Или только те, кто тогда уже родился? Кто будет уговаривать Феанаро? Как можно уговорить того, кто пожертвовал ради гордыни ... впрочем неважно. Мы обречены на поражение, дети мои.
Эльронд, однако, остался спокойным.
- Аmme, - произнес он, - я прошу у вас прощения. Я снова должен буду ранить ваши чувства, чего вовсе не должен делать вежливый Эльда. Однако - артефакт перенесет в прошлое лишь одного Эльфа. Перенесет с его нынешней памятью, я обеспечил это заклятиями. Перенесет не тело - дух, в тело этого же лица, в том времени сущего. Следовательно, для этого путешествия подходит только тот, кто присутствовал тогда на Празднике Урожая, во время которого погасли Два Древа. Среди нас таких лиц четверо - вы, милостивая Нэрданель, госпожа Анайрэ и брат и сестра Арафинвионы.
Из этих четырех лиц, госпожа Нэрданель, именно вы более всего подходите для великой миссии.
Нэрданель ожидала чего-то подобного. Однако, ее глаза гневно блеснули.
- Неразумное дитя, - сказала она, - как ты можешь ... Это ... Это ... Ты не знаешь ...
- Я все знаю, аmme, - ласково сказал Эльронд, - я знаю, что вы не поехали в Форменос со своей семьей, потому что ваш муж обидел вас, знаю, что не отправились вместе со всеми, потому что он обидел вас снова. Однако - у нас нет выбора. Госпожу Анайрэ, супругу соперника, князь Феанаро не послушает, так же, как и детей своего младшего брата. Он любил вас, вы могли на него влиять ... Вы сможете сделать это - вы, нынешняя, зная, какая страшная ставка в нашей игре проклятых.
Нэрданель вскочила. О, память Бессмертной - жестокая память, она тут же вырвала из глубин искаженное лицо мужа, его насмешливый голос. «Скульптор ... Ты ... у тебя нет даже крошки таланта ... Ты способна только мастерить вот эти игрушки, позоря мое имя...» И летят на пол милые изделия из стекла, которыми Нэрданель успокаивала свой растревоженный дух. «Ты всегда защищала Нолофинвэ, и его змееныша Финдекано, который вконец испортил моего первенца! Ты рыжее страшилище, кто из Эльдар обратил бы на тебя внимание, если бы ты не была дочерью Махтана, великого кузнеца, ученика самого Аулэ! » И восемь всадников помчались прочь от распахнутых ворот ее усадьбы. Так закончилась ее попытка повлиять на мужа, когда Валар обрекли его на изгнание - обрекли справедливо, тогда еще справедливости не было слишком достаточно.
Но один всадник вдруг возвращается обратно ... К ней склоняется лицо, так похожее на ее собственное. Глаза, напоминающие прозрачные зеленые виноградины.Из-под капюшона плаща - непокорная рыжая прядь. «Аmme, милая аmme ... Простите его, он не ведает что говорит.Простите ему, аmme, он мой atarinya ... Простите ...»
И она обнимает за шею своего первенца, свое любимое дитя, и целует его, целует, а он все шепчет ей слова утешения, а затем осторожно освобождается от объятий, выпрямляется и пускает коня галопом ...
- Я не смогу этого сделать, - резко говорит Нэрданель, снова усаживаясь на кресло, отталкивая сочувственную руку Анайрэ, - Прости меня, Эллерондэ, твой план провалился. Все было напрасно. Я не смогу.
Эльронд опустил голову. Сказал тихо:
- Это мой последний довод, amme ... Посмотрите ...
Он положил ей на колени, при тяжелом молчании присутствующих, полотняный мешочек. Там хранилось нечто округлое и довольно тяжелое. Нэрданель медленно развязала тесемку, и вынула небольшой стеклянный шар на металлической подставке, внутри которого покоилась роза. Багряная, почти черная. Будто живая.
- Это я сделала для Майтимо, - едва выговорила Нэрданель, - но то был просто шар ... Без подставочки.
- Переверните это, аmme, - сказал Эльронд.
На донышке подставочки была выгравировано золотом надпись на Квенья. Тэнгвы клонились влево ...
" В огне войны,
во вражеском плену ли
Всегда я помнил, мамочка, что мне
вы сердце на ладони протянули.
Ныне в Химринге осень ...
Листьев багровых отсвет..
Ветер с севера ...
О, как он бился о скалы...
Только надежда на встречу
выстоять мне помогала...
Не забывай меня, мама..."
Артанис резко встала, готовая подхватить побледневшую Нэрданель, но та сделала рукой протестующий жест.
- Я нашел это в его походном мешке, - снова заговорил Эльронд, - у князя Первого Дома, который по собственной воле отрекся от верховной власти над Нолдор, от земель и богатств после всех поражений осталось только это. И оружие отцовской работы. Он любил вас обоих. Умоляю - помогите ...
- Эльронд, - сказала Анайрэ, - ты ее убьешь ...
- Я только что услышала голос сына, - прошептала Нэрданель, - это старая магия, когда тенгвы обретают голос и говорят с тем, кому предназначено послание. Я услышала его голос ... Он изменился, этот голос, некогда певучий, словно серебряная флейта. Он стал надтреснутым, полным боли, как драгоценная ваза, разбитая безжалостной рукой. Мой Майтимо не забывал меня. Мой Руссандол. Это я прозвала его так, моего Старшего. А если у меня не получится? Эльронд, если не получится? Мое дитя снова будет кричать от боли там, на скале ... Ну, почему молчишь?
- Я уверен, что получится, - сказал сын Эарендила столь убежденно, что даже печальный Финдарато улыбнулся такой горячности, - amme, вы сможете все. В том числе и убедить Феанаро. Тогда вы просто не попробовали, потому что гневались, и не предполагали таких последствий ... Но сейчас ...
- Однако - я все еще гневаюсь, - чуть улыбнулась Нэрданель, - ты сам не знаешь, дорогой родич, что ты во мне всколыхнул. Но ладно ... Выбора нет - я иду вперед.
- Это слова Нолдэ, - сказал Эльронд, - истинной Нолдэ, как любил говорить мой аtarinya. Начинаем?
Нэрданель кивнула. Артанис и Анайрэ тут же поднялись с кресел и осторожно взяли артефакт, держа его на вытянутых руках. Затем они обрядили Нэрданель, застегнули на ней вещь, которая прежде была пекторалью, все время напевая заклинания. Затем Анайрэ замолчала, а голос Артанис переплелся с голосами Финдарато и Эльронда. Голос сына Арафинвэ сверкал серебряным лучом, пронизывая глубины духа, остальные два голоса сплетались вокруг него. Нэрданель услышала как вскрикнул Ант, вскрикнул от ужаса и восторга - и серебряное сияние окутало ее ...
Это гора Таникветиль ... Это она ... Вот и дворец Великого Манвэ, повелителя ветров. Площадь, заполненная веселыми Эльдар. Свет сияет, переливается серебряными волнами, отсвечивает золотом. Это свет двух деревьев - Лаурелины и Тельпериона. Давно угасший свет.
Она, Нэрданель, идет сквозь толпу рядом с празднично одетым отцом, Махтаном, и другими родичами. Так, как шла тогда. Или "тогда" ныне "теперь" Не понять.
- Смотрите, Эльдар - Феанаро ... Князь Феанаро ...
Нэрданель оборачивается. Так он все же пришел ... Пришел один, не взяв ни сыновей, ни родственников, ни приближенных. Одетый в черный бархат - так как всегда одевался последнее время, волосы свободно падают на выпрямленную спину. Ни украшений, ни прически. Изгнанник...
- О, как дурно, - говорит Махтан, - этот Эльда снова испортит настроение и себе и окружающим. Пойдем, дочь моя, он не стоит твоего взгляда.
- Князь Феанаро, - нежный голос Варды Элентари, - почему ты один? Где твой отец, Великий Князь Финвэ?
- Мой отец, - произносит Феанаро с некоторой злорадством, - сказал, что пока над его старшим сыном тяготеет приговор изгнанника, и ему нельзя вернуться в Тирион, до того он будет считать себя низложенным и не появится перед своим народом.
- Что ж, таков его выбор, - послышался тихий, но властный голос Манвэ Сулимо, - однако, где же все остальные Нолдор Первого Дома?
- Вы приказали, Великий Манвэ, явиться только мне, - хладнокровно отвечает Феанаро, - но не всем Нолдор Первого Дома.
- Мы не приказывали тебе, князь Феанаро, - снова заговорила Элентари, - но мы желаем примирения между Нолдор. Здесь твои братья, с которыми ты должен жить в мире и согласии. По крайней мере - они этого хотят от всего сердца.
Конечно, хотят ... Она, Нэрданель, знает это - к ней приходила Анайрэ. Вместе с Нолофинвэ, они желали как-то закончить недоброе дело миром. Брат Феанаро был необычно взволнованным. «Я тоже во многом виноват, - сказал Нолофинвэ, - я слишком прислушивался к словам Валы Мелькора ... Возможно, это именно он поссорил меня с братом. Я готов все простить Феанаро, и хочу, чтобы и он простил меня ... »
Тогда, в той жизни, братья все таки примирились на этом празднике - вон Нолофинвэ уже подходит к божественной паре и кланяется им ... И сразу же после примирения погас свет Двух Древ. Итак - действовать нужно немедленно.
Нэрданель вынимает руку из-под отцовского локтя и идет к Феанаро.
- Стой! - Резко говорит кузнец, - не смей даже разговаривать с ним ... после всего.
Тогда она остановилась. Послушалась. Не подошла.
- Стой! Нэрданель!
Феанаро оглядывается. И Нэрданель внезапно видит, как теплеют его глаза, как лицо исполняется нежности ...
- Нэрданель! - Голос у Махтана довольно громогласен. На них начинают оглядываться. Завтра в Тирионе был бы новый повод для сплетен, если бы ...
Они стоят друг против друга - он в черном, она в багряном ...
- Мы вдвоем, - говорит он, - будто знамя дома Феанаро ...
- Мы вдвоем ... - повторяет она.
- Нэрданель, я был неправ ... Я обидел тебя ...
А это что-то новенькое. Извинений от Огненного Духа она не слышала никогда.
- Мне без тебя плохо, мой Ясный Огонь ... - говорит Феанаро, - мой бельчонок... Рыжий да еще и пушистый.
- Мне без вас тоже плохо ... Без тебя и Семерых. И без Тьелпэ ...
- Нэрданель, ты поедешь со мной в Форменос? Сегодня же?
- Примирись с братом, - шепчет Нэрданель, - нехорошо быть с родичами в ссоре...
- О, этот Нолофинвэ, он такой ... - начинает Феанаро, но вдруг улыбается, - собственно - я и сам хотел ...
Он вдруг идет к тронам, на которых сидит божественная пара, идет, не выпуская руки Нэрданель. Нолофинвэ и Арафинвэ, стоящий тут же, удивленно смотрят на них обоих.
- Я уже пообещал примириться с братом и не меняю своего слова. - Говорит Нолофинвэ, - Я простил тебе, Куруфинвэ, то, что ты угрожал мне оружием, и не буду держать на тебя зла.
С этими словами Нолофинвэ протягивает руку. В тишине над площадью, Феанаро, сжимает ладонь брата, и улыбается - чуть пристыженно, но весело.
- Я твой полубрат, - улыбнулся и Нолофинвэ, - но я хочу стать тебе родным по духу. Разве мы не заслужили мир и покой? Что нам делить - ты старший, веди - я пойду следом. И пусть никакая беда не разъединит нас!
- Я услышал тебя, - говорит Феанаро твердо - пусть будет так ...
В эту минуту... Сейчас ... Вот ...
Тьма накрыла Валинор.
Весь долгий путь во тьме к холму Короллайрэ Нэрданель думала о том, как уговорить ... Уговорить любимого пожертвовать собой ... Она-то знала, что жертва будет не нужна, что Сильмарилы уже в Морготовых лапах, но сказать об этом Феанаро ... Он не поверит, да и что это будет за жертва, замешанная на лжи. Он должен выбирать сам.
- Осторожно, - шепчет Феанаро, - осторожно, мой Ясный Огонь.
В той жизни она шла между Эльдар, держась за руку Махтана. Феанаро был где-то впереди. Сейчас они переплели пальцы, словно перед свадьбой. Знак радости - знак беды ...
Холм Короллайрэ.Камни Круга Судьбы... Искореженные тени на вершине холма - все, что осталось от Двух Дерев. Сгусток света, ставший женской фигурой. Мать Яванна, Валиэ Яванна, оплакивает своих детей ...
- О, как же ей должно быть больно, мой meldo ... Это все равно, если бы мы потеряли наших Семерых и Тьелпэ ...
- Ты мать, - голос Феанаро непривычно ласков, - ты должна это чувствовать сердцем ...
- О, мое сердце ... Его пронизали девять мечей ...
- О чем ты говоришь, мой Ясный Огонь?
- Яванна потеряла Деревья, я боюсь потерять вас ...
Как мать погибших детей, оплакивала Яванна на верхушке холма Тельперион с Лаурелиной, звала их по именам и нежным прозвищам, звала Сильпионом и Малинандой, Нинквелотэ и Кулуриеной. И на причитания ее отзывался песенный плач Ваниар, а Нолдор осматривались вокруг, ища неведомого врага, и большинство мужчин проводили по боку рукой в поисках отсутствующего ныне оружия.
Во вспышках света начали появляться Валар в Кругу Судьбы. И тут с вершины холма донесся голос Яванны, который отозвался эхом в разуме всех присутствующих:
- О, свет деревьев ... Свет, несущий жизнь, померк навеки!
Стон прокатился между Эльдар, и угрюмо молчали Стихии на каменных тронах.
- Даже самые могучие из нас, - продолжала Яванна, - некоторые творения способны воплотить лишь один-единственный раз. Я породила свет Деревьев, и не повторить мне этого вторично, по крайней мере - в этой Вселенной. Но доля света этого осталась в Камнях, созданных Феанаро. Будь у меня хотя бы толика этого света, я бы смогла бы возродить Два Древа, ибо корни их еще живы. Тогда Мелькор не гордился бы совершенным убийством ...
Феанаро задрожал, словно в лихорадке. Нэрданель обняла его, он хотел высвободиться из объятий, но она произнесла:
- Meldo... Не покидай меня ...
Теперь заговорил Манвэ, и голос его был похож на дыхание бури,что затихает в ветвях деревьев:
- Услышал ли ты, Куруфинвэ Феанаро Финвион, слова Яванны? Выполнишь ли ее просьбу?
Изгнанник в черном склонил голову. Лицо его закрыла тяжелая завеса волос. Молчание стало до того невыносимым, что Тулкас крикнул грозно:
- Отвечай, Нолдо, да или нет! Или ты решишься отказать Яванне, создавшей свет для твоих Камней?
- Не спеши, - прогрохотал низкий голос Аулэ, - послушай меня, Воин, ибо и я Творец. Мы просим большего, чем ты можешь себе представить. Поэтому дай Феанаро поразмышлять в покое.
- Meldo - слышит Нэрданель свой голос.
- О, ты тоже на их стороне, ты тоже ...
- Meldo... Если бы это погибли наши сыновья ... Ты отдал бы Сильмариллы ради спасения Семерых?
- Сыновья? При чем тут они? За сыновей ... Отдал бы ...
- Два Древа - дети Яванны. Она умоляет тебя о спасении.
- Я не смогу повторить этой работы, vanimelde ... Я сойду в Мандос, устав от жизни, как это сделала моя мать ...
- Ты останешься здесь, любимый. Я всегда буду рядом ...
- Ты не поехала со мной в Форменос. Ты не простила ...
- Девять мечей в моем сердце ... Я больше никогда не покину вас ...
- Не покинешь - меня?
- Не покину тебя. Не оставлю сыновей. Не оставлю Тьелпэ. Не отпущу тебя в Мандос. Брошу творить, уничтожу свои скульптуры и те глупые мелочи, которые тебе так не нравятся. Но спаси детей Яванны... Феанаро - сердце подсказывает мне, что спасая Древа, ты спасешь от страшной погибели наших детей.
- Наши дети должны погибнуть? Из-за гибели Древ?
- Соглашайся, Феанаро ...
- О, если бы ты знала, что я чувствую сейчас, мой Ясный Огонь. Но я послушаюсь голоса твоего разума, как слушался его почти всегда, потому что мне плохо без тебя. Нам плохо без тебя. Без твоих скульптур и твоих милых безделушек. Нам, девятерым ... Если бы ты не стояла тут, рядом со мной и не держала меня за руку, я не решился бы никогда.
Шелест ветра в притихшей траве:
- Так ты решил, Куруфинвэ Феанаро Финвион?
- Я решил ... Ради спасения ... детей ... отдам ...
- Ты принял решение, - прошептало звездное сияние, - и мы его поняли.
- Я еду в Форменос сейчас же, - уже более твердым голосом вымолвил Феанаро, - и привезу камни на Короллайрэ. То что случилось - судьба.
- Umbar - голос Судьи Намо, холодный и равнодушный, - Судьба ...
И слышно издалека цоканье копыт, и трое всадников соскакивают с коней перед глазами Валар, Маяр и Эльдар, и один из них кричит знакомым юношеским голосом страшные слова о погибели князя Финвэ и исчезновении Сильмариллов. И кто-то подводит Феанаро коня, а Нэрданель оглядывается растерянно, но ее meldo подхватывает ее и сажает перед собой.
Будто по воздуху мчат кони Оромэ, и лицо ее возлюбленного влажно от слез.
- Аtarinya, - шепчет он, - Мой аtarinya ...
- О, как жаль, милый. Как же жаль ...
- Я отомщу ... Отомщу ... Не покидай меня, vanimelde ...
- Я здесь, я с тобой ... И радость, и печаль, и счастье, и горе - одно на двоих ...
Мчатся кони ... Сгущается туман ...
***
Новый Тирион - тихий городок. Новый Тирион, город у устья реки Сирион, что в Белерианде. Новый Тирион, который еще называют Гаванями Сириона.
Летняя усадьба Феанаро, Великого Князя Нолдор, пока погружена в тишину, но скоро запылает огнями, зазвенит песнями - Нэрданель ждет приезда сыновей.
Двое уже прибыли - Майтимо и Макалауре. С женами и детьми. Сейчас они гуляют по берегу моря, и рыжеволосая княгиня слышит издали детский смех.
- Мой Ясный Огонь ...
Это Феанаро, ее Феанаро. Довольный и улыбающийся.
- Семеро прибудут все, - говорит он, - и еще приедет этот бродяга Тельперинкваро, который пропадает в рудниках Наугрим ...
- О, с Гномами нужно поддерживать союз, - говорит Нэрданель с улыбкой, - ты же сам говорил ...
- Говорил ... Ибо и до сих пор тянется война. О, это зло, оно как сорняк, посеять легко, выполоть трудно. Этот Саурон ... Мы разгромили Ангбанд, но упустили Черного Мая...
- Не забывай добавить, - смеется Нэрданель, - разгромили Ангбанд с помощью войска Маяр. Довольно существенная была помощь.
- О да, - улыбается и Феанаро, - и хвала Валар за их маленькие милости в виде Итиля и Анары ... Солнечный свет вспыхнул тогда как раз вовремя, чтобы спасти Нолофинвэ.
- О, твой брат только кажется холодным и расчетливым - как он тогда бросился на Моргота с мечом ...
- И погиб бы, если бы орел Манвэ, Торондор, не вцепился когтями Моринготто в лицо ...
- И тут Анара вышла на небо ...
- О да, Анара ... Ты тоже неплохо сражалась тогда, любимая.
- И учти - ни один из наших сыновей за все это время не отдыхал в Туманных Чертогах ...
- О, Первому Дому везет, очень везет ...
- Однако - ведь погибшие возвращаются. Прибыли недавно Айканаро и Ангарато ...
- Да, та несчастливая битва в степи... Но Арафинвэ обрадуется - его сыновья снова с ним.
- А что там Финдарато - так и живет среди Людей? - с интересом спрашивает Нэрданель.
- Наш великий мудрец, - говорит Феанаро чуть насмешливо, - считает, что науки много не бывает. И как его терпит Амариэ?
- Я же терплю - тебя ...
- Я же не живу среди смертных, любимая ...
- Но и не отгородился от них, как Элу Тингол ...
- Ему это мало помогло, когда его дочь сбежала с Аданом - фыркает Феанаро.
- Ну, - защищает влюбленных Нэрданель, - такие браки хотя еще и не часты, но однако... Вот и Нолдор не избежали подобного - помнишь о Итарильдэ и Туоре?
- Эта милая пара свела с ума злосчастного Ломиона, - хмыкает Феанаро, - поразительно - до чего ему не везет. Его мать, Арэльдэ, покинула своего супруга-Телеро. Как его там ... Эола. О эта кровь Нолфингов, они все холодные, словно снулые рыбы. Юноша воспитывался без отца, а теперь еще и несчастливо влюбился. Да еще соперником оказался Адан. И Туракано был расстроен, да - а ведь он больше всех насмехался над беднягой Тинголом. Ломион был бы лучшей парой для Нолдэ, нежели этот Туор. Но - что поделаешь - Идущие Следом, как там говорит Артафиндэ, растут духовно.
- Их сын, Эарендил, очень мил - задумчиво говорит Нэрданель, думая о чем то неведомом Феанаро.
- Но Туракано хоть признал зятя, - Феанаро рад возможности немного позлословить, - а Тингол так и не сподобился повидаться с внуками. Это уже какое поколение его потомков не живет в Менегроте?
- Сын Лутиэнь и Берена Диор... - медленно отвечает Нэрданель, - Диор женился на родственнице Кирдана Корабела... И у него, кажется, двое сыновей...
- А я будто слышал, что у него дочь...
- Нет, - качает Нэрданель головой, - только сыновья...
А по берегу моря медленно идут две пары. Женщины-еllet, нараспев переговариваются на Квэнья. Одна из них - темноволосая Нолдэ, вторая - Синдэ, серебристые волосы которой сияют в звездном свете. Двое Эльфов рядом с ними ведут за руки маленьких мальчиков, неуловимо похожих друг на друга. Они не разговаривают - просто любуются звездами и лунной дорожкой на воде.
- Пожалуй пора домой, - говорит темноволосый Эльда, а его сын спрашивает:
- Аtarinya, вы споете мне на ночь?
- Такой большой, - улыбается отец, - а тебя все нужно убаюкивать песнями.
- Ну, пожалуйста, - шепчет мальчик, и Эльда улыбается ему:
- Хорошо.
Второй эльфенок не говорит ничего. Однако, после ужина он осторожно открывает дверь опочивальни родителей. Высокий рыжеволосый Эльда и его подруга оборачиваются к нему с нежными улыбками - они оба обожают сына.
- Прошу прощения, - вежливо говорит малыш, - но могу ли я поговорить со своим аtarinya?
Аtarinya не против, он подмигивает жене и ведет мальчика в его комнату. Там помогает переодеться и присаживается рядом.
- Я, - говорит мальчик, - вовсе не такой плакса, как Эльрос у дяди Макалаурэ. Я просто хотел поговорить ...
- Я слушаю тебя, сынок, - нежно говорит Эльда. Его прозрачно-зеленые глаза полны любви к этому родному существу, - рассказывай.
- Я хотел спросить ... Почему у нас, у Нолдор, синдарские имена? Сыновья младшего дяди Карнистира дразнят нас с Эльросом, говорят, что нас нашли в лесу ...
- Знаешь, - неторопливо говорит отец, - так вас назвать пожелала княгиня Нэрданель. Я не смог ей отказать. У вас прекрасные имена, дитя мое: Эльронд, Звездный небосклон, и Эльрос - Звездный блеск. Ну, а сыновей дяди Карнистира ты сможешь одолеть в поединке уже в этот их приезд. Ибо хорошо запомнил мои уроки.
- Потому что мой аtarinya - первый мечник Эндорэ, - говорит с гордостью маленький Эльронд, - дядя Карнистир не умеет драться обоими руками.
- Конечно не умеет, - улыбается рыжеволосый Эльда, - где уж ему ... за пятьсот лет не научился.
- Мой аtarinya - шепчет мальчик, - не покидайте меня сегодня ...
- Что случилось, милый?
- Мне снятся ужасные сны ... Будто я вовсе не ваш сын, а сын Эарендила
- Этого мореплавателя, Аданэделя?
- Его, аtarinya ... А вы, будто, похитили меня и хотели обменять у жены Эарендиля на один из тех Камней, Сильмариллов.
- У Эарендила пока еще нет супруги, - улыбается аtarinya , - Но, даже если бы и была - как бы оказался у нее Камень из короны моего отца? Ведь этих драгоценностей давно нет: князь Феанаро после взятия Ангбанда торжественно преподнес их Валиэ Яванне, и она спасла Лаурелину и Тельперион
- Я не знаю, аtarinya ... В этом страшном сне у вас не было правой руки, - мальчик во внезапном порыве нежности и страха целует отцовскую руку, - и все тело покрыто шрамами, а на груди - клеймо. И вы говорили, что были в плену ... у Моринготто, в Ангбанде ...
- Дитя мое, - говорит Эльда успокаивающе, - Моринготто уже давно там, откуда ему не выбраться, а Ангбанд сравняли с землей еще тогда, когда Итиль и Анара впервые поднялись в небо.
- О, это была великая битва, - говорит мальчик с завистью, - Битва под звездами. Сражались все - Нолдор, Ваниар, даже Телери. А главное - Маяр в сияющих доспехах... И почему я так поздно родился ...
- Подрастешь, - обещает отец, - возьму тебя на север. Там хватает боев и сражений - то орки расплодятся в горах, то дракон выползет из какой нибудь пещеры ...
- А валараукар там есть? Барлоги ...
- Случается... Однажды мы с Финдекано наткнулись сразу на двух.
- О-ай ...
- Но нам повезло ... Правда Финдекано и его оруженосец Ант были тяжело ранены, но они выжили.
- Я вырасту - буду воином, - говорит Эльронд с гордостью, - и женюсь на Келебриан ...
- На ком? - Поднимает брови отец.
- На дочери госпожи Артанис. Я видел ее на празднике Солнцестояния прошлого года. У нее глаза синие, как небо
- О, эта Артанис, - смеется Эльда, - моя любимая сестра. Она будет в восторге от того, что мы породнимся.
Мальчик забирается к отцу на колени. Тот обнимает его, уже полусонного, и начинает напевать песенку про свет Двух Древ.
- Майтимо?
В дверях возникает женская фигура.
- Что, милая?
- Он уснул?
- О да ... Ребенку приснился плохой сон прошлой ночью.
Еllet вздыхает.
- Тебе, любимый тоже снилось что-то недоброе. Ты метался на постели и кричал. А потом говорил, что братья твои погибли - все, кроме Макалаурэ, и называл себя братоубийцей ...
Майтимо осторожно укладывает сына на ложе и оборачивается к жене.
- Милая, - говорит тихо, - мне действительно приснился кошмар ... Мне снилась другая моя жизнь, где я потерял и братьев, и честь и гордость. И действительно был братоубийцей - трижды. Нет, я не убивал сыновей моего отца, однако поднимал руку на Квенди. Мне снилась погибель Нолдор - и как я обрадовался, проснувшись, что это был всего лишь сон.
Он обнимает жену и идет с ней в спальню, оставив Эльронда мирно спать. В окна спальни заглядывает Итиль.
Нэрданель, единственная живая душа во всем Эндорэ, что помнит наяву ужасы, которые другим только снятся, сидит одиноко на берегу моря.
Она часто ходит сюда одна - Феанаро занят, всегда занят. Вот и сейчас он принимает гонцов с севера, ибо жизнь в Эндорэ неспокойна.
Но сломан хребет Великого Зла, и Люди пробудились под звуки арфы Финдарато, и жизнь сладка, хотя и с привкусом опасности.
Нэрданель любит всех своих внуков, однако Эльронда, сына Майтимо, просто обожает.
Вот и сейчас она встает с камня, и возвращается в сад. Оттуда неслышными шагами еllet проходит в покои старшего сына и открывает дверь в спальню внука.
Садится рядом и смотрит в сонное детское личико - она может сидеть так часами.
Она уверена, что это именно он - Эльронд из Ривэндейла, мудрец и воин. Независимо от того, будут ли со временем дети у Эарендила.
И сына Макалаурэ она назвала Эльросом по той же причине.
- Мы победили, - шепчет она спящему ребенку, - мы победили ... И ты остался со своим аtarinya до конца света ... До конца.
В окне улыбается Итиль. Спит мир, который эльфы-воины берегут от зла. И мирно спит мальчик по имени Эльронд - спаситель этого мира, который об этом никогда не узнает.
АУ, такое оно АУ... Здесь платочки достают поклонники Феанаро)
читать дальше
Эарендил вошел осторожно, будто ожидал какого-то подвоха. Он был одет в серую куртку, почему-то наглухо застегнутую, и такие же штаны. Сейчас Аданэдель очень мало был похож на Эльфа - лоб его прорезали морщины, а глаза были красными и измученными. Он осмотрел покой, уставленный шкафчиками с книжными свитками, и осторожно присел на единственное свободное место: широкий диван у камина.
- Доброго дня вам, мой отец и князь, - первым отозвался Эльронд.
- О, я даже о вежливости забыл, - сказал Эарендил, - прошу прощения у всех, а особенно у еllet ...
Артанис мило улыбнулась, сразу же став той Галадриэль, преисполненной величия, какой ее помнили в Средиземье всю последнюю эпоху.
- Значит так, - начал Эарендил неуверенно, - то, что я услышал от сына слишком невероятно. То есть - замысел его невероятен. Однако меня больше всего волнует одно - а стоит ли? Действительно - я виноват перед ним ... и перед Эльросом. Если бы я не покинул тогда Гавани...
- Мой отец и князь, - сказал Эльронд, - вы ничем передо мной не провинились. То, что случилось - судьба.
- Я утверждаю, что стоит, - вдруг сказал Финдарато, - И ради тех, кто ныне в Мандосе - и ради Людей.
- Ради Людей? - Спросил Эарендиль растерянно, - но ведь о них не было и речи ...
- Каждый думает о своем, - произнес Эльронд. - мне известно мнение родича Финрода...
- И я выскажу его еще раз, - сказал Финдарато твердо, - из рассказов тех, кто возвратился, я понял, что Война Кольца закончилась поражением. Видимая опасность исчезла, но Эльфы уходят, и Человечество остается, покинутое нами на произвол судьбы. Ни для кого не секрет, что Людей первым нашел Моргот - от того и начались и их беды, и наши. Мы уходим, потому что нам тяжело жить в мире, где сгущаются подлость, жадность и алчность. Гондор, о котором рассказывал мне Эльронд, возможно еще долго будет светлым и величественным княжеством ... А потом его ожидает судьба Нуменора. Надеюсь, что не с такими последствиями. Но ведь мы, Эльдар, были созданы как наставники для Человечества. Это мы должны были пробудить их звуками арфы, это мы должны были научить их добру и чести, это мы должны были научить их не бояться смерти видимой, ибо душа бессмертна - как душа Эльфа, так и душа Человека. Я думал над этим еще там, в Эндорэ, я изучал Людей, вел беседы с их мудрецами. Но больше всего времени для размышлений у меня было в Мандосе - я думал над этим, чтобы хоть на мгновение не вспоминать, как ngauro терзал перед моими глазами друзей, милых моему сердцу. И я пришел к выводу - Люди бессмертны, как мы, только тела их более материальны, они изнашиваются, и Человек должен влачить существование старца, или умереть - и освободиться. Вот только возрождаются они иначе: душа умершего Адана переходит к его потомку. И у потомка должна была сохраняться память о прошлой жизни, пусть в урывках, пусть в снах - память, залог бессмертия. Более того - если Адан мог подняться духом на такую ступень, чтобы слиться с эльфийской девой и телом и душою, то не еllet вынуждена была бы принимать судьбу смертной, но счастливый Адан должен был войти в круг бессмертных ...
Нерданель увидела, как побледнел Эльронд. Очень побледнел.
- О, нет, - произнес он, - неужели подобное было бы возможным?
- Было бы возможным, - ответил Финдарато, - если бы Людей пробудили мы, а не Моргот. Артанис, Ант, вспомните Аданов Белерианда, которых мы воспитывали веками. И сравните их с вастаками, пришедшими в Белерианд перед Последней Битвой, до которой я не дожил. Я не видел этих смертных, однако Ант мне о них многое порассказал. Я не слышал о том, чтобы наши соратники-Аданы предавались Злу по собственной воле...
- Бывало иногда, - сказал Ант, - однако позволю себе сказать, что ни один Адан хорошего рода не был замечен в злых делах. Конечно, после Дагор Браголлах, на дорогах Хитлума было неспокойно, но разбойничали в основном изгои, которых было не так уж и много.
- А Турин и его ватага? - Спросила Артанис, - о, извини, Ант, ты не можешь об этом знать.
- О, только не говорите мне, что сын Хурина подался в разбойники, - сказал Ант с неподдельным ужасом.
- Я слышал об этом, - сказал Эльронд тихо, - от одного нарготрондца, которому удалось выжить. Кроме того, я разговаривал с Эльфом из Дориата, который знал Белега Куталиона, воспитателя Турина. Вдвоем с Турином им удалось превратить банду в военный отряд ...
- Это была все таки разбойничья ватага, - хмыкнула Артанис, - но Белег смог привести в порядок и их, и самого Турина. При этом его чуть не убили, а уж о том, что случилось после - не хочу и вспоминать. Не имела чести знать Хурина из Хитлума, однако его сынок с ранней юности был полубезумным. Это же надо - не узнать своего освободителя и ударить его мечом. Гвиндор, который все это видел, рассказывал впоследствии, что в Адана словно вселился какой-то злобный дух, а потом вышел вон, и злосчастное существо начало рыдать над мертвым Белегом.
- Я об этом и говорю, - сказал Финдарато, - все это произошло уже после моего ... моей гибели, однако я расспрашивал прибывших - и сделал выводы. Моргот проклял весь род Хурина - но что такое проклятие? Это магическая сила, которая приводит в действие что-то в душе проклятого. Какие-то черты его характера, из-за которых проклятый творит зло, или не может достичь цели.. Следовательно - она уже существовала, эта Морготова печать, однако за несколько поколений ее действие ослабло настолько, что Черному Вале пришлось проклясть заново род самого отважного из Аданов...
Эарендил внимательно слушал все эти философские рассуждения, и время от времени кивал головой, явно соглашаясь. Потом сказал, вздохнув:
- Вы, вельможный Финрод, хотите воплотить свою мечту о Арде Оновленной, мой сын хочет дать возможность погибшим воинам-Нолдор снова напиться родниковой воды ... Я понял из ваших слов, что в новой Арде мой отец Туор должен стать равным Эльфийке Идриль, а следовательно - бессмертным, а не наоборот. Однако, откуда вам известно, что именно таким был замысел Всевышнего?
- Потому что Всевышний, - ответил Финдарато уверенно, - вовсе не желал, чтобы мы страдали. Иначе - его имя было бы Моргот, а не Эру Илуватар.
- Но как могли, - сказал Эарендил неуверенно, - Мудрые Валар не понять замысла Всевышнего?
- Я не настолько мудр, - сказал Финдарато с улыбкой, - чтобы понять логику деяний Богов. С таким же успехом вы могли бы спросить у меня, почему Всевышний сразу не вышвырнул Моринготто в какую-нибудь потустороннюю бездну. Возможно что-то пошло не так - но не в Божественном плане, а уже здесь, в Арде. Возможно самыми первыми ошиблись в чем-то Валар - не нам судить Богов. Однако, если есть возможность исправить хоть что-то - то надо попробовать. Хуже не станет - куда уже хуже.
Эарендил задумался. Думал он долго, однако его не торопили. Артанис подошла к шкафчику, где хранились принадлежности для заваривания quenilas. Зашипела спиртовка. Нэрданель, заинтересованная услышанным, старалась не смотреть на растерянного победителя дракона. Итак, вот какие здесь ставки ... Слишком высокие - эта опасная игра должна решить не только судьбу Нолдор, но и судьбу Человечества. Однако, рыжеволосой княгине что-то докучало - какое-то противоречие...
Бывший капитан «Виниглота» тем временем медленно расстегнул куртку. Комнату озарило сияние. Из рук Артанис выпала чашечка и со звоном разлетелось на мелкие осколки.
Нэрданель впилась пальцами в ручки кресла. Ее охватило сразу столько воспоминаний, что библиотека растаяла перед ее глазами, а вместо этого возникла большая мастерская, в которой любил проводить свое время Феанаро, а в мастерской - ее возлюбленный, ее Огненный Дух, увенчаный короной с Сильмариллами. Серебряный венец на любимом челе... О, Валар, когда же это было ... Давно, а воспоминания не поблекли. Память бессмертных - жестокая память.
Сильмарилл Эарендиля так и остался вправленным в пектораль. Даже тогда, когда блистал на мачте «Виниглота». Наверное, мореплаватель не решился разделить два артефакта, которые будто сплелись воедино.
- Когда я заказывал Гномам Наугламир, - сказал Финдарато, - я думал, что, несмотря на проклятие, счастье и красоту можно завоевать. Я хотел быть красивым, - тут он как-то беспомощно улыбнулся, - а умер в крови и грязи подземной темницы, загаженной нечистотами. Когда мы с Береном ... остались вдвоем, мне почему-то вспомнился Наугламир. И тот весенний день, когда ко мне, в Минас -Тирит, прибыл погостить Финдекано. Тогда цвели вишни, и вокруг нас вился рой из белых лепестков На мне тогда была голубая сорочка, расшитая золотом ... И Наугламир, конечно без Сильмарилла. Возможно ... это я проклял свое украшение, которое принесло потом столько бед .
Артанис гневно сдвинула брови.
- Брат, - сказала она резко, - если ты будешь винить себя в событиях, произошедших после твоей погибели, то твоей душе не будет покоя до конца света.
- Какая красота, - сказал Ант шепотом, - так это тот самый камень, ради которого Клятва...
- Тот самый, - произнесла Нэрданель, - тот самый, дитя мое.
- Каким будет ваше решение, мой отец и князь? - Ровно спросил Эльронд
Эарендил медленно снял пектораль.
- Верни мне Эльроса, - прошептал, - или верни меня в небытие ... У меня память Бессмертного, и мне никогда не забыть с какими лицами вы стояли перед Мая Эонвэ. Мой второй сын стер себе память по собственной воле, меня же никто не спрашивал о выборе, и чувство вины перед вами останется у меня до конца мира, если тебе не удастся изменить этот мир.
Эльронд взял украшение осторожно, двумя руками, и поклонился отцу, прижав его к груди. Осторожно вложил Наугламир в расшитый мешочек, а мешочек положил на колени Нэрданель.
- У вас, amme, - сказал нежно, - Камню будет спокойнее. Вы - хозяйка Сильмарилла.
- Вы должны сделать это быстро, - предупредил Эарендил, - Эльвинг сейчас гостит у родных, в Новом Дориате, но она вернется. И захочет взглянуть на Камень. Она может часами не выпускать его из рук.
- Это началось еще в гаванях Сириона, - сказал Эльронд с тихой грустью, - я гневался на женщину, даровавшую мне жизнь, гневаюсь и сейчас, однако мой гнев потихоньку остывает, ибо я видел, как калечит живых существ Великое Кольцо. Сильмарилл в отличие от Кольца, не является злом, однако у них есть много общего. Собственно - поэтому я и попросил его у вас. Теперь же я покорнейше прошу присутствующих здесь распрощаться и ожидать дальнейших известий. Мы займемся работой завтра же, и для этого нужно будет и ваше присутствие, госпожа Артанис.
- Куда я должна прийти? - Спросила Нэрвен.
- К госпоже Нэрданель, - ответил Эльронд, - если же кто-то еще желает присутствовать...
- Мы придем! - Не удержался Ант, - обязательно ...
Эарендил покачал головой.
- Я буду ждать последствий на Белой Башне ...
- Ваша воля, мой отец и князь, - произнес Эльронд.
- Сын, - сказал Эарендил, и гнев зазвенел в его голосе, - неужели ты бережешь слово «аtarinya» только для сына Феанора?
Эльронд прикусил губу. Помолчал. Сказал с болью в голосе:
- Простите ... Я не могу ... Простите ... Аdar ...
- Делай то, что задумал! - Почти выкрикнул Аданэдель, - иначе я буду страдать вечно!
С этими словами он выбежал из комнаты. Нэрданель хотела было сказать что-то, упрекнуть Эльронда, но не смогла. Ее пальцы поглаживали мешочек, в которой пел что-то непонятное Камень Арды.
Артефакт творили в мастерской Феанаро - собственно, творила Нэрданель. Эльронд лишь изредка подсказывал что- то, или брал в руки хрупкий инструмент златокователя. Он явно хотел, чтобы эта вещь впитала в себя часть души рыжеволосой княгини, как это обычно бывало с изделиями Эльфов, когда изделие несло в себе отблеск души творца. Нэрданель чувствовала, работая, непоколебимую твердость малознакомого ей племени Гномов, жар души ее meldo Феанаро, упорство Келебримбора. Время пришло, и в Наугламир были вделаны три Перстня, вделаны не размыкая артефактов. Сильмарилл сейчас был углом ромба, верхним углом, силой Арды, которую окружали Воздух, Огонь, Вода. Эльронд ткал песенные заклинания, обдуманные им в течение двух эпох, и усадьба Феанаро время от времени начинала дрожать от Силы, втиснутой в вещь, которую уже нельзя было именовать пекторалью. Нерданель всерьез стала опасаться, что ее дом привлечет к себе внимание, и им попытаются помешать в работе. Рядом с ней, кроме Эльронда, всегда кто-нибудь находился - Финдарато или Артанис, а Ант и сыновья Эльронда охраняли дом, в свободное время также наблюдая за творением вещи, которая должна была превозмочь по силе Великое Кольцо.
Время пришло, и заговорщики почувствовали, что артефакт зазвучал. Эта вещь пела ныне свою собственную песню, она была готова к испытаниям. И в этот день Нэрданель наконец поняла, что ее тревожит.
Эарендил на пробу не явился, хотя княгиня знала, что Эльронд за это время встречался с ним, и искренне желала примирения между отцом и сыном. Зато пришла княгиня Анайрэ в сопровождении верного Анта. Супруга Нолофинвэ хотела присутствовать при опыте, даже если этот опыт должен был закончиться скверно.
- У меня в Мандосе, - сказала княгиня Второго Дома с горьковатой улыбкой, - больше родичей, чем в Тирионе. Мне нечего терять.
Финдарато и Артанис последнее время почти не покидали усадьбы Феанаро. В этот день они пришли вместе с Келебриан, которая понимала только одно - если это дело увенчается успехом, то ей не будет больше сниться плен и гадкие орочьи лапы. Она, Келебриан, будет или любить своего meldo, или исчезнет навсегда, так, как угасают звезды. Сыновья же Эльронда как всегда были при оружии и при отваге. И во всем доверяли отцу - как он сказал, так и будет. Жалели они лишь об одном - что в той, другой жизни возможно не встретят своего друга Леголаса, с которым даже не попрощались, потому что голубоглазый Лаиквендо странствовал ныне лесами Амана Благословенного.
Нэрданель смотрела на них на всех, и ее пронизывал ужас. Наконец, она обратилась к собравшимся:
- Милые мои родичи, в нашем плане может быть одна, но существенная ошибка.
Эльронд взглянул на нее почти испуганно, видимо представив, что придется начинать опасную работу заново.
- Вы, дети мои, - сказала Нэрданель, - Надеетесь вернуться в тот день и минуту, когда мой муж отказал Варде Элентари в спасении Лаурелины и Тельпериона. Однако, вы забыли о том, что все мы изменились, однако - не изменился Феанаро. Не знаю, каким он вышел бы из Мандоса, но таким, каким он был тогда - Феанаро никогда бы не пожертвовал творением всей своей жизни. Мы добьемся только того, что время опять пойдет по кругу, и для милых нашему сердцу вновь повторятся муки и страдания ... Пусть ни мы, ни они не будут помнить, что прошли сквозь это вторично, однако это все таки произойдет. А потом мы встретимся снова, вот здесь - и все начнется сначала? Кто знает, может это уже не первый артефакт, и не первая попытка ... Ты не сказал главного, Эллерондэ, как мы попадем в прошлое? Кто из нас? Мы все, тут присутствующие? Или только те, кто тогда уже родился? Кто будет уговаривать Феанаро? Как можно уговорить того, кто пожертвовал ради гордыни ... впрочем неважно. Мы обречены на поражение, дети мои.
Эльронд, однако, остался спокойным.
- Аmme, - произнес он, - я прошу у вас прощения. Я снова должен буду ранить ваши чувства, чего вовсе не должен делать вежливый Эльда. Однако - артефакт перенесет в прошлое лишь одного Эльфа. Перенесет с его нынешней памятью, я обеспечил это заклятиями. Перенесет не тело - дух, в тело этого же лица, в том времени сущего. Следовательно, для этого путешествия подходит только тот, кто присутствовал тогда на Празднике Урожая, во время которого погасли Два Древа. Среди нас таких лиц четверо - вы, милостивая Нэрданель, госпожа Анайрэ и брат и сестра Арафинвионы.
Из этих четырех лиц, госпожа Нэрданель, именно вы более всего подходите для великой миссии.
Нэрданель ожидала чего-то подобного. Однако, ее глаза гневно блеснули.
- Неразумное дитя, - сказала она, - как ты можешь ... Это ... Это ... Ты не знаешь ...
- Я все знаю, аmme, - ласково сказал Эльронд, - я знаю, что вы не поехали в Форменос со своей семьей, потому что ваш муж обидел вас, знаю, что не отправились вместе со всеми, потому что он обидел вас снова. Однако - у нас нет выбора. Госпожу Анайрэ, супругу соперника, князь Феанаро не послушает, так же, как и детей своего младшего брата. Он любил вас, вы могли на него влиять ... Вы сможете сделать это - вы, нынешняя, зная, какая страшная ставка в нашей игре проклятых.
Нэрданель вскочила. О, память Бессмертной - жестокая память, она тут же вырвала из глубин искаженное лицо мужа, его насмешливый голос. «Скульптор ... Ты ... у тебя нет даже крошки таланта ... Ты способна только мастерить вот эти игрушки, позоря мое имя...» И летят на пол милые изделия из стекла, которыми Нэрданель успокаивала свой растревоженный дух. «Ты всегда защищала Нолофинвэ, и его змееныша Финдекано, который вконец испортил моего первенца! Ты рыжее страшилище, кто из Эльдар обратил бы на тебя внимание, если бы ты не была дочерью Махтана, великого кузнеца, ученика самого Аулэ! » И восемь всадников помчались прочь от распахнутых ворот ее усадьбы. Так закончилась ее попытка повлиять на мужа, когда Валар обрекли его на изгнание - обрекли справедливо, тогда еще справедливости не было слишком достаточно.
Но один всадник вдруг возвращается обратно ... К ней склоняется лицо, так похожее на ее собственное. Глаза, напоминающие прозрачные зеленые виноградины.Из-под капюшона плаща - непокорная рыжая прядь. «Аmme, милая аmme ... Простите его, он не ведает что говорит.Простите ему, аmme, он мой atarinya ... Простите ...»
И она обнимает за шею своего первенца, свое любимое дитя, и целует его, целует, а он все шепчет ей слова утешения, а затем осторожно освобождается от объятий, выпрямляется и пускает коня галопом ...
- Я не смогу этого сделать, - резко говорит Нэрданель, снова усаживаясь на кресло, отталкивая сочувственную руку Анайрэ, - Прости меня, Эллерондэ, твой план провалился. Все было напрасно. Я не смогу.
Эльронд опустил голову. Сказал тихо:
- Это мой последний довод, amme ... Посмотрите ...
Он положил ей на колени, при тяжелом молчании присутствующих, полотняный мешочек. Там хранилось нечто округлое и довольно тяжелое. Нэрданель медленно развязала тесемку, и вынула небольшой стеклянный шар на металлической подставке, внутри которого покоилась роза. Багряная, почти черная. Будто живая.
- Это я сделала для Майтимо, - едва выговорила Нэрданель, - но то был просто шар ... Без подставочки.
- Переверните это, аmme, - сказал Эльронд.
На донышке подставочки была выгравировано золотом надпись на Квенья. Тэнгвы клонились влево ...
" В огне войны,
во вражеском плену ли
Всегда я помнил, мамочка, что мне
вы сердце на ладони протянули.
Ныне в Химринге осень ...
Листьев багровых отсвет..
Ветер с севера ...
О, как он бился о скалы...
Только надежда на встречу
выстоять мне помогала...
Не забывай меня, мама..."
Артанис резко встала, готовая подхватить побледневшую Нэрданель, но та сделала рукой протестующий жест.
- Я нашел это в его походном мешке, - снова заговорил Эльронд, - у князя Первого Дома, который по собственной воле отрекся от верховной власти над Нолдор, от земель и богатств после всех поражений осталось только это. И оружие отцовской работы. Он любил вас обоих. Умоляю - помогите ...
- Эльронд, - сказала Анайрэ, - ты ее убьешь ...
- Я только что услышала голос сына, - прошептала Нэрданель, - это старая магия, когда тенгвы обретают голос и говорят с тем, кому предназначено послание. Я услышала его голос ... Он изменился, этот голос, некогда певучий, словно серебряная флейта. Он стал надтреснутым, полным боли, как драгоценная ваза, разбитая безжалостной рукой. Мой Майтимо не забывал меня. Мой Руссандол. Это я прозвала его так, моего Старшего. А если у меня не получится? Эльронд, если не получится? Мое дитя снова будет кричать от боли там, на скале ... Ну, почему молчишь?
- Я уверен, что получится, - сказал сын Эарендила столь убежденно, что даже печальный Финдарато улыбнулся такой горячности, - amme, вы сможете все. В том числе и убедить Феанаро. Тогда вы просто не попробовали, потому что гневались, и не предполагали таких последствий ... Но сейчас ...
- Однако - я все еще гневаюсь, - чуть улыбнулась Нэрданель, - ты сам не знаешь, дорогой родич, что ты во мне всколыхнул. Но ладно ... Выбора нет - я иду вперед.
- Это слова Нолдэ, - сказал Эльронд, - истинной Нолдэ, как любил говорить мой аtarinya. Начинаем?
Нэрданель кивнула. Артанис и Анайрэ тут же поднялись с кресел и осторожно взяли артефакт, держа его на вытянутых руках. Затем они обрядили Нэрданель, застегнули на ней вещь, которая прежде была пекторалью, все время напевая заклинания. Затем Анайрэ замолчала, а голос Артанис переплелся с голосами Финдарато и Эльронда. Голос сына Арафинвэ сверкал серебряным лучом, пронизывая глубины духа, остальные два голоса сплетались вокруг него. Нэрданель услышала как вскрикнул Ант, вскрикнул от ужаса и восторга - и серебряное сияние окутало ее ...
Это гора Таникветиль ... Это она ... Вот и дворец Великого Манвэ, повелителя ветров. Площадь, заполненная веселыми Эльдар. Свет сияет, переливается серебряными волнами, отсвечивает золотом. Это свет двух деревьев - Лаурелины и Тельпериона. Давно угасший свет.
Она, Нэрданель, идет сквозь толпу рядом с празднично одетым отцом, Махтаном, и другими родичами. Так, как шла тогда. Или "тогда" ныне "теперь" Не понять.
- Смотрите, Эльдар - Феанаро ... Князь Феанаро ...
Нэрданель оборачивается. Так он все же пришел ... Пришел один, не взяв ни сыновей, ни родственников, ни приближенных. Одетый в черный бархат - так как всегда одевался последнее время, волосы свободно падают на выпрямленную спину. Ни украшений, ни прически. Изгнанник...
- О, как дурно, - говорит Махтан, - этот Эльда снова испортит настроение и себе и окружающим. Пойдем, дочь моя, он не стоит твоего взгляда.
- Князь Феанаро, - нежный голос Варды Элентари, - почему ты один? Где твой отец, Великий Князь Финвэ?
- Мой отец, - произносит Феанаро с некоторой злорадством, - сказал, что пока над его старшим сыном тяготеет приговор изгнанника, и ему нельзя вернуться в Тирион, до того он будет считать себя низложенным и не появится перед своим народом.
- Что ж, таков его выбор, - послышался тихий, но властный голос Манвэ Сулимо, - однако, где же все остальные Нолдор Первого Дома?
- Вы приказали, Великий Манвэ, явиться только мне, - хладнокровно отвечает Феанаро, - но не всем Нолдор Первого Дома.
- Мы не приказывали тебе, князь Феанаро, - снова заговорила Элентари, - но мы желаем примирения между Нолдор. Здесь твои братья, с которыми ты должен жить в мире и согласии. По крайней мере - они этого хотят от всего сердца.
Конечно, хотят ... Она, Нэрданель, знает это - к ней приходила Анайрэ. Вместе с Нолофинвэ, они желали как-то закончить недоброе дело миром. Брат Феанаро был необычно взволнованным. «Я тоже во многом виноват, - сказал Нолофинвэ, - я слишком прислушивался к словам Валы Мелькора ... Возможно, это именно он поссорил меня с братом. Я готов все простить Феанаро, и хочу, чтобы и он простил меня ... »
Тогда, в той жизни, братья все таки примирились на этом празднике - вон Нолофинвэ уже подходит к божественной паре и кланяется им ... И сразу же после примирения погас свет Двух Древ. Итак - действовать нужно немедленно.
Нэрданель вынимает руку из-под отцовского локтя и идет к Феанаро.
- Стой! - Резко говорит кузнец, - не смей даже разговаривать с ним ... после всего.
Тогда она остановилась. Послушалась. Не подошла.
- Стой! Нэрданель!
Феанаро оглядывается. И Нэрданель внезапно видит, как теплеют его глаза, как лицо исполняется нежности ...
- Нэрданель! - Голос у Махтана довольно громогласен. На них начинают оглядываться. Завтра в Тирионе был бы новый повод для сплетен, если бы ...
Они стоят друг против друга - он в черном, она в багряном ...
- Мы вдвоем, - говорит он, - будто знамя дома Феанаро ...
- Мы вдвоем ... - повторяет она.
- Нэрданель, я был неправ ... Я обидел тебя ...
А это что-то новенькое. Извинений от Огненного Духа она не слышала никогда.
- Мне без тебя плохо, мой Ясный Огонь ... - говорит Феанаро, - мой бельчонок... Рыжий да еще и пушистый.
- Мне без вас тоже плохо ... Без тебя и Семерых. И без Тьелпэ ...
- Нэрданель, ты поедешь со мной в Форменос? Сегодня же?
- Примирись с братом, - шепчет Нэрданель, - нехорошо быть с родичами в ссоре...
- О, этот Нолофинвэ, он такой ... - начинает Феанаро, но вдруг улыбается, - собственно - я и сам хотел ...
Он вдруг идет к тронам, на которых сидит божественная пара, идет, не выпуская руки Нэрданель. Нолофинвэ и Арафинвэ, стоящий тут же, удивленно смотрят на них обоих.
- Я уже пообещал примириться с братом и не меняю своего слова. - Говорит Нолофинвэ, - Я простил тебе, Куруфинвэ, то, что ты угрожал мне оружием, и не буду держать на тебя зла.
С этими словами Нолофинвэ протягивает руку. В тишине над площадью, Феанаро, сжимает ладонь брата, и улыбается - чуть пристыженно, но весело.
- Я твой полубрат, - улыбнулся и Нолофинвэ, - но я хочу стать тебе родным по духу. Разве мы не заслужили мир и покой? Что нам делить - ты старший, веди - я пойду следом. И пусть никакая беда не разъединит нас!
- Я услышал тебя, - говорит Феанаро твердо - пусть будет так ...
В эту минуту... Сейчас ... Вот ...
Тьма накрыла Валинор.
Весь долгий путь во тьме к холму Короллайрэ Нэрданель думала о том, как уговорить ... Уговорить любимого пожертвовать собой ... Она-то знала, что жертва будет не нужна, что Сильмарилы уже в Морготовых лапах, но сказать об этом Феанаро ... Он не поверит, да и что это будет за жертва, замешанная на лжи. Он должен выбирать сам.
- Осторожно, - шепчет Феанаро, - осторожно, мой Ясный Огонь.
В той жизни она шла между Эльдар, держась за руку Махтана. Феанаро был где-то впереди. Сейчас они переплели пальцы, словно перед свадьбой. Знак радости - знак беды ...
Холм Короллайрэ.Камни Круга Судьбы... Искореженные тени на вершине холма - все, что осталось от Двух Дерев. Сгусток света, ставший женской фигурой. Мать Яванна, Валиэ Яванна, оплакивает своих детей ...
- О, как же ей должно быть больно, мой meldo ... Это все равно, если бы мы потеряли наших Семерых и Тьелпэ ...
- Ты мать, - голос Феанаро непривычно ласков, - ты должна это чувствовать сердцем ...
- О, мое сердце ... Его пронизали девять мечей ...
- О чем ты говоришь, мой Ясный Огонь?
- Яванна потеряла Деревья, я боюсь потерять вас ...
Как мать погибших детей, оплакивала Яванна на верхушке холма Тельперион с Лаурелиной, звала их по именам и нежным прозвищам, звала Сильпионом и Малинандой, Нинквелотэ и Кулуриеной. И на причитания ее отзывался песенный плач Ваниар, а Нолдор осматривались вокруг, ища неведомого врага, и большинство мужчин проводили по боку рукой в поисках отсутствующего ныне оружия.
Во вспышках света начали появляться Валар в Кругу Судьбы. И тут с вершины холма донесся голос Яванны, который отозвался эхом в разуме всех присутствующих:
- О, свет деревьев ... Свет, несущий жизнь, померк навеки!
Стон прокатился между Эльдар, и угрюмо молчали Стихии на каменных тронах.
- Даже самые могучие из нас, - продолжала Яванна, - некоторые творения способны воплотить лишь один-единственный раз. Я породила свет Деревьев, и не повторить мне этого вторично, по крайней мере - в этой Вселенной. Но доля света этого осталась в Камнях, созданных Феанаро. Будь у меня хотя бы толика этого света, я бы смогла бы возродить Два Древа, ибо корни их еще живы. Тогда Мелькор не гордился бы совершенным убийством ...
Феанаро задрожал, словно в лихорадке. Нэрданель обняла его, он хотел высвободиться из объятий, но она произнесла:
- Meldo... Не покидай меня ...
Теперь заговорил Манвэ, и голос его был похож на дыхание бури,что затихает в ветвях деревьев:
- Услышал ли ты, Куруфинвэ Феанаро Финвион, слова Яванны? Выполнишь ли ее просьбу?
Изгнанник в черном склонил голову. Лицо его закрыла тяжелая завеса волос. Молчание стало до того невыносимым, что Тулкас крикнул грозно:
- Отвечай, Нолдо, да или нет! Или ты решишься отказать Яванне, создавшей свет для твоих Камней?
- Не спеши, - прогрохотал низкий голос Аулэ, - послушай меня, Воин, ибо и я Творец. Мы просим большего, чем ты можешь себе представить. Поэтому дай Феанаро поразмышлять в покое.
- Meldo - слышит Нэрданель свой голос.
- О, ты тоже на их стороне, ты тоже ...
- Meldo... Если бы это погибли наши сыновья ... Ты отдал бы Сильмариллы ради спасения Семерых?
- Сыновья? При чем тут они? За сыновей ... Отдал бы ...
- Два Древа - дети Яванны. Она умоляет тебя о спасении.
- Я не смогу повторить этой работы, vanimelde ... Я сойду в Мандос, устав от жизни, как это сделала моя мать ...
- Ты останешься здесь, любимый. Я всегда буду рядом ...
- Ты не поехала со мной в Форменос. Ты не простила ...
- Девять мечей в моем сердце ... Я больше никогда не покину вас ...
- Не покинешь - меня?
- Не покину тебя. Не оставлю сыновей. Не оставлю Тьелпэ. Не отпущу тебя в Мандос. Брошу творить, уничтожу свои скульптуры и те глупые мелочи, которые тебе так не нравятся. Но спаси детей Яванны... Феанаро - сердце подсказывает мне, что спасая Древа, ты спасешь от страшной погибели наших детей.
- Наши дети должны погибнуть? Из-за гибели Древ?
- Соглашайся, Феанаро ...
- О, если бы ты знала, что я чувствую сейчас, мой Ясный Огонь. Но я послушаюсь голоса твоего разума, как слушался его почти всегда, потому что мне плохо без тебя. Нам плохо без тебя. Без твоих скульптур и твоих милых безделушек. Нам, девятерым ... Если бы ты не стояла тут, рядом со мной и не держала меня за руку, я не решился бы никогда.
Шелест ветра в притихшей траве:
- Так ты решил, Куруфинвэ Феанаро Финвион?
- Я решил ... Ради спасения ... детей ... отдам ...
- Ты принял решение, - прошептало звездное сияние, - и мы его поняли.
- Я еду в Форменос сейчас же, - уже более твердым голосом вымолвил Феанаро, - и привезу камни на Короллайрэ. То что случилось - судьба.
- Umbar - голос Судьи Намо, холодный и равнодушный, - Судьба ...
И слышно издалека цоканье копыт, и трое всадников соскакивают с коней перед глазами Валар, Маяр и Эльдар, и один из них кричит знакомым юношеским голосом страшные слова о погибели князя Финвэ и исчезновении Сильмариллов. И кто-то подводит Феанаро коня, а Нэрданель оглядывается растерянно, но ее meldo подхватывает ее и сажает перед собой.
Будто по воздуху мчат кони Оромэ, и лицо ее возлюбленного влажно от слез.
- Аtarinya, - шепчет он, - Мой аtarinya ...
- О, как жаль, милый. Как же жаль ...
- Я отомщу ... Отомщу ... Не покидай меня, vanimelde ...
- Я здесь, я с тобой ... И радость, и печаль, и счастье, и горе - одно на двоих ...
Мчатся кони ... Сгущается туман ...
***
Новый Тирион - тихий городок. Новый Тирион, город у устья реки Сирион, что в Белерианде. Новый Тирион, который еще называют Гаванями Сириона.
Летняя усадьба Феанаро, Великого Князя Нолдор, пока погружена в тишину, но скоро запылает огнями, зазвенит песнями - Нэрданель ждет приезда сыновей.
Двое уже прибыли - Майтимо и Макалауре. С женами и детьми. Сейчас они гуляют по берегу моря, и рыжеволосая княгиня слышит издали детский смех.
- Мой Ясный Огонь ...
Это Феанаро, ее Феанаро. Довольный и улыбающийся.
- Семеро прибудут все, - говорит он, - и еще приедет этот бродяга Тельперинкваро, который пропадает в рудниках Наугрим ...
- О, с Гномами нужно поддерживать союз, - говорит Нэрданель с улыбкой, - ты же сам говорил ...
- Говорил ... Ибо и до сих пор тянется война. О, это зло, оно как сорняк, посеять легко, выполоть трудно. Этот Саурон ... Мы разгромили Ангбанд, но упустили Черного Мая...
- Не забывай добавить, - смеется Нэрданель, - разгромили Ангбанд с помощью войска Маяр. Довольно существенная была помощь.
- О да, - улыбается и Феанаро, - и хвала Валар за их маленькие милости в виде Итиля и Анары ... Солнечный свет вспыхнул тогда как раз вовремя, чтобы спасти Нолофинвэ.
- О, твой брат только кажется холодным и расчетливым - как он тогда бросился на Моргота с мечом ...
- И погиб бы, если бы орел Манвэ, Торондор, не вцепился когтями Моринготто в лицо ...
- И тут Анара вышла на небо ...
- О да, Анара ... Ты тоже неплохо сражалась тогда, любимая.
- И учти - ни один из наших сыновей за все это время не отдыхал в Туманных Чертогах ...
- О, Первому Дому везет, очень везет ...
- Однако - ведь погибшие возвращаются. Прибыли недавно Айканаро и Ангарато ...
- Да, та несчастливая битва в степи... Но Арафинвэ обрадуется - его сыновья снова с ним.
- А что там Финдарато - так и живет среди Людей? - с интересом спрашивает Нэрданель.
- Наш великий мудрец, - говорит Феанаро чуть насмешливо, - считает, что науки много не бывает. И как его терпит Амариэ?
- Я же терплю - тебя ...
- Я же не живу среди смертных, любимая ...
- Но и не отгородился от них, как Элу Тингол ...
- Ему это мало помогло, когда его дочь сбежала с Аданом - фыркает Феанаро.
- Ну, - защищает влюбленных Нэрданель, - такие браки хотя еще и не часты, но однако... Вот и Нолдор не избежали подобного - помнишь о Итарильдэ и Туоре?
- Эта милая пара свела с ума злосчастного Ломиона, - хмыкает Феанаро, - поразительно - до чего ему не везет. Его мать, Арэльдэ, покинула своего супруга-Телеро. Как его там ... Эола. О эта кровь Нолфингов, они все холодные, словно снулые рыбы. Юноша воспитывался без отца, а теперь еще и несчастливо влюбился. Да еще соперником оказался Адан. И Туракано был расстроен, да - а ведь он больше всех насмехался над беднягой Тинголом. Ломион был бы лучшей парой для Нолдэ, нежели этот Туор. Но - что поделаешь - Идущие Следом, как там говорит Артафиндэ, растут духовно.
- Их сын, Эарендил, очень мил - задумчиво говорит Нэрданель, думая о чем то неведомом Феанаро.
- Но Туракано хоть признал зятя, - Феанаро рад возможности немного позлословить, - а Тингол так и не сподобился повидаться с внуками. Это уже какое поколение его потомков не живет в Менегроте?
- Сын Лутиэнь и Берена Диор... - медленно отвечает Нэрданель, - Диор женился на родственнице Кирдана Корабела... И у него, кажется, двое сыновей...
- А я будто слышал, что у него дочь...
- Нет, - качает Нэрданель головой, - только сыновья...
А по берегу моря медленно идут две пары. Женщины-еllet, нараспев переговариваются на Квэнья. Одна из них - темноволосая Нолдэ, вторая - Синдэ, серебристые волосы которой сияют в звездном свете. Двое Эльфов рядом с ними ведут за руки маленьких мальчиков, неуловимо похожих друг на друга. Они не разговаривают - просто любуются звездами и лунной дорожкой на воде.
- Пожалуй пора домой, - говорит темноволосый Эльда, а его сын спрашивает:
- Аtarinya, вы споете мне на ночь?
- Такой большой, - улыбается отец, - а тебя все нужно убаюкивать песнями.
- Ну, пожалуйста, - шепчет мальчик, и Эльда улыбается ему:
- Хорошо.
Второй эльфенок не говорит ничего. Однако, после ужина он осторожно открывает дверь опочивальни родителей. Высокий рыжеволосый Эльда и его подруга оборачиваются к нему с нежными улыбками - они оба обожают сына.
- Прошу прощения, - вежливо говорит малыш, - но могу ли я поговорить со своим аtarinya?
Аtarinya не против, он подмигивает жене и ведет мальчика в его комнату. Там помогает переодеться и присаживается рядом.
- Я, - говорит мальчик, - вовсе не такой плакса, как Эльрос у дяди Макалаурэ. Я просто хотел поговорить ...
- Я слушаю тебя, сынок, - нежно говорит Эльда. Его прозрачно-зеленые глаза полны любви к этому родному существу, - рассказывай.
- Я хотел спросить ... Почему у нас, у Нолдор, синдарские имена? Сыновья младшего дяди Карнистира дразнят нас с Эльросом, говорят, что нас нашли в лесу ...
- Знаешь, - неторопливо говорит отец, - так вас назвать пожелала княгиня Нэрданель. Я не смог ей отказать. У вас прекрасные имена, дитя мое: Эльронд, Звездный небосклон, и Эльрос - Звездный блеск. Ну, а сыновей дяди Карнистира ты сможешь одолеть в поединке уже в этот их приезд. Ибо хорошо запомнил мои уроки.
- Потому что мой аtarinya - первый мечник Эндорэ, - говорит с гордостью маленький Эльронд, - дядя Карнистир не умеет драться обоими руками.
- Конечно не умеет, - улыбается рыжеволосый Эльда, - где уж ему ... за пятьсот лет не научился.
- Мой аtarinya - шепчет мальчик, - не покидайте меня сегодня ...
- Что случилось, милый?
- Мне снятся ужасные сны ... Будто я вовсе не ваш сын, а сын Эарендила
- Этого мореплавателя, Аданэделя?
- Его, аtarinya ... А вы, будто, похитили меня и хотели обменять у жены Эарендиля на один из тех Камней, Сильмариллов.
- У Эарендила пока еще нет супруги, - улыбается аtarinya , - Но, даже если бы и была - как бы оказался у нее Камень из короны моего отца? Ведь этих драгоценностей давно нет: князь Феанаро после взятия Ангбанда торжественно преподнес их Валиэ Яванне, и она спасла Лаурелину и Тельперион
- Я не знаю, аtarinya ... В этом страшном сне у вас не было правой руки, - мальчик во внезапном порыве нежности и страха целует отцовскую руку, - и все тело покрыто шрамами, а на груди - клеймо. И вы говорили, что были в плену ... у Моринготто, в Ангбанде ...
- Дитя мое, - говорит Эльда успокаивающе, - Моринготто уже давно там, откуда ему не выбраться, а Ангбанд сравняли с землей еще тогда, когда Итиль и Анара впервые поднялись в небо.
- О, это была великая битва, - говорит мальчик с завистью, - Битва под звездами. Сражались все - Нолдор, Ваниар, даже Телери. А главное - Маяр в сияющих доспехах... И почему я так поздно родился ...
- Подрастешь, - обещает отец, - возьму тебя на север. Там хватает боев и сражений - то орки расплодятся в горах, то дракон выползет из какой нибудь пещеры ...
- А валараукар там есть? Барлоги ...
- Случается... Однажды мы с Финдекано наткнулись сразу на двух.
- О-ай ...
- Но нам повезло ... Правда Финдекано и его оруженосец Ант были тяжело ранены, но они выжили.
- Я вырасту - буду воином, - говорит Эльронд с гордостью, - и женюсь на Келебриан ...
- На ком? - Поднимает брови отец.
- На дочери госпожи Артанис. Я видел ее на празднике Солнцестояния прошлого года. У нее глаза синие, как небо
- О, эта Артанис, - смеется Эльда, - моя любимая сестра. Она будет в восторге от того, что мы породнимся.
Мальчик забирается к отцу на колени. Тот обнимает его, уже полусонного, и начинает напевать песенку про свет Двух Древ.
- Майтимо?
В дверях возникает женская фигура.
- Что, милая?
- Он уснул?
- О да ... Ребенку приснился плохой сон прошлой ночью.
Еllet вздыхает.
- Тебе, любимый тоже снилось что-то недоброе. Ты метался на постели и кричал. А потом говорил, что братья твои погибли - все, кроме Макалаурэ, и называл себя братоубийцей ...
Майтимо осторожно укладывает сына на ложе и оборачивается к жене.
- Милая, - говорит тихо, - мне действительно приснился кошмар ... Мне снилась другая моя жизнь, где я потерял и братьев, и честь и гордость. И действительно был братоубийцей - трижды. Нет, я не убивал сыновей моего отца, однако поднимал руку на Квенди. Мне снилась погибель Нолдор - и как я обрадовался, проснувшись, что это был всего лишь сон.
Он обнимает жену и идет с ней в спальню, оставив Эльронда мирно спать. В окна спальни заглядывает Итиль.
Нэрданель, единственная живая душа во всем Эндорэ, что помнит наяву ужасы, которые другим только снятся, сидит одиноко на берегу моря.
Она часто ходит сюда одна - Феанаро занят, всегда занят. Вот и сейчас он принимает гонцов с севера, ибо жизнь в Эндорэ неспокойна.
Но сломан хребет Великого Зла, и Люди пробудились под звуки арфы Финдарато, и жизнь сладка, хотя и с привкусом опасности.
Нэрданель любит всех своих внуков, однако Эльронда, сына Майтимо, просто обожает.
Вот и сейчас она встает с камня, и возвращается в сад. Оттуда неслышными шагами еllet проходит в покои старшего сына и открывает дверь в спальню внука.
Садится рядом и смотрит в сонное детское личико - она может сидеть так часами.
Она уверена, что это именно он - Эльронд из Ривэндейла, мудрец и воин. Независимо от того, будут ли со временем дети у Эарендила.
И сына Макалаурэ она назвала Эльросом по той же причине.
- Мы победили, - шепчет она спящему ребенку, - мы победили ... И ты остался со своим аtarinya до конца света ... До конца.
В окне улыбается Итиль. Спит мир, который эльфы-воины берегут от зла. И мирно спит мальчик по имени Эльронд - спаситель этого мира, который об этом никогда не узнает.
@темы: сильмовське, фанфік
-
-
20.01.2012 в 14:25Чувак, этим вопросом задаются многие...
Нерданель, конечно очень хороша, что тут сказать... Феанор такой Феанор...
А вообще, конечно КХМ.... =_=
***
Переводчику- спасибо. Автору... Эх, не избежали таки моего черного списка, жаль, жаль...
-
-
20.01.2012 в 14:31Хотя - кстати - это более логично, ведь Эльронд в прежней жизни полуэльф)))
-
-
20.01.2012 в 14:41сейчас начнется заумь,крепись, Ноло
читать дальше
-
-
20.01.2012 в 15:53-
-
20.01.2012 в 16:01-
-
20.01.2012 в 16:06-
-
20.01.2012 в 16:10-
-
20.01.2012 в 16:13А ты заметила, что Эльвинг не родилась в новом мире?
-
-
20.01.2012 в 16:16-
-
20.01.2012 в 16:32-
-
20.01.2012 в 16:39-
-
20.01.2012 в 16:42-
-
20.01.2012 в 16:45хотя, зря она так с Маэдросом, ох, зряяяя Т_Т
-
-
20.01.2012 в 16:52-
-
20.01.2012 в 17:29~Milashk@, не плакый, эльфы не умеют изменять
-
-
20.01.2012 в 17:38-
-
20.01.2012 в 17:47-
-
20.01.2012 в 17:50И - при тогдашнем раскладе - ссориться-то было не из-за чего)
-
-
20.01.2012 в 17:53-
-
20.01.2012 в 17:57-
-
20.01.2012 в 18:00-
-
20.01.2012 в 18:06Сдаю тайну - госпожа Нерданэль ее "второе я" в Арде. Хотя толкинисткой себя леди Тим не считает ни в коей мере)))
-
-
20.01.2012 в 18:09-
-
20.01.2012 в 18:11-
-
20.01.2012 в 18:14-
-
20.01.2012 в 18:18-
-
21.01.2012 в 01:03-
-
21.01.2012 в 14:19Рад, что понравилось)
-
-
21.01.2012 в 14:29-
-
21.01.2012 в 14:32Изругала мой перевод - говорит, что русский язык у меня хромает как Моргот, на левую ногу)))