Читальний зал

[nolofinve]

"Сказание о Ёсицунэ"

Книга, яку я перечитую в тисячу перший раз, і буду перечитувати ще...
Життєпис-легенда. Або життєпис людини, котра стала легендою.
І цей неймовірний Бенкей - супутник героя. Втім - там ціла військова дружина супутників, але цей, цей - найкращий.
І улюблені цитати - ну не можу я без них...
Юний Сяна-о (Йосицуне) планує свої подальші дії. Варто врахувати, що він тільки-но вийшов з монастиря у вороже оточення без друзів і фактично без грошей... Його життя висить на волосинці - його рід, рід Мінамото, вороги прирекли на винищення. Однак - які плани... І це у 16 літ...


Выслушав это, Сяна-о подумал: «Всё именно так, как мне приходилось слышать раньше, у Хидэхиры большая сила. Ах, как мне хотелось бы к нему! Если можно будет на него твёрдо положиться, то из ста восьмидесяти тысяч всадников сто тысяч я оставлю ему, а сам во главе восьмидесяти тысяч двинусь в Канто, эти Восемь Провинций сердечно преданны роду Минамото. Императорский конюший, мой родитель, был правителем провинции Симоцукэ. Начну с неё и наберу в Канто сто двадцать тысяч всадников, так что у меня будет уже двести тысяч. Из них сто тысяч я почтительно предоставлю брату и господину моему хёэ-но скэ Ёритомо в провинции Идзу, а остальные сто тысяч отдам моему двоюродному брату Кисо Ёсинаке в землях Тосэндо. Сам же я перейду в провинцию Этиго и соберу силы, затаившиеся по поместьям Укава, Собаси, Канадзу и Окуяма, затем переманю на свою сторону войска в провинциях Эттю, Ното, Кага и Этидзэн, и, когда у меня станет сто тысяч всадников, я ринусь через горы Арати в западную Оми и выйду к бухте Опу. Там я дождусь двухсоттысячного войска из Канто, и через заставу Встреч – Осака-но сэки – мы войдём в столицу. Сто тысяч всадников мы приведём ко дворцу царствующего государя, сто тысяч – ко дворцу государя-монаха, сто тысяч – к резиденции канцлера, и я почтительно доложу, что Минамото не сидят сложа руки. Ну а если Тайра всё-таки останутся процветать в столице и сил Минамото окажется мало, то что ж! Жизнь свою я почтительно преподнесу родителю моему Ёситомо, имя своё я оставлю будущим векам, и пусть мой труп выставляют на обозрение перед дворцом государя, – жалеть мне уже будет не о чем».
Да, грозные замыслы лелеял он уже в свои шестнадцать лет!

Хідехіра - давній васал роду Мінамото. Котрий ніколи не бачив Сяна-о, і навіть не знає, чи він взагалі існує на світі. Чимось їхні стосунки нагадують стосунки Арагорна і намісників Гондору)) Повернення Государя на японський лад. Хідехіра зустрічає сюзерена...


Когда Хидэхире сообщили об этом, он лежал из-за простуды в постели и не вкушал пищи, но тут же призвал к себе старшего сына по имени Мотоёси-но кандзя Ясухира и второго сына по имени Идзуми-но кандзя Томохира и сказал им так:
– Свершилось! Недавно я видел сон, будто появились два белых голубя и влетели в наш дом, и я понял, что вскорости надо ждать вестей от Минамото. Возрадуемся: к нам пожаловал отпрыск превосходительного Ёситомо. Помогите мне подняться.
Опираясь на их плечи, он сел, собрал волосы под шапку эбоси и облачился в нижние одежды.
– Господин молод, – произнёс он, – однако же, несомненно, искушён в искусстве изящного слова, твёрд в Пяти Добродетелях. Я же из-за своего недуга в последнее время пренебрегал порядком в доме. Пусть выкосят в саду сорные травы. Ты же, Ясухира, и ты, Томохира, собирайтесь не мешкая и отправляйтесь встречать гостя. Почётную стражу с собой возьмите только из дома, чтобы не заподозрили нас в склонности к чрезмерной пышности.
Быстро и послушно выехали они во главе трехсот пятидесяти всадников и поскакали к храму Курихара. Там они предстали перед Ёсицунэ, а затем в сопровождении пятидесяти вооружённых монахов от храма препроводили Ёсицунэ в резиденцию Хидэхиры.
И молвил Хидэхира:
– Радуюсь я, что вы изволили проскакать столь далёкий путь. Ведь хотя и держу я в руках земли Двух Провинций, но до сей поры не смел действовать согласно своим умышлениям. А теперь что удержит меня?
Он подозвал Ясухиру и приказал:
– Отбери в наших землях триста шестьдесят даймё, пусть они по очереди несут охранную службу, пусть хорошенько оберегают нашего господина!
И далее он молвил так:
– Касательно гостевых даров. Из ста восьмидесяти тысяч подначальных мне всадников сто тысяч жалую моим сыновьям. Восемьдесят же тысяч пусть примет наш господин. Ещё пусть он примет тысячу коней моего завода, клеймённых знаком воробья в уездах Идзава, Эдзаси и Бакан, и тысячу коней моего завода, клеймённых иными знаками в Ити-но-хэ, Ни-но-хэ и Сан-но-хэ, а всего две тысячи коней. И среди них триста пегих. Это скакуны знаменитые, рослый муж в тяжёлых доспехах проскачет на таком за день сотню ри и скорее сам пристанет, а не найдёт под седлом ни капли пота. Таковы мои дары господину. Но если бы не было при нём Китидзи, то нипочём не посетил бы он нас в наших краях. Поэтому все, кто чтит Хидэхиру, жалуйте Китидзи гостевыми дарами!
Старший сын Ясухира дал Китидзи сто крашеных кож, сто оленьих шкур, сто орлиных перьев и триста добрых коней под сёдлами с серебряной отделкой. Второй сын Томохира тоже не отстал от брата. И, кроме того, не уступая друг другу, одарили Китидзи челядинцы.
Увидев это, Хидэхира сказал:
– Пожалуй, хватит с него звериных шкур и орлиных перьев. Вот тебе то, что ты любишь превыше всего.
И крышку китайского ларца, отделанного перламутром, наполнил он до краёв золотым песком и дал Китидзи. И Китидзи уверился, что единой лишь милостью бога Тамона, покровителя храма Курама, привалила ему удача не только уцелеть в пути, сопровождая благородного господина, но ещё и стяжать прибыль. Безо всякой торговли обрёл он богатство. Ему было довольно. С тем он и поспешил обратно в столицу. А Ёсицунэ остался в краю Осю.

Честь самурая... Відданий васал Йосицуне, самурай Таданобу зостається прикривати його відступ

Люди Ёсицунэ, числом шестнадцать, каждый как мог готовились к бегству, и был с ними один прославленный и неустрашимый воин. Коль говорить о предках его, то был он потомком самого министра-хранителя печати Каматари, отпрыском ветви Фудзивары Фухито, внуком Сато Саэмона Норитаки и вторым сыном управляющего Сато Сёдзи из Синобу. Словом, это был самурай по имени Сато Сиробёэ Фудзивара Таданобу.
Он один из всех вассалов приблизился к Ёсицунэ, опустился коленями в снег и сказал так:
– Господин, нас с вами сейчас вернее всего можно было бы уподобить баранам, коих шаг за шагом гонят на скотобойню. Вам же надлежит уйти спокойно и без помех. Желаю я остаться здесь, дождаться этих монахов и задержать их на время своими стрелами, прикрывая ваш отход.
– Твоя решимость поистине радует меня, – ответил Ёсицунэ. – Но в битве у Ясимы твой старший брат Цугинобу отдал за меня жизнь, пав от стрелы Норицунэ, правителя Ното, и, когда ты рядом со мной, мне всё мнится в сердце моём, будто живы ещё оба брата! Нет, я не могу оставить тебя, и ты уйдёшь с нами. До конца года, смотри-ка, осталось не так уж долго! Если жив останешься ты и выживу я, тогда на будущий год в начале первого или второго месяца ляжет мой путь в край Осю и со мною отправишься ты и предстанешь перед правителем Хидэхирой, и свидишься ты вновь с женою и детьми, которых оставил в поместье своём в Синобу.
На это Таданобу, склонившись, ответил:
– Ваше суждение почтительно выслушал. Но когда осенью третьего года Дзисё мы с братом покидали край Осю, правитель Хидэхира сказал нам: «Отныне, вверив жизни ваши господину, возвышайте имя своё в веках. Коли придёт весть, что вы пали, пронзённые стрелами, я буду всем сердцем истово молиться о вашем блаженстве в грядущем рождении. Награды же в этой жизни за подвиги ваши – а вы их свершите! – на усмотрение господина». Так он говорил. Он не сказал: «Возвращайтесь живыми». И хотя матушка наша осталась одна в Синобу, мы сказали ей на прощанье только, что видим её в последний раз. Воин привык думать: сегодня его, завтра меня, и так будет со всеми. Вы слишком принимаете это к сердцу, господин, так пусть же кто-нибудь убедит вас!
Выслушав это, Бэнкэй сказал:
– Слово воина – что указ государя: однажды сказано и неотменно. Благоволите проститься с ним со спокойной душой.
Некоторое время Судья Ёсицунэ молчал, затем произнёс:
– Я скорблю, но я бессилен. Поступай, как велит сердце.
И Таданобу, поклонившись, возликовал, что остаётся один в глубине гор Ёсино.
Но сколь же грустным оказалось это благое дело! В последний раз прощаться с господином, с которым рядом озарял тебя ночами звёздный свет и по утрам окутывал туман, с которым рядом терпел невзгоды под зимним снегопадом и в летнюю палящую жару и от кого на шаг не отставал ни днём, ни ночью, ни вечером и ни на рассвете, кого он почитал ничуть не ниже, чем Саканоуэ-но Тамура иль Фудзивару Тосихито! Конечно, тоска ему сдавила сердце. А когда шестнадцать его товарищей один за другим стали подходить к нему по снегу со словами прощания, мысли его и вовсе смешались.
Тут Ёсицунэ подозвал Таданобу к себе и сказал ему так:
– Длинный меч у тебя, как я погляжу, и, когда ты устанешь, будет биться им несподручно. Ослабевшему воину хуже нет большого меча. Возьми же вот этот для последнего боя.
И он вручил Таданобу изукрашенный золотом меч в два сяку и семь сунов длиной с жёлобом по всей длине великолепного лезвия.
– Обращайся с ним достойно. Короток он, но редкостной выделки. Мне этот меч едва ли не дороже жизни. И знаешь почему? Он хранился в сокровищнице Кумано, и настоятель Тандзо переслал его мне, вымолив у Кумано-Гонгэна, своего божественного покровителя, когда я в Ватанабэ снаряжал боевые суда, чтобы переправиться на Кюсю для сокрушения Тайра. И не крепкая ли вера в богов Кумано дала мне за три года умиротворить врагов династии и смыть позор поражения с имени Ёситомо? Дороже жизни мне этот меч, и всё же отдаю его тебе. Думай, что я плечом к плечу с тобою.
Таданобу благоговейно принял меч, обнажил его и провёл по лезвию рукавом.
– Благородное оружие! – произнёс он, обращаясь к товарищам. – Когда брат мой Цугинобу в битве у Ясимы отдал жизнь за нашего господина, он умчался в Страну Тьмы на знаменитом коне Тайфугуро, которого пожаловал ему из своих конюшен Хидэхира, правитель Страны Двух Провинций. Теперь же настал мой черёд послужить господину, и мне пожалован этот благородный меч, сокровище Кумано. Только не думайте, будто господин наш пристрастен ко мне, ибо каждый из вас дождётся такого же часа.
И, слушая его, все пролили слёзы.
Судья Ёсицунэ спросил:
– Что ещё ты хочешь сказать?
– Вы попрощались со мной, – ответил Таданобу, – и больше мне ничего не надо. Правда, есть одно дело, но может оно уронить честь воина до скончания веков, и я боюсь о нём говорить.
– Мы видимся в последний раз. Какое дело? Говори.
Получив разрешение, Таданобу пал на колени и сказал так:
– Сейчас вы уйдёте со всеми, и я здесь останусь один. Подступит сюда настоятель Ёсино и осведомится: «Да где же здесь Судья Ёсицунэ?» И братия его, народ всё тщеславный, скажет: «Полководца-то нету, этот хочет сражаться за себя, но не биться же нам с кем попало!» И с тем они повёрнут назад, честь мою опозорив навеки. Так вот, хотелось бы мне только лишь на сегодня принять на себя высочайшее имя государя Сэйвы, что положил начало доблестному роду Минамото!
Сказал Судья Ёсицунэ:
– Всё бы хорошо, но вот что мне подумалось. Сумитомо и Масакадо, восстав против воли небес, нашли себе погибель. А обо мне ещё скажут вдобавок: «Выступил против воли государя, прежние друзья от него отвернулись, и держаться ему уже не по силам. Живёт он от утра до заката, лишь бы прожить лишний день, а когда наконец бежать стало некуда, высочайшее имя Сэйва навязал своему вассалу». Что отвечу я на такое злословье?
– А я поступлю, как уместно, – возразил Таданобу. – Когда монахи надвинутся, я буду стрелять до последней стрелы в колчане, а когда колчан опустеет, я меч обнажу, чтобы вспороть себе живот. И скажу я им: «Вы полагали, что я и есть Судья Ёсицунэ? Я ведь всего лишь его верный вассал и зовусь Сато Сиробёэ Таданобу. Я принял на себя имя моего господина и в схватке с вами выказал ему свою преданность. А теперь отрежьте мою голову и представьте Камакурскому Правителю». Сказавши так, я взрежу себе живот и умру, а уж после этого никакая клевета не коснётся вашего имени.
– Что ж, господа, – произнёс Ёсицунэ. – Коль он умрёт, всё разъяснив с последним своим вздохом, препятствовать я не могу.
И Таданобу принял на себя имя государя Сэйва. «В этом мире это меня прославит, а в мире ином князь Эмма, судья всех умерших, услышит хвалу в мою честь», – думалось ему.
– Что за доспехи на тебе? – спросил Ёсицунэ.
– Это доспехи, в которые был облачён мой брат Цугинобу в последнем своём бою, – ответил Таданобу.
– Стрела правителя Ното пронзила их насквозь, так что нельзя на них полагаться. Даже среди монахов могут случиться отменные лучники. Прими вот эти.
И Ёсицунэ вручил Таданобу свой алый панцирь и белозвездный шлем. Таданобу снял с себя доспехи, положил их на снег и попросил:
– Отдайте кому-нибудь из «разноцветных».
Однако Судья Ёсицунэ подобрал их и тут же в них облачился, сказавши:
– Других доспехов не имею!
Поистине беспримерный поступок!
– Нет ли у тебя каких-либо забот о доме? – спросил Ёсицунэ.
И Таданобу сказал:
– Как и все люди, я появился на свет в «мире живых существ», и как же мне не помнить о моих близких? Когда мы покидали наш край, там остался мой сын трех лет от роду. Ныне, войдя в возраст, спрашивает он: «Где мой отец?», и хотелось бы мне услышать его голос! Мы покинули Хираидзуми уже после того, как вы выступили оттуда, мой господин, и поэтому мы пролетели через Синобу, подобно шумной стае перелётных птиц, но нам удалось заехать к матушке нашей и попрощаться. Я помню, словно это было сегодня, как престарелая мать прижималась в слезах к рукавам своих сыновей. В голос рыдала она и говорила нам так: «Выпадает мне в преклонных годах одиноко печалиться от разлуки с родными детьми! Смерть разлучила меня с супругом моим, как разлучила с той барышней из соседнего уезда Дата, что заботилась обо мне столь сердечно. Невыносима была моя скорбь, но всё же взрастила я вас, родные мои, и, хоть жили мы не под единой крышей, утешением служило мне то, что живём мы в одном краю. А теперь вдруг Хидэхире пало на ум отправить вас обоих под начало Ёсицунэ, и, конечно же, поначалу это повергло меня в печаль, но потом я возрадовалась, сколь достойными выросли вы у меня. И пусть предстоит вам сражаться хоть целую жизнь, бейтесь храбро, не опозорьте трусостью прах отца. И пусть вы со славой пройдёте до пределов Сикоку и Кюсю, всё равно, коли только будете живы, раз в год или раз в два года возвращайтесь ко мне повидаться. Один бы остался со мной – об одном бы только печалилась, а когда уходят оба, и столь далеко, – каково-то мне будет?» Так плакала наша матушка, надрывая голос. Оторвавши её от себя, мы сказали ей лишь: «Постараемся!» – и ускакали, и целых три года не давали ей знать о себе. Весною прошлого года я послал к ней нарочного с вестью, что Цугинобу убит. Беспримерно было горе её, но она сказала: «Что ж, больше нет Цугинобу, тут ничего не поделать. Зато будущим годом весною обещает быть ко мне Таданобу, и это мне в радость. Поскорей бы прошёл этот год!» Ныне ждёт она в нетерпении, и, когда вы, господин мой, прибудете в наши края, она поспешит в Хираидзуми и спросит: «Где Таданобу?» Безутешна будет она, коль кто-нибудь скажет ей мимоходом, что-де Цугинобу убит у Ясимы, а Таданобу сгинул в горах Ёсино. Это мучит меня, как тяжкая вина пред нею. Господин мой, если вы благополучно достигнете нашего края, прошу вас: не творите заупокойных молитв ни по мне, ни по Цугинобу, а явите лишь заботу о матери нашей.
И, ещё не договорив, Таданобу прижал рукав к лицу и разрыдался. Пролил слёзы и Судья Ёсицунэ, и все шестнадцать вассалов оросили слезами нарукавники своих доспехов.



А яка емоційність... Ці жорстокі воїни "змочують слізьми рукави" з кожного приводу... І хто скаже, що вони не справжні "мужики")))
Ну - а ось... При відступі самураю потрібно зрубати бамбук, щоб затримати ворога. І він прохає у рослини пробачення. При чому - вбити людину для цього хлопця нічого не варто.
Варта уваги також авторська репліка про зганьблених переслідувачів... Вони відмовились зробити видимо самовбивчий стрибок, і після цього не наклали на себе руки. А отже - зганьбили себе...

Все снова двинулись в путь, а Бэнкэй задержался и подошёл к бамбукам. Присев на корточки перед тремя бамбуковыми стволами, он обнажил свой меч «Иватоси» – «Пронзатель Скал» – и обратился к ним, словно к людям, с такой прочувствованной речью:
– Бамбук – живое существо, и я тоже живой человек. У бамбука есть корень, и, когда приходит весёлая зелёная весна, от него вновь у всех на глазах поднимается росток. А у нас ведётся не так: коль мы раз умираем, то второй раз не возвращаемся к жизни. Мне жаль рубить вас, бамбуки, но что поделать, иначе погибнем мы!
И он их срубил, завалил комли снегом, а верхушки с листвой выставил над волнами реки.
Нагнав Судью Ёсицунэ, он сказал:
– Я там подправил немного наши следы.
Судья Ёсицунэ оглянулся. Позади с грохотом катились воды горного потока. Дела древних лет пришли ему на память, и он произнёс с большим чувством:
– Кётёку, возлюбивший песню, плыл в лодке, опрокинулся и утонул. Хоте, возлюбивший флейту, плыл на бамбуковом стволе, перевернулся и утонул. Чжоуский Му-ван взобрался на стену и вознёсся к небесам. Чжан Бо-ван в древности переплыл на бревне Великое море. А я, Ёсицунэ, ныне переправился через горный поток на листьях бамбука!
Они поднимались в гору и вскоре очутились в расселине, защищённой от ветра. И сказал Ёсицунэ:
– Аварэ, отменное место! Здесь будем ждать врага. Если враг с ходу перейдёт поток, будем расстреливать его сверху вниз, а когда кончатся стрелы, вспорем себе животы. Если же эти мерзавцы переправиться не смогут, мы проводим их восвояси насмешками.
А монахи уже тут как тут, подступили к реке.
– Неужели здесь можно перейти? Да тут нипочём не переправиться! – закричали они и отчаянно забранились.
– Каков бы он ни был, этот Судья Ёсицунэ, – сказал тогда Дзибу-но Хогэн, – он всё-таки человек, а не злой дух. Значит, должно быть здесь место, где можно переправиться. – Он внимательно огляделся и заметил склонённые над водой бамбуки. – Ну вот, так я и знал! Они хватались за эти вон стволы и переходили! Это каждый может. Давайте сюда, братья!
И вот три монаха с вычерненными зубами, в панцирях с полным прикладом, при копьях и алебардах за поясом взялись за руки, рванулись вперёд с лихими воплями и прыгнули. Они ухватились за верхушки бамбуковых стволов и с криком «Эйтц!» попытались подтянуться, но ведь Бэнкэй только что срубил эти стволы под корень, и монахов накрыло с головой, понесло и ударило о камни, и больше их не было видно. Прахом легли они в водяную могилу. А когда на том берегу, высоко на склоне горы, дружным хохотом разразились шестнадцать воинов, братия только подавленно молчала.
Потом Преподобный Хитака сказал:
– Это дело рук дурака по имени Бэнкэй. И дураками мы будем, если останемся здесь ещё хоть недолго. А если идти вверх по течению в обход, на это уйдёт несколько дней. Давайте лучше вернёмся в храм и всё хорошенько обсудим.
Никто не сказал на это: «Стыдно! Один за другим прыгнем в реку и умрём!» Все сказали: «Правильно, так и сделаем». И они повернули назад по собственному следу.
Увидев это, Судья Ёсицунэ подозвал к себе Катаоку и сказал ему:
– Окликни ёсиноских монахов и передай: «Ёсицунэ-де признателен им, что проводили его столь далеко, хоть и не сумели переправиться за ним через реку». Это им на будущие времена.
Катаока наложил на свой лук нелакированного дерева огромную гудящую стрелу, выстрелил через ущелье и крикнул:
– Слушайте слово господина! Слушайте слово господина!
Но монахи убредали, словно бы не слыша.
Тогда Бэнкэй в промокших насквозь доспехах взгромоздился на поваленное дерево и заорал им вслед:
– Если кто-либо из вас наставлен в искусствах, глядите сюда! Бэнкэй, знаменитый в Западном храме на горе Хиэй, исполнит танец рамбёси!
Услыша это, монахи приостановились. «Давайте посмотрим», – сказали одни. «Нечего нам смотреть!» – возразили другие. Бэнкэй произнёс:
– Играй, Катаока!
И Катаока с совершенно серьёзным видом принялся отбивать такт боевой стрелой по нижней части лука, припевая: «Мандзайраку, мандзайраку – радость на множество лет…» Бэнкэй танцевал и танцевал, а монахи глядели на него, не в силах повернуться и уйти. Но сколь ни забавно он танцевал, ещё потешнее была песня, которую он повторял снова и снова:


Если весной плывёт по реке
Вишенный цвет,
Какое мы имя дадим реке?
Назовём Ёсино.
Если осенью плывёт по реке
Красный кленовый лист,
Какое мы имя дадим реке?
Назовём Тапута.
Ах, незадача! Зима к концу,
А по реке плывут
Монахи, красные со стыда,
Красные, что кленовый лист!


Один из монахов, неизвестно кто, крикнул:
– Болван ты!
– Если есть у тебя что сказать, говори! – предложил Бэнкэй, и тут наступил вечер.

І нарешті - смерть зразкового самурая Йосицуне... Він не приймає участи в бою зі зрадниками - не по чину, а урочисто робить харакірі... Його ж воїни утримують ворога, даючи змогу дайміо відійти з честю.

Когда Канэфуса и Кисанда торопливо спускались с крыши дома, стрела поразила Кисанду в шею, и он упал мёртвым. Канэфуса, прикрывши спину щитом и цепляясь за стропила, ввалился в прихожую молельни.
Там он натолкнулся на «разноцветного» по имени Ясадзо из бывших слуг покойного Хидэхиры. В своё время, передавая его Судье Ёсицунэ, Хидэхира сказал:
– Это всего лишь простой мужлан из Токимити, его даже к верховой езде не хотели допускать, но в тяжёлый час он будет вам полезен. Как-нибудь посадите его на коня.
Судья Ёсицунэ дал Ясадзо коня, и вот теперь, когда все прочие слуги разбежались, он один остался на месте. И он сказал Канэфусе:
– Передайте господину, что ничтожный Ясадзо будет стоять здесь и отбиваться стрелами. Хоть я и простой слуга, но в Горы, ведущие к смерти, я уйду вместе с ним, ибо так повелел мне покойный Хидэхира.
С этими словами он принялся бегло бить из лука, и враги поспешили укрыться кто куда.
– Уже и Бэнкэй убит! – вскричал Ясадзо громким голосом. – Бой идёт к концу! Один лишь Ясадзо ещё отбивается стрелами!
Поистине трогает душу, что хоть всего лишь слуга, но Ясадзо не нарушил воли покойного Хидэхиры и остался на смерть!
Судья Ёсицунэ произнёс:
– Наступило мне время убить себя. Как советуешь это сделать?
Канэфуса ответил:
– Люди не устают расхваливать, как сделал это в столице Сато Таданобу.
– Тогда это проще простого. Широкие раны лучше всего.
Некогда Кокадзи из Сандзё изготовил по обету и преподнёс в дар храму Курама кинжал с лезвием в шесть сунов и пять бу. Потом настоятель изъял этот дар из святилища, нарёк именем «Имацуруги» и упрятал в сокровищницу. В бытность Судьи Ёсицунэ учеником в этом храме кинжал был пожалован ему как оружие самозащиты. Рукоять была из сандалового дерева, ножны обтянуты парчой и схвачены бамбуковыми кольцами. Судья Ёсицунэ с детских лет хранил его, не расставаясь, и всегда носил за поясом. И вот этот самый кинжал он вонзил себе под левый сосок и столь глубоко, что остриё едва не вышло из спины. Он расширил рану на три стороны, вывалил наружу свои внутренности и вытер лезвие о рукав, затем подсунул кинжал под колено, накинул сверху одежду и опёрся на подлокотник.
Подозвав супругу, он сказал ей так:
– Уходи к вдове Хидэхиры. Или можешь укрыться у его тестя Мотонари. Они – столичные люди и милостями тебя не оставят. Наверное, переправят тебя в родной дом. С той поры, как ты его покинула, мы с тобой не разлучались ни на день, и заботит меня, как будет с тобой отныне. Помни, что беды наши предопределены были в прошлых рождениях, и не оплакивай меня чрезмерно. Только молись неустанно, и мы встретимся с тобой в Чистой Земле у Будды Амиды.
Она же, заливаясь слезами, припала к нему и сказала:
– С того самого дня, как мы покинули столицу, не надеялась я дожить до сегодня. Всё казалось мне, что в пути что-нибудь случится и меня убьют прежде вас. Зачем же вы так говорите теперь? Поскорее убейте меня своею рукою!
– Хотел я предложить тебе это, пока был ещё жив, – произнёс Ёсицунэ, – да враг уже приближался, и я поспешил. Теперь же силы мои истощились. И если твёрдо решила ты умереть, прикажи Канэфусе.
Она позвала:
– Канэфуса, подойди ко мне!
Канэфуса приблизился, пал ничком и проговорил с плачем:
– Не знаю я, как это сделать и куда нанести удар!
Госпожа гневно сказала:
– Видно, верен был глаз у родителя! Вмиг распознавши труса, приставил его ко мне. Ты не должен был ждать, пока тебе прикажут! Надлежало тебе ещё раньше быть готовым убить меня. Разве пристойно тебе оставить меня в живых и тем опозорить навеки? Берись же за меч и ударь!
– В этом деле робость моя понятна, – молвил в ответ Канэфуса. – Три дня спустя, как вы народились на свет, ваш родитель призвал меня и произнёс такие слова: «Ты будешь заботиться об этой барышне в добром и дурном. Препоручаю её тебе». Получивши приказ, я поспешил в родильню. Решено было, чтобы вы по ночам пребывали у груди супруги моей Мёфуку, а днём играли бы у меня на коленях. Я тревожился о вас, даже когда отлучался по службе, и, если не видел вас хотя бы самую малость, чудилось мне, будто тянутся тысячи лет. И мечтал я, что, сделавшись взрослой, станете вы придворной дамой или даже государыней. Но преставился ваш родитель, а за ним и матушка ваша, и, к великому горю, мечтам моим не суждено было сбыться. И всё же не думалось мне никогда, что втуне будут мои молитвы богам и буддам и доведётся мне увидеть вас в таком положении, как ныне!
С этими словами он прижал к лицу нарукавник и мучительно разрыдался.
Госпожа вскричала:
– Слезами делу не поможешь! Горе твоё понятно, но враг уже рядом! Поспеши!
Тогда Канэфуса решился. Глаза его застилала тьма, душа была в смятении, но он вытащил из-за пояса меч, схватил госпожу за левое плечо и, вонзив ей лезвие под правый бок, взрезал тело до левого бока. Пробормотав имя Будды, она тут же скончалась. Канэфуса накрыл её тело плащом и положил рядом с Судьёй Ёсицунэ.
Сыну Ёсицунэ было пять лет. Кормилица обнимала его, усадив к себе на колени, но он вдруг вырвался, раздвинул перегородки и вбежал в молельню.
– Что, Канэфуса, почему отец не читает сутры? – спросил он.
Затем присмотрелся и увидел, что родитель при смерти. В испуге хотел сдёрнуть плащ, покрывавший тело госпожи, но Канэфуса его остановил. Тут мальчик вцепился в прядь волос, выбившихся из-под плаща, и стал её дёргать и трепать, повторяя:
– Что это? Что это?
Канэфуса обнял его, усадил к себе на колени и сказал ему:
– Господин и госпожа, ваши родители, поднялись на Горы, ведущие к смерти, и вступили в дальние пределы иного мира. Вам тоже надлежит сейчас же отправиться следом за ними.
Тогда мальчик, обняв Канэфусу за шею, торопливо проговорил:
– Пойдём скорее на эти Горы! Возьми меня туда, Канэфуса! Не медли!
Весь в слезах, Канэфуса сказал себе:
– Не прошло ещё и пяти лет, как господин, вверившись Хидэхире, явился в эти края. Этот мальчик родился от господина, а ещё родилась девочка, которой не исполнилось и десяти дней. И хотя всё предопределено в их прежней жизни, но что за несчастная выпала им доля!
Он плакал, а мальчик смущённо глядел ему в лицо, не понимая, отчего он плачет, и тоже жалостно расплакался.
Однако откладывать дальше было нельзя, и Канэфуса тот же меч, от коего погибла мать, погрузил в тело сына. Мальчик лишь вскрикнул, и дыханье его прекратилось. Канэфуса уложил его под одежды Судьи Ёсицунэ, затем точно так же зарезал девочку семи дней от роду и уложил её под плащ к госпоже.
Судья Ёсицунэ ещё дышал. Он открыл глаза и спросил:
– Что госпожа?
– Уже скончалась. Она рядом с вами.
Ёсицунэ пошарил рукой возле себя.
– А это кто?
– Это ваш сын.
Рука Ёсицунэ протянулась дальше и легла на тело супруги. Канэфусу душили слёзы.
– Поджигай дом. Торопись. Враг близко.
Это были последние слова Ёсицунэ, и с ними он скончался.

В цьому місці я "змочую слізьми рукави" Завжди...

@музыка: японська флейта

@настроение: фаталістичне

@темы: Японія, літературне

Comments

[Гость]

Aviator Spribe скачать
Добро пожаловать в захватывающий мир авиаторов! Aviator – это увлекательная игра, которая позволит вам окунуться в атмосферу боевых действий на небе. Необычные графика и захватывающий сюжет сделают ваше путешествие по воздуху неповторимым.

Погрузитесь в мир азартного приключения с игрой Aviator Spribe играть!
Aviator игра позволит вам почувствовать себя настоящим пилотом. Вам предстоит совершить невероятные маневры, выполнять сложные задания и сражаться с противниками. Улучшайте свой самолет, чтобы быть готовым к любым ситуациям и становиться настоящим мастером.
Основные особенности Aviator краш игры:
1. Реалистичная графика и физика – благодаря передовой графике и реалистичной физике вы почувствуете себя настоящим пилотом.
2. Разнообразные режимы игры и миссии – в Aviator краш игре вы сможете выбрать различные режимы игры, такие как гонки, симулятор полетов и захватывающие воздушные бои. Кроме того, каждая миссия будет предлагать свои собственные вызовы и задачи.
3. Улучшение и модернизация самолетов – в игре доступны различные модели самолетов, которые можно покупать и улучшать. Вы сможете устанавливать новое оборудование, улучшать двигательность и мощность своего самолета, а также выбирать различные варианты окраски и декорации.
Aviator краш игра – это возможность испытать себя в роли авиатора и преодолеть все сложности и опасности воздушного пространства. Почувствуйте настоящую свободу и адреналин в Aviator краш игре онлайн!
Играйте в «Авиатор» в онлайн-казино Pin-Up
Aviator краш игра онлайн предлагает увлекательную и захватывающую игровую атмосферу, где вы становитесь настоящим авиатором и сражаетесь с самыми опасными искусственными интеллектами.
В этой игре вы должны показать свое мастерство и смекалку, чтобы преодолеть сложности многочисленных локаций и уровней. Вам предстоит собирать бонусы, уклоняться от препятствий и сражаться с врагами, используя свои навыки пилотирования и стрельбы.
Каждый уровень игры Aviator краш имеет свою уникальную атмосферу и задачи. Будьте готовы к неожиданностям, так как вас ждут захватывающие повороты сюжета и сложные испытания. Найдите все пути к победе и станьте настоящим героем авиатором!
Авиатор игра является прекрасным способом провести время и испытать настоящий адреналиновый разряд. Готовы ли вы стать лучшим авиатором? Не упустите свой шанс и начните играть в Aviator краш прямо сейчас!
Aviator – играй, сражайся, побеждай!
Aviator Pin Up (Авиатор Пин Ап ) – игра на деньги онлайн Казахстан
Aviator игра предлагает увлекательное и захватывающее разнообразие врагов и уровней, которые не оставят равнодушными даже самых требовательных геймеров.
Враги в Aviator краш игре онлайн представлены в самых разных формах и размерах. Здесь вы встретите группы из маленьких и быстрых врагов, а также огромных боссов с мощным вооружением. Разнообразие врагов позволяет игрокам использовать разные тактики и стратегии для победы.
Кроме того, Aviator игра предлагает разнообразие уровней сложности. Выберите легкий уровень, чтобы насладиться игровым процессом, или вызовите себе настоящий вызов, выбрав экспертный уровень. Независимо от выбранного уровня сложности, вы получите максимум удовольствия от игры и окунетесь в захватывающий мир авиаторов.
Играйте в Aviator и наслаждайтесь разнообразием врагов и уровней, которые позволят вам почувствовать себя настоящим авиатором.
89491_7