І до віків благенька приналежність переростає в сяйво голубе. Прямим проломом пам'яті в безмежність уже аж звідти згадуєш себе (с)
12.02.2013 в 07:09
Пишет нолдор белерианда:"Воинство нолдор Белерианда" - Гет, 5.
Название: Два письма
Размер: драббл ( 420 слов)
Персонажи: Карнистир/НЖП
Категория: гет
Рейтинг: G
Примечание Согласно черновикам Профессора лорд Карнистир был женат
И, в сущности, было совершенно неважно, что так скомкано и неверно я с ним простился. Главным было то, что я его не уберег. Только это.
Пойми правильно, я не думал об этом постоянно, я не казнил себя, я просто это знал и знаю до сих пор. Это имеет значение, моя леди.
Тебе не надо было об этом думать. Ты все время молчала, пока тянулись и тянулись во тьме за бортом серые голые берега, на которых завывал ветер - такой же соленый, как в наших снастях. Я боялся за снасти, что не выдержат еще одного шторма. Но я не мог сделать веревки крепче, я мог только делать доступное мне. Так же, как тогда, когда я не уберег вас обоих: его - от смерти, а тебя - от ужаса. Только то, что еще оставалось сделать. Вот и всё.
Ты давно улыбаешься. Было бы странно так долго не приходить в себя. Ты сильная, как все, кто нашей крови. И ты сама знаешь, что люблю я тебя не за это. Тут положено было бы улыбнуться, но ты получишь всего лишь письмо.
Спустя столько лет, столько лиг прочь от могил и воспоминаний, я все еще спокойно знаю, что не уберег его и много чего еще не предотвратил. А ты есть. Ты говоришь с ветром. И поэтому, когда я снова вернусь домой, ты напомнишь мне, что всё было и будет не напрасно. Каждый вздох и каждый шаг прочь от тех мест, где вечно спят дорогие мне эльдар.
***
Никто не будет ждать этой осени. Она просто придет. Как это принято в этих землях. Все всегда собирают яблоки и нахваливают, но никто не просит, чтобы пришла осень. У меня вечно нет времени варить варенье, но скоро я вернусь — и, честное слово, выкрою день на пенки, потому что безобразие же. Ты составишь мне компанию?
Я помню, как ты пришла ко мне впервые, таскала свежие дольки и испачкала пальцы их соком. Мне так хотелось, чтобы ты никуда не уходила от меня, никогда.
Я еще не скоро приеду, прости за почерк, здесь неудобно писать, на этих камнях. Но будет осень и яблоки, ты их дождись. Меня ждать не надо, я как-то очень боюсь за тех, кто ждет. Просто знай, что я приеду и принесу тебе самое спелое. Этого будет довольно.
Напиши, если выйдет отправить, как там вообще все. Письмо дождется меня здесь, и я заберу его на обратном пути, чтобы он казался короче. Тут туманы и довольно уныло, а от него будет теплее. У тебя очень красивый почерк, моя леди.
Название: Предложение
Размер: драббл (568 слов.)
Персонажи: Феанаро/Нерданэль, на заднем плане Махтан.
Жанр: гет
Рейтинг: G
Предупреждение: ООС возможен. Взгляд – а как оно могло быть?
- Отдай! Отдай, кому говорят!
Вокруг небольшого стола кружили двое – рыжая как огонь молодая нисс и примерно того же возраста нэр. Кружили уже несколько минут, и она пыталась выхватить у него альбом. А тот не торопился отдавать, но и внутрь не заглядывал.
- Не отдам. Что в нём такого? Там же только наши с тобой расчеты. Или не только? – уходя от очередной попытки подруги выхватить предмет обсуждения.
Рыжая на мгновение вспыхнула, а потом независимо заявила.
- Если и не только, то что тогда?
- А что там такое, милая леди?
В этот момент откуда-то позвали.
- Нерданэль!
Нолдэ внимательно посмотрела на друга и попросила.
- Феанаро, не заглядывай. Пожалуйста, – после чего уже в сторону двери, - Иду, отец! - ещё раз повторив, - Пожалуйста.
Не дождавшись более внятного ответа, нежели иронично приподнятая бровь, ещё раз предприняла попытку забрать несчастный альбом с набросками, но бесполезно – он его ещё и за спину спрятал.
- Ты скоро?
- Да. Не заглядывай! – и быстро вышла из комнаты на зов.
Мастер удостоверился, что вот прямо сейчас она не зайдет, дабы уличить его за нарушением просьбы или за совершенно неподобающим и несвойственным выражением лица, и только после этого открыл жесткую корочку. Первая же страница была знакома уже почти до тошноты – его же личные расчеты. Они обсуждали их тысячу раз. Но вот смотрел на них он долго. Очень долго, правда, взгляд по строчкам не скользил, замерев на одной из тенгв. В кармане Финвиона лежало то, ради чего он собственно и пришел сегодня в дом своего наставника. И ради чего провел последние несколько дней в мастерской. И не мог исполнить задуманное. А ведь даже начал разговор! Но потом смешался и зацепился за несчастный альбом. И как теперь снова начинать? Он совершенно растеряно взялся перебирать листы, не особо вглядываясь в содержание. Он доверял Нерданэль едва ли не больше, чем себе. И не только. Он хотел, чтобы она… чтобы она… Мастер в раздражении бросил бумаги на стол. Вот как объяснить ей, что он хочет, если он сам не может себе объяснить?!
Листы рассыпались, и один из них упал на пол. И на нём были не расчеты. Совсем не расчеты. И даже не эскиз будущей скульптуры, хотя дочь Махтана и говорила что-то про новый замысел. Куруфинвэ поднял упавший рисунок. Четкие линии складывались в знакомое лицо. Нолдо-ювелир склонился над работой, не замечая вокруг ничего. На верстаке перед ним лежала тонкой работы золотая бабочка. Но взгляд мастера просто скользнул, узнавая работу. Гораздо о большем ему рассказала сама фигура. И то, как было прорисовано лицо. Он же тогда спросил…
- Нет, всего лишь твоя бабочка. – быстро прикрывая лист.
- Что в ней такого, чтобы рисовать её? – скептически вопросил мастер, но ответ эльдэ искрился смехом.
- То, что она сейчас улетит, и мы её не увидим больше.
- Сама?
С серьезным видом.
- Сама.
Не бабочка. И не сама. И она видит его – таким? Он улыбнулся. Кажется, вопрос, ради которого он затеял этот визит задавать не нужно. Ответ уже дан – вот этим рисунком. Феанаро собрал обратно все листы и положил альбом на стол. Только теперь его портрет лежал сверху, а на нём – тонкое серебряное кольцо. Прежде, чем он успел передумать, громогласный голос Махтана уже звал и его. В мастерскую.
Ответного хода долго ждать не пришлось. Когда вся работа была закончена, супруга мастера Лиса позвала их за стол, Нерданэль перед этим ненадолго вернулась в комнату. И к столу вышла уже с тонким ободком кольца на пальце. Точно таким же, как и на его руке.
Название: Белое Пламя и Мотылек
Размер: Драббл (712 слов)
Персонажи: Маэдрос, Фингон, авторский персонаж за кадром.
Категория: гет, АУ
Рейтинг: G
Ты, брат, думаешь, что знаешь всё обо мне? Ты смотришь на меня и улыбаешься, думаешь, что читаешь меня, как раскрытую книгу. Но ты ошибаешься. Ты видишь только кристальную гладь озера, но не знаешь, что под толщей его вод. А я не хочу тебе говорить. Первый раз я хочу сохранить от тебя тайну - потому, что это мое. Только мое и больше ничье. Первый раз я жду дня твоего отъезда, потому что мне надо ехать. Здесь недалеко, куда ведет мощенная нолдор дорога. Но я не могу взять тебя с собой. Однажды я тебе всё расскажу и покажу то, что прячу, но не сейчас. Моринготто ли, или сам Эру вложил в наши сердца слишком много огня, который оборачивается недостойным для нас, эльдар, чувством – ревностью. Но мы живые существа, и если есть день, то должна быть ночь. Если есть любовь, то должна быть ревность. А ты очень красив, мой брат. Не высок, как я, но черные волосы - как вороново крыло, и золотые ленты - как отблески солнца, и задорный огонек в серых глазах. Ты готов говорить и смеяться с любым, и к тебе невольно оборачиваются все взоры, все слушают тебя. Это не власть над разумом, это власть над сердцем.
Я не такой, как ты. Я замкнут, я отчужден. Я не люблю много говорить, я привык действовать. Я смотрю на жизнь так, словно между мной и ею стекло. Всё происходит там, не со мной. Это вы живете и радуетесь, а я смотрю на вас. Мать дала мне имя, которое сейчас насмешка для меня - «ладно сложенный». Но мое тело в шрамах, на шее следы от ошейника – вечного украшения рабов Ангбанда. На моей правой руке нет кисти. Я всегда прячу это увечье в ткани, чтобы не было видно покалеченной плоти и кости, обтянутой кожей. Я - воин, я – для битвы и смерти. А ты – для жизни и радостей.
Но однажды в одиночных скитаниях я встретил ее. Она, как мотылек, полетела к Белому Пламени. Она не приближается, пока только кружит вокруг него, но тепло и огонь манят ее. Она говорит, что без меня ей пусто, что, когда я рядом, ей становится светлее. А я слушаю, и мне кажется, что всё зло в этом мире уходит. И я готов подумать, что, может, и я не лишен права быть счастливым?
Но она так осторожна, словно боится меня. А я не умею ждать. Скоро я позову ее под венец, и она согласится. Но пока я не назову ее женой, ты ее не увидишь и не узнаешь. Я, брат, страшусь показывать ей тебя. Твой свет ярче, чем Белое Пламя, он не жжет, а греет, и она, сама не понимая, потянется к тебе, ее сердце обернется к твоему, и всему наступит конец. Ты не ответишь ей взаимностью, потому что ты уже обручен, да и не будь у тебя невесты - я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять – ты не полюбишь Мотылька. Она – однодневка, красивая и яркая, но она сгорит, и в этом будешь виноват не ты, но та Тьма, что пришла за ее предками. Ты достаточно мудр, чтобы найти возлюбленную из нашего народа. Но я – не ты.
Я хочу, чтобы ты знал это, брат мой. Да, мы друзья, но почему так многие думают, что у нас с тобой одни мысли и одни стремления, или что твое слово важнее моих желаний?
Ты снова улыбаешься, потому что я смотрю на тебя. И ты думаешь, что понимаешь, о чем думает сын Феанаро. Но если я сейчас раскрою все свои мысли, то ты начнешь расспрашивать, отговаривать, призывать мой разум – всё, чтобы я не принес себе несчастья. Но ты не сможешь понять. И все закончится тем, что я велю тебе убираться, и наша дружба снова порушится, на этот раз навсегда. А я этого не хочу. Не могу этого допустить.
С тобой время впервые тянется так медленно – а мне так хочется, чтобы оно бежало быстрее. Чтобы ты поскорее уехал, и дал уехать и мне. Белое Пламя горит все ярче, а мой Мотылек ждет. Ей будет больно, если я не приеду.
- Ты поедешь со мной к Ангарато, Майтимо?
- Нет, не поеду, брат. У меня есть дела здесь, в Химринге.
- Дела! С каких пор тебя могут остановить дела. Майтимо, ты темнишь!
- Не темню. Езжай один. Я нагоню тебя, если освобожусь.
Когда в следующий раз я сяду писать тебе, Астальдо, я приглашу тебя погостить у нас подольше. У Белого Пламени и Мотылька.
Название: Белая королевна
Размер: мини (1339 слов)
Персонажи: Эол/Арэльдэ, Маэглин, Тургон, Келегорм за кадром
Категория: гет, ангст
Рейтинг: G
«Дивно прекрасной показалась она ему, и он возжелал ее; и опутал он ее чарами так, что она не могла найти дороги назад и подходила все ближе к его жилищу в сердце леса».
Каждую ночь она искала дорогу назад.
Во снах она блуждала не в полутьме зачарованного леса, а в травах Химлада, под ярким солнцем. Верный конь, пофыркивая, шел за ней, время от времени останавливаясь, чтобы ущипнуть сочной травы.
Всадник мчался ей навстречу, и она протягивала к нему руки, звонко смеясь. У всадника были пепельные вьющиеся волосы и соколиный взгляд серых глаз, отважный и жестокий.
- Тьелкормо…
Она открывала глаза и видела над собою другое лицо. В темных провалах глазниц нельзя было ничего разглядеть.
- Меня зовут Эол…
Он никогда не гневался. И никогда не улыбался.
- Я твой возлюбленный, Ар-Фейниэль, я твой супруг…
И эллет обессилено откидывалась на подушки, а из ее памяти исчезала залитая солнцем равнина и всадник на вороном коне.
- Пойдем прогуляемся, милая, тебе нужно побольше гулять…
Она поднималась с ложа, и тот, кто называл себя ее возлюбленным, сам одевал ее для лесной прогулки. Потом опускался на колени и зашнуровывал высокие сапожки из оленьей кожи.
Арэдель обнимала свой высокий живот, прислушиваясь к шевелению ребенка. Всё становилось ясным и понятным – она влюблена, она жена, она беременна…
Они гуляли в лунном свете, скользя между стволами чащобы, как неслышные тени. Их сопровождал запах ночных цветов, белых, как ее одежды.
- Как здесь красиво, - говорил он, и Арэдель с тихой улыбкой кивала головой.
- Да, мой супруг.
Минуло то время, когда она пыталась удержать сны и видения. Когда рассекла себе руку ножом, не давая мгле окутать свою память. Она уже не могла сражаться, но и не признавала себя побежденной.
Всадник на вороном коне… Сокол на его руке… Огромный пес, мчащийся по следу…
- Тьелкормо…
- Меня зовут Эол, - терпеливый голос, - спи, Ар-Фейниэль.
Туман окутывал разум.
Ребенок родился в полночь, и ветры выли над его колыбелью. Ни одной женщины не было подле роженицы, но Арэдель не боялась.
Она проснулась. Избавление от ноши, боль при избавлении, которой она не ожидала – ведь эллет рожают безболезненно – разогнало туман.
Королевна вспомнила, что произошло, и поняла, что она потеряла.
Она думала, что возненавидит ребенка, но случилось обратное – она его полюбила. Дитя сумерек и тумана стало символом ее освобождения.
«Я буду свободна».
Тот, кто называл себя ее супругом, все чаще оставлял их одних. Арэдель укачивала ребенка, прислушиваясь к шороху ветвей. На молчаливых слуг она обращала внимание не более, чем на деревья в лесу.
«Как же он должен меня ненавидеть… Как он должен ненавидеть нас…»
Не дитя она имела в виду, думая о ненависти Эола, но пепельноволосого эльда, чей образ в глубине ее памяти понемногу покрывался льдом, таким же обжигающе холодным, как льды Хелькараксэ.
Арэдель знала, что никто не поверит ее рассказу о том, что она стала супругой без любви и родила ребенка, опутанная чарами. А потому не спешила с побегом, ибо мысль о встрече с сероглазым всадником наполняла ее ужасом.
«Не хочу, чтобы он увидел меня с ребенком на руках».
Странно молчаливый малыш не плакал, и мать улыбалась ему.
«Расти, Дитя Сумерек, мы выберемся отсюда, мы еще будем гулять в солнечном свете».
План побега был продуман до мелочей. Путь в Аглонову Твердыню для нее закрыт, до Хитлума они навряд ли доберутся, даже когда малыш повзрослеет. Оставалось вернуться в Гондолин, вернуться с улыбкой и представить всем своего сына.
«Кто его отец? Родич Тингола, синдарский принц высокого рода».
Отец, который даже не дал имени своему сыну…
Время расплывалось туманом, лилось дождем с небес. Время претворялось в топот маленьких ножек по деревянному полу, в скользящие шаги подростка, в легкую походку юноши.
- Маэглин, мы едем с тобою в Ногрод.
Он все- таки дал имя сыну. Каждый раз, когда они уезжали, Арэдель казалось, что Эол вернется один, и тогда всё будет кончено. Сын был для нее сейчас всем – надеждой, опорой, защитой.
Но отец не отдавал сына в науку гномам, а Ломион не пробовал бежать без нее.
- У нас сегодня праздник, мама, отец уехал в Белегост…
Ломион устраивался у ног матери, и Арэдель снимала со стены сделанную им же арфу.
- Спой мне, мама… Расскажи мне, мама…
О, как она пела – от этих песен замирали сердца у молчаливых слуг, не понимавших ни единого слова. Она говорила, и слова лились рекой, журчащей над бродами Ароса.
- Твой отец, Нолофинвэ, - повторял Ломион на квэнья, - Нолдоран, владетель Хитлума. Твой брат Финдекано, князь Дор-Ломина, его зовут Астальдо, ибо никто не может сравниться с ним в отваге… Твой брат Турукано, повелитель Гондолина, скрытого города, где звенят на ветру Два Древа из серебра и золота…
- У Финдекано есть сын, - певуче говорила Арэдель, расчесывая волосы Ломиона, - когда-нибудь ты его увидишь. А у Турукано – дочь, златоволосое диво Гондолина. Вначале мы вернемся домой – и я вас познакомлю.
И глаза юноши уже не были похожи на темные провалы, а сияли мягким блеском. И он повторял и повторял имя Итарильдэ, добиваясь правильного звучания.
- Они там все говорят на квэнья?
- Да, сынок, Гондолин - скрытый город, там почти нет синдар.
- А я хорошо говорю, мама, надо мной не станет смеяться… В общем, смеяться не станут?
- Нет, Дитя Сумерек, дитя моего сердца. Ты говоришь, как настоящий нолдо.
- А где этот город, мама, как туда попасть?
Но лишь улыбалась Арэдель, покамест пряча свою тайну.
И она была права, ибо стала свидетельницей ссоры меж отцом и сыном, неосторожно заговорившем о желании проведать родичей из Аглоновой твердыни.
— Ты из дома Эола, сын мой, а не из голодримов, — сказал Эол. — Все эти земли — земли тэлери, а я не стану общаться с убийцами нашей родни, пришельцами и захватчиками, и не потерплю, чтобы мой сын якшался с ними. В этом ты должен повиноваться мне, или я закую тебя в цепи.
Гневным огнем полыхнули глаза юноши, а Эол впервые за много лет посмотрел супруге в глаза и увидел в них вызов, зеленые травы Химлада и всадника на вороном коне. И понял, что проиграл.
Он все-таки уехал – в Ногрод, на празднество Венца Лета. Уехал один, решив, что лес сбережет его имущество.
Но чары Нан-Эльмота развеялись теплым ветром, а серые глаза Арэдели сияли отважным и жестоким блеском.
- Сын мой, седлай коней…
***
Арэдель сидела подле Тургона и с холодной улыбкой смотрела на того, кто столько лет держал ее в заточении. Теперь он сам был пленником – Турукано не собирался выпускать из Гондолина случайного гостя.
Королевна предпочла бы никогда более не видеть Эола, но увы – он гнался за ней, он нашел дорогу.
Но здесь не Нан-Эльмот.
Лицо ее брата было исполнено гнева, ибо он принял Эола как родича, а тот осыпал его оскорблениями.
- Я пришел потребовать свое добро – жену и сына! – глухо и грозно звучал под сводами залы Гондолина голос, похожий на вой ветра.
Арэдель выпрямилась в кресле. И улыбнулась. В глубине ее души треснул лед.
«Тьелкормо. Я помню о тебе».
И Эол отшатнулся от этой улыбки, словно от меча.
- Однако, если сестру свою, Арэдель, ты не хочешь отпустить, — голос Эола был теперь голосом самого обычного синда, - пусть она остается. Но не то — Маэглин. Сына моего ты у меня не отнимешь. Идем, Маэглин, сын Эола! Отец приказывает тебе. Покинь дом врагов и убийц нашей родни — или будь проклят!
Её Ломион вскинул голову, в черных отцовских его глазах плеснула тьма, и от этого взгляда вздрогнула золотоволосая девушка, сидящая на возвышении рядом с Турукано.
Владетель Гондолина заговорил, и в голосе его звучал гнев. Арэдель знала, что ее брат не выдаст племянника и не отпустит самого Эола, но ей стало холодно, так холодно…
Когда Эол вдруг спрятал правую руку под плащ, королевна резко поднялась с кресла, поняв, что сейчас произойдет.
- Смерть выбираю я — за себя и за сына! Ты не получишь того, что принадлежит мне! – выкрикнул Эол.
Белая тень метнулась меж ним и оцепеневшим Ломионом, и отравленный дротик настиг иную цель.
Как больно, как странно… Как холодно…
Мчит равнинами Химлада всадник на вороном коне. Сокол летит над ним, а пес бежит по следу.
- Тьелкормо…
- Мама, это я, Ломион.
- Люблю…
- Я тоже тебя люблю. Мама, не умирай…
- Сокол… Солнце…
- Мама!!!
Все реже и реже дыхание королевны. И последнее слово соскальзывает с почерневших губ:
- Свобода…
Название: Не все истории - о любви
Размер: мини (1276 слов).
Персонажи: Гвиндор/Финдуилас, Келегорм/Лютиэнь, Маэглин/Идриль, Турин, Берен и Туор фоном.
Жанр: гет, ангст
Рейтинг: G
Предупреждение: Возможен ООС и некоторые расхождения с хронологией. И катастрофически много пафоса.
***
Когда-то всё было иначе. Я был красив и отважен, приближен к королю, окружен друзьями… А еще я был любим самой прекрасной из ныне живущих эльдиэ – о, я знаю, тогда ты любила меня, и я думал, что так будет всегда. Ведь эльдар дано любить только один раз в жизни, разве не так? Но я ошибался – ничто в этом мире не длится вечно…
Всё изменилось в один миг. Нет, я не прав – в один миг ничего не меняется, просто пока ты была рядом, я этого не замечал. Уход нашего государя Финдарато и его гибель, изгнание Феанорингов, тень, надвигающаяся на мир за пределами нашего города, - всё прошло мимо меня, ведь моим миром была ты. И даже когда я потерял брата (навсегда, как мне казалось), только ты помогла мне превозмочь боль и вновь смотреть в будущее с надеждой.
Но у нас не было будущего… Наверное, я был слишком горд и самонадеян, наверное, я был слишком одержим местью за Гэльмира… А впрочем, разве это важно теперь? Там, в Ангбанде, я познал цену нашей гордости и нашей надежде, я был бы рад отринуть их, отринуть волю к жизни и уйти в Чертоги… И только память о тебе, моя Фаэливрин, удерживала меня от этого. Только благодаря тебе я продолжал бороться…
Теперь я думаю – лучше бы я сгинул в рудниках Ангбанда. Я не могу проклинать его, а тем более тебя, но я проклинаю себя и тот рок, который движил мною – и привел в итоге к гибели всего, что было мне дорого…
Из твердыни Моргота я возвратился сломленным. Согбенная спина, руки в мозолях и язвах, потухший взор. Сломленное тело - сломленный дух. Ты ждала возвращения отважного витязя – и кто вернулся вместо него? Разве мог я винить тебя за то, что твое сердце пленил другой – тот, что стоял рядом со мной?
Я хорошо помню твой взгляд, обращенный на меня - полный сострадания и боли. Ты узнала меня – значит, всё-таки любила. Но эта любовь доживала последние дни…
Он был принят королем с почетом, о котором другой смертный, пришедший в этот город много лет назад, мог только мечтать. Он привлекал к себе и взоры, и сердца. Он был непобедим и безрассудно отважен. Какими глазами смотрела ты на него! Он занял и твоё сердце. А в моём с тех пор поселилась Тьма.
Да, это была Тьма. А что иное? Разве подобает эльдар терзаться ревностью и завистью? Да, я завидовал! Ему – смертному! – за то, что он удостоился твоей любви, и ненавидел – за то, что он отверг её. А он считал меня другом – и от этого я ненавидел и себя заодно. За то, что привел его сюда. За то, что он занял мое место.
Теперь я мог бы сказать с горечью, что я был прав, когда выступал против замыслов Турина – но где все те, кто внимал его речам и не прислушивался к моим? Лучше бы мне было ошибаться, ибо что толку с моей правоты?! Мой король пал в битве, а город мой будет предан огню и разграблению… И лишь об одном я молю Эру на пороге смерти – чтобы он позаботился о тебе…
***
Проклят будь тот день, когда мы встретились. Как будто нельзя было поехать на охоту в другой раз! Я бы охотно проклял и Хуана, который нашел тебя, – но пса я уже не раз проклинал за его предательство, а ты всё равно рано или поздно пришла бы в Нарготронд. Ко мне.
Тебя вела твоя любовь – обернувшаяся моим проклятием. И всё из-за этого смертного! Если бы не он, ты навсегда осталась бы в Дориате, а моя душа – в покое. Покой – и сын Феанаро… Смешно? А между тем до встречи с тобой я был прямо-таки воплощением рассудительности и хладнокровия. Всё познается в сравнении, знаешь ли…
Моя прекрасная леди, ты даже представить себе не можешь, что творилось в моей душе. Весь мой мир вдруг сократился до отблеска солнца в глубине твоих глаз. Я забыл и о Клятве, и об отце, и о братьях – для меня существовала только ты. Я готов был, как верный пес, сидеть у твоих ног, ожидая благосклонного взгляда. Я готов был… Да какая разница? Тебе это было не нужно. Ты отвергла меня - и любовь в моем сердце обернулась Тьмой. Помыслы мои, по крайней мере, были чернее ночи…
Я почти возненавидел тебя, я возненавидел весь мир – а смертных я никогда и не любил особо. Я же не Финдарато. Его я тоже ненавидел – за то, что он такой честный и благородный. До приторности. В отличие от меня. Я желал им обоим смерти – да они и так были обречены. А я надеялся, что после смерти адана ты обратишь свой взор на меня. Я готов был ждать хоть до Последнего хора айнур. Но ты ускользнула у меня из рук. Все мои надежды разлетелись на мелкие, острые, ранящие до крови осколки. Даже мой верный Хуан предал меня… Тебя ведь никогда не предавали? Это очень неприятно, можешь мне поверить, Соловушка. Особенно когда предает тот, кому ты верил, как себе самому. Я проклял его. Но на самом деле проклят был я сам. Все мы…
Твоя нелюбовь превратила меня в безумца. Будто мало мне было Клятвы? Ненависть и жажда обладания ослепили меня. Я не мог так просто отказаться от тебя, отдать тебя ему… Рядом с ним ты была, как… как Сильмарилл в короне Моргота. Твоя красота должна была освещать весь мир, а не увядать в глуши!.. Я хотел лишь защитить тебя и ни за что не причинил бы тебе зла! Тогда, в лесу, всё вышло так нелепо, неправильно… Да, я хотел его убить – но раз уж у Саурона не получилось, мы тем более не преуспели. Зато едва не рассорились – ведь в глубине души я так и не простил Курво за то, что он стрелял в тебя. Конечно, он хотел как лучше – просто он всегда больше полагался на разум, чем на чувства, и посчитал, что не будь тебя, я вновь стану прежним… Увы, он ошибался.
Тебя уже нет в этом мире, и даже в чертогах Намо мы вряд ли увидимся, но мне до сих пор не найти покоя. Завтра мы выступаем на Дориат, и лишь об одном я молю Эру - чтобы сын твой был более похож на своего отца, чем на тебя.
***
Время моё истекает. Жалею ли я о том, что сделал? Не знаю. Я низок и отвратителен сам себе, но я так больше не могу. Либо ты станешь моей, либо всё закончится – для этого города, для тебя и для меня…
А ведь когда-то этот город казался мне прекраснее всего, что я видел. Теперь же он мне ненавистен. Нигде мне нет ни места, ни покоя, и всюду я чувствую себя чужим. Да, я так и остался чужаком, хоть и льстил себе надеждой, что обрету здесь счастье. Наивный глупец… В Нан-Эльмот я не видел солнца, и в Гондолине оно ослепило меня. Моим солнцем стала ты - но даже солнечный свет рождает тени, и чем он ярче, тем они глубже.
Наверное, это проклятие моего отца – а как иначе? Я знаю, что между нами слишком близкое родство, но знаю также, что не это отвратило тебя от меня. Я был бы счастлив уже от того, если бы ты относилась ко мне, как к брату, но даже этого мне не добиться – особенно теперь, когда ты принадлежишь другому. Почему смертный, Итарильдэ? Их век слишком краток, а в старости они становятся дряхлыми и уродливыми, и память их еще короче, чем отведенное им время – так почему же ты связала свою судьбу с тем, кто ниже тебя? Почему он? Почему не я? Что со мной не так?!
Воистину любовь без взаимности - порождение Моргота! Она сжигает душу изнутри и толкает на любые безумства. Я одержим тобою и ничего не могу с собой поделать. Я не знаю, как мне жить дальше, если тебя нет рядом – и не будет никогда… Нет! Ждать осталось недолго… И я ни о чем – слышишь? ни о чем! - не жалею…
Открыть все тэги MORE в этом посте
URL записиНазвание: Два письма
Размер: драббл ( 420 слов)
Персонажи: Карнистир/НЖП
Категория: гет
Рейтинг: G
Примечание Согласно черновикам Профессора лорд Карнистир был женат
И, в сущности, было совершенно неважно, что так скомкано и неверно я с ним простился. Главным было то, что я его не уберег. Только это.
Пойми правильно, я не думал об этом постоянно, я не казнил себя, я просто это знал и знаю до сих пор. Это имеет значение, моя леди.
Тебе не надо было об этом думать. Ты все время молчала, пока тянулись и тянулись во тьме за бортом серые голые берега, на которых завывал ветер - такой же соленый, как в наших снастях. Я боялся за снасти, что не выдержат еще одного шторма. Но я не мог сделать веревки крепче, я мог только делать доступное мне. Так же, как тогда, когда я не уберег вас обоих: его - от смерти, а тебя - от ужаса. Только то, что еще оставалось сделать. Вот и всё.
Ты давно улыбаешься. Было бы странно так долго не приходить в себя. Ты сильная, как все, кто нашей крови. И ты сама знаешь, что люблю я тебя не за это. Тут положено было бы улыбнуться, но ты получишь всего лишь письмо.
Спустя столько лет, столько лиг прочь от могил и воспоминаний, я все еще спокойно знаю, что не уберег его и много чего еще не предотвратил. А ты есть. Ты говоришь с ветром. И поэтому, когда я снова вернусь домой, ты напомнишь мне, что всё было и будет не напрасно. Каждый вздох и каждый шаг прочь от тех мест, где вечно спят дорогие мне эльдар.
***
Никто не будет ждать этой осени. Она просто придет. Как это принято в этих землях. Все всегда собирают яблоки и нахваливают, но никто не просит, чтобы пришла осень. У меня вечно нет времени варить варенье, но скоро я вернусь — и, честное слово, выкрою день на пенки, потому что безобразие же. Ты составишь мне компанию?
Я помню, как ты пришла ко мне впервые, таскала свежие дольки и испачкала пальцы их соком. Мне так хотелось, чтобы ты никуда не уходила от меня, никогда.
Я еще не скоро приеду, прости за почерк, здесь неудобно писать, на этих камнях. Но будет осень и яблоки, ты их дождись. Меня ждать не надо, я как-то очень боюсь за тех, кто ждет. Просто знай, что я приеду и принесу тебе самое спелое. Этого будет довольно.
Напиши, если выйдет отправить, как там вообще все. Письмо дождется меня здесь, и я заберу его на обратном пути, чтобы он казался короче. Тут туманы и довольно уныло, а от него будет теплее. У тебя очень красивый почерк, моя леди.
Название: Предложение
Размер: драббл (568 слов.)
Персонажи: Феанаро/Нерданэль, на заднем плане Махтан.
Жанр: гет
Рейтинг: G
Предупреждение: ООС возможен. Взгляд – а как оно могло быть?
- Отдай! Отдай, кому говорят!
Вокруг небольшого стола кружили двое – рыжая как огонь молодая нисс и примерно того же возраста нэр. Кружили уже несколько минут, и она пыталась выхватить у него альбом. А тот не торопился отдавать, но и внутрь не заглядывал.
- Не отдам. Что в нём такого? Там же только наши с тобой расчеты. Или не только? – уходя от очередной попытки подруги выхватить предмет обсуждения.
Рыжая на мгновение вспыхнула, а потом независимо заявила.
- Если и не только, то что тогда?
- А что там такое, милая леди?
В этот момент откуда-то позвали.
- Нерданэль!
Нолдэ внимательно посмотрела на друга и попросила.
- Феанаро, не заглядывай. Пожалуйста, – после чего уже в сторону двери, - Иду, отец! - ещё раз повторив, - Пожалуйста.
Не дождавшись более внятного ответа, нежели иронично приподнятая бровь, ещё раз предприняла попытку забрать несчастный альбом с набросками, но бесполезно – он его ещё и за спину спрятал.
- Ты скоро?
- Да. Не заглядывай! – и быстро вышла из комнаты на зов.
Мастер удостоверился, что вот прямо сейчас она не зайдет, дабы уличить его за нарушением просьбы или за совершенно неподобающим и несвойственным выражением лица, и только после этого открыл жесткую корочку. Первая же страница была знакома уже почти до тошноты – его же личные расчеты. Они обсуждали их тысячу раз. Но вот смотрел на них он долго. Очень долго, правда, взгляд по строчкам не скользил, замерев на одной из тенгв. В кармане Финвиона лежало то, ради чего он собственно и пришел сегодня в дом своего наставника. И ради чего провел последние несколько дней в мастерской. И не мог исполнить задуманное. А ведь даже начал разговор! Но потом смешался и зацепился за несчастный альбом. И как теперь снова начинать? Он совершенно растеряно взялся перебирать листы, не особо вглядываясь в содержание. Он доверял Нерданэль едва ли не больше, чем себе. И не только. Он хотел, чтобы она… чтобы она… Мастер в раздражении бросил бумаги на стол. Вот как объяснить ей, что он хочет, если он сам не может себе объяснить?!
Листы рассыпались, и один из них упал на пол. И на нём были не расчеты. Совсем не расчеты. И даже не эскиз будущей скульптуры, хотя дочь Махтана и говорила что-то про новый замысел. Куруфинвэ поднял упавший рисунок. Четкие линии складывались в знакомое лицо. Нолдо-ювелир склонился над работой, не замечая вокруг ничего. На верстаке перед ним лежала тонкой работы золотая бабочка. Но взгляд мастера просто скользнул, узнавая работу. Гораздо о большем ему рассказала сама фигура. И то, как было прорисовано лицо. Он же тогда спросил…
- Нет, всего лишь твоя бабочка. – быстро прикрывая лист.
- Что в ней такого, чтобы рисовать её? – скептически вопросил мастер, но ответ эльдэ искрился смехом.
- То, что она сейчас улетит, и мы её не увидим больше.
- Сама?
С серьезным видом.
- Сама.
Не бабочка. И не сама. И она видит его – таким? Он улыбнулся. Кажется, вопрос, ради которого он затеял этот визит задавать не нужно. Ответ уже дан – вот этим рисунком. Феанаро собрал обратно все листы и положил альбом на стол. Только теперь его портрет лежал сверху, а на нём – тонкое серебряное кольцо. Прежде, чем он успел передумать, громогласный голос Махтана уже звал и его. В мастерскую.
Ответного хода долго ждать не пришлось. Когда вся работа была закончена, супруга мастера Лиса позвала их за стол, Нерданэль перед этим ненадолго вернулась в комнату. И к столу вышла уже с тонким ободком кольца на пальце. Точно таким же, как и на его руке.
Название: Белое Пламя и Мотылек
Размер: Драббл (712 слов)
Персонажи: Маэдрос, Фингон, авторский персонаж за кадром.
Категория: гет, АУ
Рейтинг: G
Ты, брат, думаешь, что знаешь всё обо мне? Ты смотришь на меня и улыбаешься, думаешь, что читаешь меня, как раскрытую книгу. Но ты ошибаешься. Ты видишь только кристальную гладь озера, но не знаешь, что под толщей его вод. А я не хочу тебе говорить. Первый раз я хочу сохранить от тебя тайну - потому, что это мое. Только мое и больше ничье. Первый раз я жду дня твоего отъезда, потому что мне надо ехать. Здесь недалеко, куда ведет мощенная нолдор дорога. Но я не могу взять тебя с собой. Однажды я тебе всё расскажу и покажу то, что прячу, но не сейчас. Моринготто ли, или сам Эру вложил в наши сердца слишком много огня, который оборачивается недостойным для нас, эльдар, чувством – ревностью. Но мы живые существа, и если есть день, то должна быть ночь. Если есть любовь, то должна быть ревность. А ты очень красив, мой брат. Не высок, как я, но черные волосы - как вороново крыло, и золотые ленты - как отблески солнца, и задорный огонек в серых глазах. Ты готов говорить и смеяться с любым, и к тебе невольно оборачиваются все взоры, все слушают тебя. Это не власть над разумом, это власть над сердцем.
Я не такой, как ты. Я замкнут, я отчужден. Я не люблю много говорить, я привык действовать. Я смотрю на жизнь так, словно между мной и ею стекло. Всё происходит там, не со мной. Это вы живете и радуетесь, а я смотрю на вас. Мать дала мне имя, которое сейчас насмешка для меня - «ладно сложенный». Но мое тело в шрамах, на шее следы от ошейника – вечного украшения рабов Ангбанда. На моей правой руке нет кисти. Я всегда прячу это увечье в ткани, чтобы не было видно покалеченной плоти и кости, обтянутой кожей. Я - воин, я – для битвы и смерти. А ты – для жизни и радостей.
Но однажды в одиночных скитаниях я встретил ее. Она, как мотылек, полетела к Белому Пламени. Она не приближается, пока только кружит вокруг него, но тепло и огонь манят ее. Она говорит, что без меня ей пусто, что, когда я рядом, ей становится светлее. А я слушаю, и мне кажется, что всё зло в этом мире уходит. И я готов подумать, что, может, и я не лишен права быть счастливым?
Но она так осторожна, словно боится меня. А я не умею ждать. Скоро я позову ее под венец, и она согласится. Но пока я не назову ее женой, ты ее не увидишь и не узнаешь. Я, брат, страшусь показывать ей тебя. Твой свет ярче, чем Белое Пламя, он не жжет, а греет, и она, сама не понимая, потянется к тебе, ее сердце обернется к твоему, и всему наступит конец. Ты не ответишь ей взаимностью, потому что ты уже обручен, да и не будь у тебя невесты - я слишком хорошо тебя знаю, чтобы понять – ты не полюбишь Мотылька. Она – однодневка, красивая и яркая, но она сгорит, и в этом будешь виноват не ты, но та Тьма, что пришла за ее предками. Ты достаточно мудр, чтобы найти возлюбленную из нашего народа. Но я – не ты.
Я хочу, чтобы ты знал это, брат мой. Да, мы друзья, но почему так многие думают, что у нас с тобой одни мысли и одни стремления, или что твое слово важнее моих желаний?
Ты снова улыбаешься, потому что я смотрю на тебя. И ты думаешь, что понимаешь, о чем думает сын Феанаро. Но если я сейчас раскрою все свои мысли, то ты начнешь расспрашивать, отговаривать, призывать мой разум – всё, чтобы я не принес себе несчастья. Но ты не сможешь понять. И все закончится тем, что я велю тебе убираться, и наша дружба снова порушится, на этот раз навсегда. А я этого не хочу. Не могу этого допустить.
С тобой время впервые тянется так медленно – а мне так хочется, чтобы оно бежало быстрее. Чтобы ты поскорее уехал, и дал уехать и мне. Белое Пламя горит все ярче, а мой Мотылек ждет. Ей будет больно, если я не приеду.
- Ты поедешь со мной к Ангарато, Майтимо?
- Нет, не поеду, брат. У меня есть дела здесь, в Химринге.
- Дела! С каких пор тебя могут остановить дела. Майтимо, ты темнишь!
- Не темню. Езжай один. Я нагоню тебя, если освобожусь.
Когда в следующий раз я сяду писать тебе, Астальдо, я приглашу тебя погостить у нас подольше. У Белого Пламени и Мотылька.
Название: Белая королевна
Размер: мини (1339 слов)
Персонажи: Эол/Арэльдэ, Маэглин, Тургон, Келегорм за кадром
Категория: гет, ангст
Рейтинг: G
«Дивно прекрасной показалась она ему, и он возжелал ее; и опутал он ее чарами так, что она не могла найти дороги назад и подходила все ближе к его жилищу в сердце леса».
Каждую ночь она искала дорогу назад.
Во снах она блуждала не в полутьме зачарованного леса, а в травах Химлада, под ярким солнцем. Верный конь, пофыркивая, шел за ней, время от времени останавливаясь, чтобы ущипнуть сочной травы.
Всадник мчался ей навстречу, и она протягивала к нему руки, звонко смеясь. У всадника были пепельные вьющиеся волосы и соколиный взгляд серых глаз, отважный и жестокий.
- Тьелкормо…
Она открывала глаза и видела над собою другое лицо. В темных провалах глазниц нельзя было ничего разглядеть.
- Меня зовут Эол…
Он никогда не гневался. И никогда не улыбался.
- Я твой возлюбленный, Ар-Фейниэль, я твой супруг…
И эллет обессилено откидывалась на подушки, а из ее памяти исчезала залитая солнцем равнина и всадник на вороном коне.
- Пойдем прогуляемся, милая, тебе нужно побольше гулять…
Она поднималась с ложа, и тот, кто называл себя ее возлюбленным, сам одевал ее для лесной прогулки. Потом опускался на колени и зашнуровывал высокие сапожки из оленьей кожи.
Арэдель обнимала свой высокий живот, прислушиваясь к шевелению ребенка. Всё становилось ясным и понятным – она влюблена, она жена, она беременна…
Они гуляли в лунном свете, скользя между стволами чащобы, как неслышные тени. Их сопровождал запах ночных цветов, белых, как ее одежды.
- Как здесь красиво, - говорил он, и Арэдель с тихой улыбкой кивала головой.
- Да, мой супруг.
Минуло то время, когда она пыталась удержать сны и видения. Когда рассекла себе руку ножом, не давая мгле окутать свою память. Она уже не могла сражаться, но и не признавала себя побежденной.
Всадник на вороном коне… Сокол на его руке… Огромный пес, мчащийся по следу…
- Тьелкормо…
- Меня зовут Эол, - терпеливый голос, - спи, Ар-Фейниэль.
Туман окутывал разум.
Ребенок родился в полночь, и ветры выли над его колыбелью. Ни одной женщины не было подле роженицы, но Арэдель не боялась.
Она проснулась. Избавление от ноши, боль при избавлении, которой она не ожидала – ведь эллет рожают безболезненно – разогнало туман.
Королевна вспомнила, что произошло, и поняла, что она потеряла.
Она думала, что возненавидит ребенка, но случилось обратное – она его полюбила. Дитя сумерек и тумана стало символом ее освобождения.
«Я буду свободна».
Тот, кто называл себя ее супругом, все чаще оставлял их одних. Арэдель укачивала ребенка, прислушиваясь к шороху ветвей. На молчаливых слуг она обращала внимание не более, чем на деревья в лесу.
«Как же он должен меня ненавидеть… Как он должен ненавидеть нас…»
Не дитя она имела в виду, думая о ненависти Эола, но пепельноволосого эльда, чей образ в глубине ее памяти понемногу покрывался льдом, таким же обжигающе холодным, как льды Хелькараксэ.
Арэдель знала, что никто не поверит ее рассказу о том, что она стала супругой без любви и родила ребенка, опутанная чарами. А потому не спешила с побегом, ибо мысль о встрече с сероглазым всадником наполняла ее ужасом.
«Не хочу, чтобы он увидел меня с ребенком на руках».
Странно молчаливый малыш не плакал, и мать улыбалась ему.
«Расти, Дитя Сумерек, мы выберемся отсюда, мы еще будем гулять в солнечном свете».
План побега был продуман до мелочей. Путь в Аглонову Твердыню для нее закрыт, до Хитлума они навряд ли доберутся, даже когда малыш повзрослеет. Оставалось вернуться в Гондолин, вернуться с улыбкой и представить всем своего сына.
«Кто его отец? Родич Тингола, синдарский принц высокого рода».
Отец, который даже не дал имени своему сыну…
Время расплывалось туманом, лилось дождем с небес. Время претворялось в топот маленьких ножек по деревянному полу, в скользящие шаги подростка, в легкую походку юноши.
- Маэглин, мы едем с тобою в Ногрод.
Он все- таки дал имя сыну. Каждый раз, когда они уезжали, Арэдель казалось, что Эол вернется один, и тогда всё будет кончено. Сын был для нее сейчас всем – надеждой, опорой, защитой.
Но отец не отдавал сына в науку гномам, а Ломион не пробовал бежать без нее.
- У нас сегодня праздник, мама, отец уехал в Белегост…
Ломион устраивался у ног матери, и Арэдель снимала со стены сделанную им же арфу.
- Спой мне, мама… Расскажи мне, мама…
О, как она пела – от этих песен замирали сердца у молчаливых слуг, не понимавших ни единого слова. Она говорила, и слова лились рекой, журчащей над бродами Ароса.
- Твой отец, Нолофинвэ, - повторял Ломион на квэнья, - Нолдоран, владетель Хитлума. Твой брат Финдекано, князь Дор-Ломина, его зовут Астальдо, ибо никто не может сравниться с ним в отваге… Твой брат Турукано, повелитель Гондолина, скрытого города, где звенят на ветру Два Древа из серебра и золота…
- У Финдекано есть сын, - певуче говорила Арэдель, расчесывая волосы Ломиона, - когда-нибудь ты его увидишь. А у Турукано – дочь, златоволосое диво Гондолина. Вначале мы вернемся домой – и я вас познакомлю.
И глаза юноши уже не были похожи на темные провалы, а сияли мягким блеском. И он повторял и повторял имя Итарильдэ, добиваясь правильного звучания.
- Они там все говорят на квэнья?
- Да, сынок, Гондолин - скрытый город, там почти нет синдар.
- А я хорошо говорю, мама, надо мной не станет смеяться… В общем, смеяться не станут?
- Нет, Дитя Сумерек, дитя моего сердца. Ты говоришь, как настоящий нолдо.
- А где этот город, мама, как туда попасть?
Но лишь улыбалась Арэдель, покамест пряча свою тайну.
И она была права, ибо стала свидетельницей ссоры меж отцом и сыном, неосторожно заговорившем о желании проведать родичей из Аглоновой твердыни.
— Ты из дома Эола, сын мой, а не из голодримов, — сказал Эол. — Все эти земли — земли тэлери, а я не стану общаться с убийцами нашей родни, пришельцами и захватчиками, и не потерплю, чтобы мой сын якшался с ними. В этом ты должен повиноваться мне, или я закую тебя в цепи.
Гневным огнем полыхнули глаза юноши, а Эол впервые за много лет посмотрел супруге в глаза и увидел в них вызов, зеленые травы Химлада и всадника на вороном коне. И понял, что проиграл.
Он все-таки уехал – в Ногрод, на празднество Венца Лета. Уехал один, решив, что лес сбережет его имущество.
Но чары Нан-Эльмота развеялись теплым ветром, а серые глаза Арэдели сияли отважным и жестоким блеском.
- Сын мой, седлай коней…
***
Арэдель сидела подле Тургона и с холодной улыбкой смотрела на того, кто столько лет держал ее в заточении. Теперь он сам был пленником – Турукано не собирался выпускать из Гондолина случайного гостя.
Королевна предпочла бы никогда более не видеть Эола, но увы – он гнался за ней, он нашел дорогу.
Но здесь не Нан-Эльмот.
Лицо ее брата было исполнено гнева, ибо он принял Эола как родича, а тот осыпал его оскорблениями.
- Я пришел потребовать свое добро – жену и сына! – глухо и грозно звучал под сводами залы Гондолина голос, похожий на вой ветра.
Арэдель выпрямилась в кресле. И улыбнулась. В глубине ее души треснул лед.
«Тьелкормо. Я помню о тебе».
И Эол отшатнулся от этой улыбки, словно от меча.
- Однако, если сестру свою, Арэдель, ты не хочешь отпустить, — голос Эола был теперь голосом самого обычного синда, - пусть она остается. Но не то — Маэглин. Сына моего ты у меня не отнимешь. Идем, Маэглин, сын Эола! Отец приказывает тебе. Покинь дом врагов и убийц нашей родни — или будь проклят!
Её Ломион вскинул голову, в черных отцовских его глазах плеснула тьма, и от этого взгляда вздрогнула золотоволосая девушка, сидящая на возвышении рядом с Турукано.
Владетель Гондолина заговорил, и в голосе его звучал гнев. Арэдель знала, что ее брат не выдаст племянника и не отпустит самого Эола, но ей стало холодно, так холодно…
Когда Эол вдруг спрятал правую руку под плащ, королевна резко поднялась с кресла, поняв, что сейчас произойдет.
- Смерть выбираю я — за себя и за сына! Ты не получишь того, что принадлежит мне! – выкрикнул Эол.
Белая тень метнулась меж ним и оцепеневшим Ломионом, и отравленный дротик настиг иную цель.
Как больно, как странно… Как холодно…
Мчит равнинами Химлада всадник на вороном коне. Сокол летит над ним, а пес бежит по следу.
- Тьелкормо…
- Мама, это я, Ломион.
- Люблю…
- Я тоже тебя люблю. Мама, не умирай…
- Сокол… Солнце…
- Мама!!!
Все реже и реже дыхание королевны. И последнее слово соскальзывает с почерневших губ:
- Свобода…
Название: Не все истории - о любви
Размер: мини (1276 слов).
Персонажи: Гвиндор/Финдуилас, Келегорм/Лютиэнь, Маэглин/Идриль, Турин, Берен и Туор фоном.
Жанр: гет, ангст
Рейтинг: G
Предупреждение: Возможен ООС и некоторые расхождения с хронологией. И катастрофически много пафоса.
***
Когда-то всё было иначе. Я был красив и отважен, приближен к королю, окружен друзьями… А еще я был любим самой прекрасной из ныне живущих эльдиэ – о, я знаю, тогда ты любила меня, и я думал, что так будет всегда. Ведь эльдар дано любить только один раз в жизни, разве не так? Но я ошибался – ничто в этом мире не длится вечно…
Всё изменилось в один миг. Нет, я не прав – в один миг ничего не меняется, просто пока ты была рядом, я этого не замечал. Уход нашего государя Финдарато и его гибель, изгнание Феанорингов, тень, надвигающаяся на мир за пределами нашего города, - всё прошло мимо меня, ведь моим миром была ты. И даже когда я потерял брата (навсегда, как мне казалось), только ты помогла мне превозмочь боль и вновь смотреть в будущее с надеждой.
Но у нас не было будущего… Наверное, я был слишком горд и самонадеян, наверное, я был слишком одержим местью за Гэльмира… А впрочем, разве это важно теперь? Там, в Ангбанде, я познал цену нашей гордости и нашей надежде, я был бы рад отринуть их, отринуть волю к жизни и уйти в Чертоги… И только память о тебе, моя Фаэливрин, удерживала меня от этого. Только благодаря тебе я продолжал бороться…
Теперь я думаю – лучше бы я сгинул в рудниках Ангбанда. Я не могу проклинать его, а тем более тебя, но я проклинаю себя и тот рок, который движил мною – и привел в итоге к гибели всего, что было мне дорого…
Из твердыни Моргота я возвратился сломленным. Согбенная спина, руки в мозолях и язвах, потухший взор. Сломленное тело - сломленный дух. Ты ждала возвращения отважного витязя – и кто вернулся вместо него? Разве мог я винить тебя за то, что твое сердце пленил другой – тот, что стоял рядом со мной?
Я хорошо помню твой взгляд, обращенный на меня - полный сострадания и боли. Ты узнала меня – значит, всё-таки любила. Но эта любовь доживала последние дни…
Он был принят королем с почетом, о котором другой смертный, пришедший в этот город много лет назад, мог только мечтать. Он привлекал к себе и взоры, и сердца. Он был непобедим и безрассудно отважен. Какими глазами смотрела ты на него! Он занял и твоё сердце. А в моём с тех пор поселилась Тьма.
Да, это была Тьма. А что иное? Разве подобает эльдар терзаться ревностью и завистью? Да, я завидовал! Ему – смертному! – за то, что он удостоился твоей любви, и ненавидел – за то, что он отверг её. А он считал меня другом – и от этого я ненавидел и себя заодно. За то, что привел его сюда. За то, что он занял мое место.
Теперь я мог бы сказать с горечью, что я был прав, когда выступал против замыслов Турина – но где все те, кто внимал его речам и не прислушивался к моим? Лучше бы мне было ошибаться, ибо что толку с моей правоты?! Мой король пал в битве, а город мой будет предан огню и разграблению… И лишь об одном я молю Эру на пороге смерти – чтобы он позаботился о тебе…
***
Проклят будь тот день, когда мы встретились. Как будто нельзя было поехать на охоту в другой раз! Я бы охотно проклял и Хуана, который нашел тебя, – но пса я уже не раз проклинал за его предательство, а ты всё равно рано или поздно пришла бы в Нарготронд. Ко мне.
Тебя вела твоя любовь – обернувшаяся моим проклятием. И всё из-за этого смертного! Если бы не он, ты навсегда осталась бы в Дориате, а моя душа – в покое. Покой – и сын Феанаро… Смешно? А между тем до встречи с тобой я был прямо-таки воплощением рассудительности и хладнокровия. Всё познается в сравнении, знаешь ли…
Моя прекрасная леди, ты даже представить себе не можешь, что творилось в моей душе. Весь мой мир вдруг сократился до отблеска солнца в глубине твоих глаз. Я забыл и о Клятве, и об отце, и о братьях – для меня существовала только ты. Я готов был, как верный пес, сидеть у твоих ног, ожидая благосклонного взгляда. Я готов был… Да какая разница? Тебе это было не нужно. Ты отвергла меня - и любовь в моем сердце обернулась Тьмой. Помыслы мои, по крайней мере, были чернее ночи…
Я почти возненавидел тебя, я возненавидел весь мир – а смертных я никогда и не любил особо. Я же не Финдарато. Его я тоже ненавидел – за то, что он такой честный и благородный. До приторности. В отличие от меня. Я желал им обоим смерти – да они и так были обречены. А я надеялся, что после смерти адана ты обратишь свой взор на меня. Я готов был ждать хоть до Последнего хора айнур. Но ты ускользнула у меня из рук. Все мои надежды разлетелись на мелкие, острые, ранящие до крови осколки. Даже мой верный Хуан предал меня… Тебя ведь никогда не предавали? Это очень неприятно, можешь мне поверить, Соловушка. Особенно когда предает тот, кому ты верил, как себе самому. Я проклял его. Но на самом деле проклят был я сам. Все мы…
Твоя нелюбовь превратила меня в безумца. Будто мало мне было Клятвы? Ненависть и жажда обладания ослепили меня. Я не мог так просто отказаться от тебя, отдать тебя ему… Рядом с ним ты была, как… как Сильмарилл в короне Моргота. Твоя красота должна была освещать весь мир, а не увядать в глуши!.. Я хотел лишь защитить тебя и ни за что не причинил бы тебе зла! Тогда, в лесу, всё вышло так нелепо, неправильно… Да, я хотел его убить – но раз уж у Саурона не получилось, мы тем более не преуспели. Зато едва не рассорились – ведь в глубине души я так и не простил Курво за то, что он стрелял в тебя. Конечно, он хотел как лучше – просто он всегда больше полагался на разум, чем на чувства, и посчитал, что не будь тебя, я вновь стану прежним… Увы, он ошибался.
Тебя уже нет в этом мире, и даже в чертогах Намо мы вряд ли увидимся, но мне до сих пор не найти покоя. Завтра мы выступаем на Дориат, и лишь об одном я молю Эру - чтобы сын твой был более похож на своего отца, чем на тебя.
***
Время моё истекает. Жалею ли я о том, что сделал? Не знаю. Я низок и отвратителен сам себе, но я так больше не могу. Либо ты станешь моей, либо всё закончится – для этого города, для тебя и для меня…
А ведь когда-то этот город казался мне прекраснее всего, что я видел. Теперь же он мне ненавистен. Нигде мне нет ни места, ни покоя, и всюду я чувствую себя чужим. Да, я так и остался чужаком, хоть и льстил себе надеждой, что обрету здесь счастье. Наивный глупец… В Нан-Эльмот я не видел солнца, и в Гондолине оно ослепило меня. Моим солнцем стала ты - но даже солнечный свет рождает тени, и чем он ярче, тем они глубже.
Наверное, это проклятие моего отца – а как иначе? Я знаю, что между нами слишком близкое родство, но знаю также, что не это отвратило тебя от меня. Я был бы счастлив уже от того, если бы ты относилась ко мне, как к брату, но даже этого мне не добиться – особенно теперь, когда ты принадлежишь другому. Почему смертный, Итарильдэ? Их век слишком краток, а в старости они становятся дряхлыми и уродливыми, и память их еще короче, чем отведенное им время – так почему же ты связала свою судьбу с тем, кто ниже тебя? Почему он? Почему не я? Что со мной не так?!
Воистину любовь без взаимности - порождение Моргота! Она сжигает душу изнутри и толкает на любые безумства. Я одержим тобою и ничего не могу с собой поделать. Я не знаю, как мне жить дальше, если тебя нет рядом – и не будет никогда… Нет! Ждать осталось недолго… И я ни о чем – слышишь? ни о чем! - не жалею…
Открыть все тэги MORE в этом посте
@музыка: Увімкнув Вагнера, і вирушив у похід
@настроение: Робоче
@темы: БПВ