І до віків благенька приналежність переростає в сяйво голубе. Прямим проломом пам'яті в безмежність уже аж звідти згадуєш себе (с)
4 левел поганий тим, що в нього потрібно втиснути жахливі подробиці. Я думав, що це оповідання без подробиць могло б бути кращим. Але, напевне, все таки ні... Страхіття відтіняють думку про те, що свобода нічого не варта, коли її не вмієш захистити. До пацифістів і пофігістів завжди приходить ворог, у якого може менше індивідуальної свободи, зате більше сили і порядку.
Название: Это горькое слово - свобода
Бета: naurtinniell
Размер: миди (5120 слов)
Персонажи: Халдад, Халдар, Халет, Карантир, НМП, НЖП
Категория: джен
Жанр: ангст, death-fic
Рейтинг: NC-21
Краткое содержание: Свобода для народа халадинов всегда была превыше всего. Но мало называть себя свободным человеком, этот дар судьбы нужно суметь защитить...
читать дальше
Стол вождя Халдада ломился от яств.
На белой вышитой скатерти стояли деревянные резные блюда с пирогами. Пироги манили разнообразной начинкой – оленина, говядина, курятина, рыба… Отдельно, на низенькой подставке, ожидали своей очереди сладкие пироги с сыром и фруктами.
На других блюдах лежало жареное мясо – под соусами, с подливками. Венчали изобилие молочные поросята, обложенные зеленью. В глиняных изукрашенных мисках томилась каша из нового зерна. Крынки со свежим молоком чередовались с подобными же вместилищами простокваши и кисляка. И, конечно же, Халдад не поскупился на пиво.
Праздник Урожая удался. Халдад с гордостью поглядывал на гостя из Дортониона – темноволосого сероглазого родича Беорингов. Юношу звали Ферен, и он был представителем правителя аданов Дортониона на этом халадинском празднике, который, в принципе, мало чем отличался от дортонионских гуляний. Халадины, всегда подчеркивающие свою самобытность, отличались от своих дортонионских родичей разве что узором вышивок на сорочках.
- Погляди, - подмигнул гостю захмелевший вождь, - разве она не красавица?
Ферен глянул на высокую деву в расшитом птицами и цветами платье из тонкого полотна, которая как раз потчевала гостей-старейшин.
- Они с Халдаром двойняшки, - сказал Халдад с довольным видом, - сынка моего ты знаешь. Ну, а сестра ему ничем не уступает – одна с копьем на медведя ходит.
Ферен покрутил головой в знак восхищения.
- Но избыток силы, - заметил он, однако, отхлебнув пива, - деве будто бы и ни к чему. На то ведь мужчины есть – охотиться.
- Это для нее развлечение, - засмеялся Халдад, - только вот замуж ее выдать пока не выходит. Вбила себе в голову, что выйдет лишь за того, кто ее переборет в схватке. Многие пробовали, да только она любого парня за плечо бросает. Халдар разве что может с нею совладать, но не пойдешь же замуж за родного брата. Вот и сидит пока в девицах.
- Я бы не отказался от поединка, - задумчиво сказал Ферен.
Халдад хлопнул его по плечу.
- Попробуй, если стыда не боишься. Ваши уже пробовали – так ни с чем домой и поехали.
Он встал и позвал:
- Халет! Иди сюда, доченька…
Девушка плавной походкой подошла к столу.
- Вот приглянулась ты гостю, - с улыбкой сказал вождь, - и он желает с тобой состязаться.
- Зачем же такого красавца обижать, - протянула Халет, - все равно ни с чем останется.
- А может, с молодой женой? – подмигнул разогретый пивом Ферен.
- Ну, выходи, если не боишься.
Развеселившиеся гости образовали круг. Халет сходила в дом и вернулась в мужской охотничьей одежде.
Ферен, который принял вызов со снисходительной улыбкой, уже после первого, отнюдь не любовного объятия, понял, что промахнулся. Сила в руках у Халет была не девичья, она сдавила юношу так, что у того чуть не хрустнули ребра и, улучив момент, швырнула на землю через бедро.
- Ищи себе, друже, другую невесту, - сказала она с улыбкой, поправляя растрепавшиеся косы.
Дортонионец поднялся с земли и покрутил головой.
- Сестра, - сказал подошедший к нему Халдар, - когда-нибудь даст себя победить. Вот полюбит всем сердцем…
- Да есть ли у нее сердце, - фыркнул разобиженный Ферен, - гордыня одна.
- Мы, халадины, народ свободный, - ответил Халдар, - и сестра ценит свободу больше всего на свете.
***
Халадины действительно ценили свободу очень высоко. В отличие от Беорингов, которые приняли покровительство эльфов чуть ли не сразу по приходу в Белерианд, или от Хадорингов, которые и двигались-то с востока чуть ли не походными колоннами, а уж служить в эльфийском войске считали великой честью, халадины предпочитали жить сами по себе. На потомков Амлаха, обосновавшихся подле Химринга, поглядывали они искоса, не одобряя выбор сородичей. Земли много - богатой, хорошей земли. Эльфы… Эльфы - народ странный, а в чем-то и опасный. Одни помешаны на лесе, как лучники из Семиречья, попробуй тронь там дерево - не убьют, но напугают так, что мало не покажется. Другие заперлись от всего мира за незримой стеной, а случится встретить подданного короля Тингола – посмотрит так, словно ты на его собственной земельке пшеницу растишь. Нолдор, у которых другие аданы на военной службе, будто бы поприветливей в обращении, но у них одно в голове: война с Твердыней Севера. Пусть бы стояла там, где-то, эта Твердыня; Север далеко – они сами по себе, мы сами по себе. Зачем тратить зря время на военную службу, отдавая в обучение лучших юношей? Обойдемся, хотя и сказывают, что сидим мы на землях эльфийского лорда Карантира, да эльфы, видно, меж собой разобраться не могут: синдар говорят, что тут все принадлежит их королю, нолдор свое рассказывают. Но на право халадинов охотиться да землю пахать никто из знатных эльфов не посягает, и хорошо, и славно…
Сохраняя свою свободу в неприкосновенности, халадины и жили обособлено, небольшими хуторами. Власти у них не было никакой – Халдад хоть и именовался вождем, но только для того, чтобы общаться с соседями, да с эльфами, которые не понимали, что лорды и короли не у всякого народа есть. Никто на эту хлопотную должность не напрашивался, Халдад взялся сам народ свой представлять. Был он адан себе на уме, и втайне мечтал о военных подвигах и славе. И дети у него были такими же - Халдар даже хотел в Химринг уйти, на службу к лорду Маэдросу, еле мать отговорила.
Не только у Халдада праздновали этой осенью – каждый хутор радовался новому урожаю.
И ничто не предвещало великого горя.
Серый туман стлался с гор Эред Линдон, серые тени неслышно двигались в том тумане. Тайными тропами через перевалы, в обход эльфийских застав двигалось орочье войско. Тропы те указал оркам, не выдержав пыток, безымянный гном, так и оставшийся грудой изломанных костей в одном из ущелий. Орки выбрались с гор на равнину и двинулись на юг Таргелиона.
Первый же хутор, попавшийся на их дороге, изведал полной мерой все зло Твердыни Севера. Семейство не ждало беды – в тех краях даже ворота не запирали на ночь, ибо не было меж халадинов ни воров, ни убийц.
- Где ваш старший живет? Где воины? – допытывался командир орков-разведчиков у молодой хозяйки дома. Женщина лишь глядела с ужасом на мертвое тело своего мужа, который даже не успел схватить со стойки охотничье копье.
- У нас нет старших, - всхлипнула халадинка, - и нет воинов.
Орк с ухмылкой взял из люльки малыша.
- Нет воинов? Совсем нет?
Женщина в эту минуту рассказала бы тварям обо всем, что они спрашивали. Но у халадинов действительно не было войска.
Проснувшийся ребенок заплакал. Орк выпутал его из пеленок, взял обеими лапами за ножки, еще раз ухмыльнулся и рванул в разные стороны. Халадинка какое-то мгновение смотрела на кровавые ошметки в когтистых лапах, затем побелела и рухнула на пол.
- Не успели и поразвлечься, - фыркнул орк, и засунул один из ошметков в пасть. Хрустнули кости. Остатки тельца орк швырнул подчиненным, и среди них началась обычная грызня, которую старший утихомирил тумаками.
Разведчики переночевали на хуторе, дождались основного отряда и двинулись дальше, оставив остальных стоять лагерем.
На втором хуторе орки снова ничего не смогли разузнать. Командир, который приказал положить ноги хозяина дома на уголья очага, теперь срезал по ломтику жареного мяса и с аппетитом закусывал. Человек уже не мог ни говорить, ни кричать. Несколько часов назад у него на глазах убили жену и троих сыновей. Скальпы мальчишек сейчас свисали с пояса одного из орков-разведчиков. Хуторянин умер, так и не дав орку необходимых сведений. Командир тварей, которого звали Дург, начал уважать халадинов – такой стойкости ему видеть не доводилось.
Семейство халадина Фалада успело при виде орков забаррикадироваться в доме. Сынишка хозяина, Рил, который пас на поляне скотину, увидев меж деревьями жуткого вида существ, кинулся домой, забыв про вверенных ему животных. Пока отец, хмурясь, расспрашивал испуганного мальчика, орки уже подходили к дому, и Фалад успел втащить сына в дом и заложить дверь.
Фалад бывал в Дортонионе и там наслушался рассказов от аданов приграничной стражи о тварях из Ангбанда. В доме были только он и Рил – жена Фалада и две дочери отправились погостить к родным еще два дня назад.
Фалад не знал, что и делать. Мелькнула мысль поджечь дом – от дортонионцев он знал, что оркам живыми в руки лучше не попадаться. Потом он подумал, что соседи, увидев дым, чего доброго еще сбегутся на пожар – прямо оркам в лапы. В отчаянии Фалад вдруг вспомнил об оконце в кладовой, выходившем на задний двор. Он велел сыну протиснуться в оконце и бежать предупредить соседей, а сам разбросал по застланному соломой полу угли из очага, взял копье и распахнул дверь пинком ноги.
Орки были крепкими сильными тварями, но и Фалад в одиночку ходил на медведя. Метким броском копья он пронизал одного из них насквозь, а сам ухватил стоящие возле сарая вилы и поддел на них второго орка. Дург, подскочивший сзади, пырнул человека мечом.
Обозлившиеся орки вырвали из забора кол, затесали его, сорвали с раненого одежду и насадили Фалада на деревянное острие. Его крик Рил услышал на другом стороне ручья, через который как раз перебрался, выскользнув со двора через знакомую щель в ограждении. Подросток затрясся как в лихорадке и кинулся бежать. На его счастье, он не видел, как твари подняли кол с истекающим кровью и нечистотами человеком на нем и установили в вырытой наспех яме. Орков, однако, ждало разочарование – пока они возились с орудием пытки, Фалад умер то ли от болевого шока, то ли от раны, нанесенной ему Дургом.
Твари сразу же кинулись ловить пришедшую ко двору скотину. А потому о мальчике вспомнили слишком поздно, чтобы броситься в погоню. Не сразу приметили они и дым, тянущийся из кладовой. И только, когда весь дом полыхнул огнем, Дург сообразил, что теперь их не заметит только слепой.
***
Халдад как раз занимался приятным и полезным делом – пробовал на вкус осеннее пиво: настоялось ли. Настроение халадина не могла испортить даже стычка с дочерью – Халдад слегка попенял ей за Ферена: дортонионец казался ему вполне подходящим женихом. Халдар был уже женат, и по двору бегал его сынишка Халдан. А вот Халет уже вышла из возраста, когда женихи ломают отцу невесты ворота, и Халдад боялся, что дочь так и останется незамужней.
- Да что вам до этого, отец, - недовольно сказала халадинка, - у вас ведь уже есть внук и наследник. А я хочу жить, как мне самой охота. И замуж – захочу выйду, захочу нет.
Это и был весь ее ответ на отцовское бурчание. Халдад аккуратно цедил пиво из разных бочонков, пробовал, сравнивал и лишь хмыкал, вспоминая недовольное личико Халет.
Раздумья его прервали шум и тревожные голоса. Послышался голос Халет – девушка успокаивала кого-то. Потом Халдад услышал ее шаги.
- Отец, - сказала она странно напряженным голосом, - кажется, большая беда. Люди бегут с северных поселений. Бегут в чем были, на конях, пешие… Говорят – орки идут от Эред Линдона.
- Орки, - не поверил Халдад, - какие еще орки, когда по рубежу эльфийские заставы?
- Вот вам и заставы, - хмыкнула Халет, - проворонили врага Бессмертные-то.
- Это сейчас легко говорить, сестрица, - сказал подошедший Халдар, - про то, что проворонили. А то, что Бессмертных горстка, а аданов при них тоже немного – мы забываем. Халадины свободный народ – чем будем теперь защищать свободу?
- Ну и шел бы к своим эльфам, когда приходили посланники от народа Амлаха в войско звать, - огрызнулась Халет, - а нам теперь надо думать, как спастись.
Халдад недаром обладал среди соплеменников определенным авторитетом. Выйдя к толпе беженцев, он успокоил испуганных людей и спросил, есть ли среди них такие, которые собственными глазами видели орков.
Две женщины вывели вперед мальчика-подростка.
- Говори, Рил, - сказала одна, - говори, что видел.
- Они лесной дорогой шли от Эрдинова хутора, - сказал Рил, чуть заикаясь, - морды жуткие, лапы волосатые, ноги кривые. При оружии – у каждого меч, луков я не видел, но, может, они у кого и есть. Все в одежде странной песочного такого цвета и кожаных нагрудниках. И шлемы тоже кожаные. А старший – в кольчуге и железном шлеме…
- Это передовые, - послышался мужской голос, - те, что идут за ними, вооружены мечами и копьями, и несут щиты.
Вперед вышел высокий светловолосый человек.
- Я – Халвор, - сказал он, - я на охоте был… И увидел… Они меня не заметили. Луки у них есть, но не у каждого. Дом… Жена, дети… Ничего не осталось… Никого…
Послышался женский плач. Халдад поднял руку.
- Сородичи, - сказал, - надо искать место, где укрепиться и сражаться. Всем вместе. Халдар, пошли гонцов на окрестные хутора. Собираемся здесь…
- А идем к месту, где Аскар впадает в Гелион, - вставила Халет, - там можно засеку сделать от реки до реки.
- Вся в меня, - разгладил усы Халдад, - ну что ж. Начинаем сборы. Халет, иди к матери – собирайте продовольствие. Уходим завтра, ранним утром – остальные подтянутся, кто успеет.
***
Место между двумя реками действительно было удобным для обороны. С северной стороны речной треугольник прикрывало болото, а значит – оркам нужно было переправиться через Аскар, чтобы ударить на обосновавшихся в междуречье людей. Халдад, только лишь прибыв на место, приказал валить деревья, и вскорости по берегам Аскара застучали топоры. Засека перекрывала вход в лагерь беженцев от берега до берега. А люди все прибывали и прибывали. Испуганные, оборванные, почти без оружия… В походных кузнях по приказанию Халдада срочно переделывались на копья косы и иные орудия мирного труда.
Беда была не только в нехватке оружия, но и в страшном потрясении, которое испытали халадины. Халет сбилась с ног, утешая потерявших все и всех женщин и вытирая слезы осиротевшим детям.
- … и они отрезали мамочке голову, - повторяла какая-то девочка, смотря на Халет остановившимся, безумным взглядом, - а я на чердак залезла и там сидела. А братья спрятаться не успели… А старший их взял большой нож…
- Меч, - хмуро сказал сидевший рядом Рил. Подросток не плакал, хотя его мать и сестры пропали без вести в сумятице общего бегства. Впрочем, Рил еще питал надежду на то, что они выживут и доберутся сюда, а девочке надеяться было уже не на что.
Страшный крик отца снова зазвенел в ушах Рила. Он затряс головой.
- Братику отрубили руки, - говорила девочка странным ровным голосом, который совсем не соответствовал рассказываемым ужасам, - он так кричал… А второму брату отсекли ноги у ступней, и сказали – побежишь, не тронем больше. Он побежал…
Рил представил себе мальчика своих лет, который поднимается на окровавленные обрубки и бежит… В надежде выжить.
- Потом они разрубили их на части, - продолжала девочка, - и сожрали. Обоих…
Рил хотел прикрикнуть на девчонку, чтобы та замолчала, повернулся и не смог сказать ни слова. Халет обнимала маленького роста старушку с седыми волосами. В лице девочки не осталось ничего детского.
«Я не видел смерти отца, - поежился Рил, - только слышал, и то чуть головой не тронулся. Вот бедняга…»
Он встал и пошел к кузням просить копье. Но занятые делом взрослые отослали мальчика в обоз, и он поплелся к телегам, мечтая об оружии.
Засека была готова вовремя – дозорные доложили Халдаду, что видели орочьих передовых на северном берегу Аскара. Халадин велел собраться мужчинам, способным сражаться. Таких оказалось много: в лагере были в основном люди молодые – старики из дальних хуторов не пережили бегства.
«Зубами буду орков рвать,» - подумал Халдад, понемногу закипая. – «Твари мохнатые, откуда их, действительно, принесло на наши головы? Может, пали рубежи, и эльфы разбиты?»
Он вспомнил рыжеволосого лорда Химринга, который как-то приезжал в Таргелион и завернул сюда, поглядеть на них, на халадинов. Принимал его, ясное дело, Халдад, и очень хорошо запомнил узкое светлое лицо, тяжелую медь рыжих прядей на высоком лбу и голос, схожий со звоном серебра. После его отъезда у адана осталось впечатление, что говорил он с ожившим клинком.
«Такого просто так не побить, - размышлял далее Халдад, - значит, схитрили, твари, пошли в обход. А лорд Таргелиона у нас зовется Карантиром, и приходится лорду Химринга родным братом. Видывал я и его – заезжал пару раз. Странный он какой-то – темный весь ликом, словно в огне побывал. Но у него войско есть, а так как его стража орков проглядела, то может ему и расхлебывать?»
Нужно было бы, конечно, собрать вече, рассказать о своем намерении призвать эльфов на помощь, да вот только Халдад уже предвидел, как закричат, невзирая на потери и страх, его земляки о том, что за всякую помощь придется платить, а значит – принять покровительство лорда Карантира и посылать юношей на военную службу.
Приняв решение единолично, вопреки всем обычаям, Халдад начал раздумывать, кого бы послать на север к лорду Карантиру. Посланец должен был хорошо знать местность и не быть болтливым. Вот если бы здесь был Фалад… Но его сынишка говорил, что отца убили. А может…
Через полчаса Рил, мрачный и напряженный от сознания собственной ответственности, слушал поручение Халдада. Вождь дал ему коня и вручил короткий меч – один из немногих настоящих мечей, которые нашлись у мирных халадинов.
- Переправишься через Гелион, а дальше – болотом, - наставлял Халдад, - там есть тропа, ее пометили охотники. Конь там пройдет, не беспокойся. Выберешься – и скачи как ветер. Проси лорда-эльфа, чтобы пришел нам на помощь, потому что чует мое сердце: не сдержать нам орков-то. Много паршивцев, и все они хорошо вооружены. А у нас что – косы да вилы. Мы-то будем драться до конца, потому как сдаваться оркам – дело последнее. Лучше уж умереть.
Рил закивал головой.
Отправив мальчишку, Халдад по-хозяйски обошел засеку, расставил людей по местам и сказал напутственное слово:
- Главное, добрые люди, бояться тварей с Севера не надо. Это зверье, вроде бы как разумные медведи, либо волки…
- Зверье охотится, когда голод чувствует, - сказал один из копейщиков, - а это… Поди, пойми их… Я думал – врут много дортонионцы-пограничники, когда про них рассказывают, а выходит, что все истинная правда.
- Смотрите, - отозвался еще кто-то, - идут…
Действительно, между деревьями замелькали странные фигуры, напоминающие человеческие. Орки были бы похожи на людей, если бы не особое выражение морд, именно морд, а не лиц. Низколобые, сгорбленные, с мохнатыми руками – воистину, зверье. Впрочем, были среди них и существа с довольно правильными чертами лиц, но злобное выражение глаз и ухмылка самое красивое лицо орка безжалостно превращали в морду.
- Слушайте! – крикнул высокого роста орк в кольчуге. - Слушайте внимательно. Мы думали, что ваши люди духом тверже ангбандского железа, а они всего лишь глупое мясо! У вас действительно нет воинов! Если не будете сражаться – пощадим вас. Возьмем немного: красивых женщин и еды в дорогу. Больше с вас и взять нечего. Бросайте ваши палки – все равно вам конец.
Халдад ухмыльнулся. Палки палками, но орк явно не учел, что халадины промышляют не только земледелием, но и охотой. Луков было в наличии не так уж много, но мастера в обозе уже который день делали луки и стрелы, восполняя нехватку. И стрелять аданы умели – хоть и не белке в глаз, как эльфы Оссирианда, но шкурки все равно не сильно портили.
- Халдар, - обратился он к сыну, - стрелять по моей отмашке. Не раньше, чем взмахну рукой. Передай по цепи.
Шепот пронесся меж людьми, как осенний ветер. И снова настала тишина.
Орк в кольчуге, постояв еще немного, шмыгнул за дерево. Нападающие перестраивались – Халдад отметил, что впереди стали легковооруженные, видимо, молодняк, а дальше солнечные лучи играли бликами на железных доспехах.
«На убой посылают, - подумал халадин, - трупами завалить хотят засеку, а потом кольчужные пройдут по их телам. Ох и твари же… Ну ладно, что-нибудь придумаем.»
Халдад поднял руку. Орки двинулись вперед, особо не прикрываясь. Разума у них все таки было недостаточно сообразить, что луки и стрелы могут быть не только у воинов.
Халадин махнул рукой. Залп был удачен, но остановить бегущих не смог. Многие упали, прямо перед тем местом засеки, где стоял Халдад, вертелся, воя, орк, пытаясь вырвать из груди стрелу. Его сбили с ног, и сотоварищи пробежали по телу, превращая его в чавкающую массу. Задним удалось добраться до засеки, и они полезли на бревна, оступаясь и падая на специально заостренные колья. Халдад ударил копьем прямо в морду твари, возникшую перед ним в щели меж бревен, и лезвие, всаженное от души, чуть не сорвало орку череп. Вырвав копье, халадин тут же всадил его в живот еще одного атакующего и с силой повернул древко, вырывая лезвие из раны. Ближний бой наполнил его сердце странным чувством безумного упоения, когда уже не обращаешь внимания на кровь и хрипы, не смотришь, как из распоротого живота противника вываливаются кишки, но хочешь убивать и убивать.
Халдад остановился лишь тогда, когда убивать было некого. Первая волна атакующих отхлынула, оставив перед засекой мертвые и корчащиеся в агонии тела. Халадины закричали что-то победное, и Халдад тоже кричал вместе с ними, размахивая окровавленным копьем.
Твари, поняв, что аданов наскоком не взять, стали разбивать лагерь. Предполагалась долгая осада, а продовольствия в лагере беженцев было не так уж много – большинство прибыло с пустыми руками. Халдад это понимал, понимала и подошедшая к отцу раскрасневшаяся возбужденная Халет. Но радость первой победы пока ничего омрачить не могло.
***
Рил осторожно пробирался болотом, ведя коня в поводу. Он вырос на лесном хуторе, а потому привычно отмечал взглядом охотничьи приметы и скоро вышел к большой гати. Жерди проворачивались под ногами, но держали. Конь, которого звали Воронок, медленно переступал копытами и время от времени тревожно ржал.
Гать внезапно кончилась. Рил поглядел вперед – колья, воткнутые неизвестными следопытами в болотную грязь, были на месте. Он двинулся вперед, но Воронок вдруг замотал головой и подался в сторону.
- Ну не бойся же, глупый, - сказал мальчик, - пойдем. Тут безопасно.
Конь двинулся за ним, и тут под ногами Рила что-то хлюпнуло. Он поскользнулся, упал на живот и пополз, хватаясь руками за пучки травы. Сзади раздался рев – рев открывшегося «окна» в трясине, из которого с шумом выходят болотные газы. И заполошное ржание коня.
Задыхаясь от рыданий, мальчик бессильно смотрел, как Воронок погружается в болотную жижу. Помочь он ему не мог ничем – даже сократить мучения. Конь бился в бессильных попытках выбраться, потом затих, и Рил разглядел в его глазах почти человеческий тяжкий укор. Мальчик отвернулся, и пополз на четвереньках по грязи, надеясь, что впереди нет второго «окна» и он не разделит судьбу своего коня. Снова раздалось ржание, исполненное такой муки, что Рил удвоил усилия, выполз на более или менее сухой участок тропы, встал и пустился бегом, стараясь не думать о погибающей лошади.
Тропа все-таки вывела его из болота, и мальчик увидел перед собой равнину в лучах закатного солнца. Он провел на болоте целый день, вся его провизия осталась в сумке на конском седле, но Рил не стал отдыхать, а поправил на поясе меч и, шатаясь, пошел на север.
Так он шел несколько дней, питаясь кореньями и ягодами. Чувство голода притупилось, стерлось, во время ночевок на берегу Гелиона Рилу несколько раз удалось поймать рыбу, нанизав ее на меч, как на острогу. Он знал, что должен выйти к эльфийским поселениям возле озера Хелеворн, но не представлял себе, правильно ли идет, и начинал сомневаться в успехе своего предприятия.
Перебравшись через широкую балку, Рил снова выбрался на ровное место и застыл.
Поле было усеяно белыми шатрами, словно стаей белых птиц. Ветер донес до его слуха ржание коней и обрывок то ли речи, похожей на песню, то ли песни, похожей на речь. Мальчик, спотыкаясь, двинулся вперед, и тут перед ним внезапно, словно бы ниоткуда появился всадник на вороном коне.
Конь напомнил Рилу о погибшем Воронке, и мальчик всхлипнул. Потом поднял глаза и увидел суровый темный лик, глаза, сверкнувшие, словно вырванный из ножен меч, и небрежно отброшенные на плечи темные длинные волосы с рыжеватым отливом. Всадник проговорил что-то певуче и быстро, словно рядом прошумел перекат бурной реки, затем сказал уже медленно, на языке понятном, выговаривая слова так, как это делают потомки Амлаха.
- Откуда ты взялся здесь, ребенок?
За «ребенка» Рил немного обиделся, но объяснять, что он, волей пришедшей беды, вполне взрослый и глава рода, было некогда, и мальчик сказал важно:
- Я ищу лорда Карантира, господин эльф. Лорда Карантира из Таргелиона.
- Я Карнистир… Карантир, - сказал всадник, - ты так выглядишь, словно бежал из плена.
- У нас беда, - сказал Рил, - орки…
Сильная рука оторвала его от земли и бросила на седло. Конь сразу же двинулся с места легчайшей поступью, словно не бежал, но летел.
- Рассказывай, - велел лорд, - все, что знаешь.
Рил с превеликим облегчением, перекладывая ответственность на плечи старшего и мудрого существа, описал с подробностями то, что творилось сейчас в земле халадинов.
- И они там в осаде, - завершил он, - еды мало, оружия мало… Помогите, лорд Карантир, ведь вы же воин.
Мальчик поднял глаза на грозный темный лик и увидел в серых глазах неожиданную теплоту.
- Ты молодец, - протяжно сказал лорд, - я знаю те места, где ты шел, я там охотился. Коня потерял? Я дам тебе коня. Тебе повезло, что ты на нас наткнулся – это мой охотничий лагерь. Я соберу конницу за два дня. И мы снесем орков, как наводнение сносит гнилой мост. Вот так, маленький адан, как там тебя зовут?
- Рил, сын Фалада, - отвечал мальчик, - можно просто Рил…
Следующие два дня Рил провел в сказке. Он слонялся между шатрами, слушал песни на непонятном языке и песни на языке полупонятном, разглядывал мерцающую сталь мечей и слушал холодный звон кольчуг. Его кормили, мыли, гладили по всклокоченным вихрам и, кажется, не воспринимали всерьез, а жалели, как неведомую зверушку из дальних краев. Но Рил, получив подогнанную к его фигурке кольчугу и заново наточенный меч, предпочитал не морочить себе головы странными ощущениями, а с упоением представлял, как он несется в атаку на эльфийской лошади, срубает орочьи головы как кочаны капусты и тем ублаготворяет дух своего отца на путях Эру.
Эльфы тронулись с места ровно через два дня, дождавшись подмоги. Рил, как проводник и представитель народа халадинов, гордо ехал рядом с лордом, жалея только о том, что его не видит сейчас знакомая девочка из соседнего хутора. Подросток не знал, выжила ли подружка его детских игр, но от всей души на это надеялся.
***
Запертые же в междуречье халадины никакой подмоги не ожидали.
Провиант закончился на пятый день осады. Халдад, предвидя это, решил рискнуть и объявить вылазку, пока его воины не ослабли с голоду. Ночью Халдад с наиболее отчаянными сородичами разобрали часть засеки и ударили по орочьему лагерю. Им удалось перебить большое количество тварей, но орки, лучше вооруженные и лучше видевшие в темноте, быстро пришли в себя от первого испуга и кинулись на атакующих, превратив тех в беглецов.
Халдад, прикрывая отход, рубился перед самой засекой. На вылазку он взял с собой не копье, а меч, и теперь размахивал им, как косой на косовище. Он был уже несколько раз ранен и в конце концов упал, споткнувшись о чье-то мертвое тело.
Орки с воем набросились на упавшего, в котором признали командира. Халдар, которого отец оставил в лагере за старшего, не выдержал, когда твари стали отсекать раненному конечности и, вне себя, спрыгнул с засеки вниз. Он продержался довольно долго, но в конце концов орки повалили его, распороли живот и с гоготом наблюдали за агонией. Затем притащили откуда-то свежесрубленное деревце, воткнули его в землю, и привязали к нему еще живого человека.
К тому времени у халадинов почти не осталось стрел, а у тех, кто был за засекой возле заново заваленного прохода, их и вовсе не было – все истратили в битве. Прибежавшая из обоза Халет наконец то обнаружила у кого-то колчан с тремя стрелами, схватила лук и выбралась на засеку.
Отец ее к тому времени был уже мертв. Халдар, привязанный к дереву, кричал от боли, дергая ногами и топчась по собственным кишкам. Девушка твердой рукой натянула лук, и смертоносная стрела оборвала страдания ее брата. После этого Халет швырнула лук на землю и закрыла лицо руками.
Поскольку ее земляки привыкли доверять роду Халдада все дела, более важные, чем охота и землепашество, Халет взяла себя в руки, напоила целебными травами безутешно рыдающую вдову брата, приказала женщинам позаботиться о раненых и пошла проверить остатки провизии. К тому времени уже начали резать лошадей и кормиться вареной кониной. Но мяса осталось совсем чуть, зерна не было совсем, и через несколько дней осады должен был начаться голод.
Обозленные вылазкой орки предприняли еще один штурм и проломили засеку со стороны Гелиона. Устрашенные тварями женщины бросались в воду с крутого обрыва, сжимая в последнем объятии детей. Утонуть в водах бурной реки было смертью более легкой, нежели быть сожранным орками. Халет привела туда наспех собранный отряд из вооруженных копьями мужчин, но орки все лезли и лезли в пролом, и девушка с последней надеждой глянула на воды Гелиона.
Но с другой стороны засеки, от Аскара, вдруг прозвучал голос рога – могучий и призывный, перекрывший вой тварей и звуки рогов атакующих. Твари, которые штурмовали пролом, вдруг прекратили атаку, развернулись и кинулись врассыпную.
Халет выбралась на засеку, позабыв об опасности. Дивное зрелище открылось ей – будто летящие по воздуху кони, всадники в сияющих кольчугах и шлемах… Орков рубили мечами, топтали копытами коней как ядовитых змей. Их словно смели с лица земли, а скорее – втоптали в землю.
- Халет! Халет!
На коне, подбоченясь, сидел мальчик-халадин.
- Где твой отец? Где Халдад, достойный называться предводителем? Я вернулся, я привел подмогу, я сам зарубил двух орков. Я прикончил тварь, убившую моего отца Фалада! Да, я ударил этого орка мечом, а лорд помог мне довершить месть!Видишь стяг с восьмиконечной звездой – это лорд Карантир! Он привел конницу, и… Халет?
- Отец погиб, - сказала девушка, - и брат мой…тоже.
Рил опустил голову.
- Ну что ж, - сказал он, явно повторяя чьи-то слова, - на то война. Мы оплачем их в песнях, и они будут жить вечно в памяти наших детей.
Халет сжала губы и ничего не ответила.
***
Вслед за конницей к халадинам пришел обоз с продовольствием от лорда Карантира, и Халет занялась ставшими уже привычными заботами распределения еды. Она пережила похороны отца и брата и ни разу при этом не заплакала. Девушка ходила, словно во сне, и думала, думала…
Уже месяц халадины жили бок о бок с эльфийским станом, и лорд Карантир постоянно общался с ней, признав в ней главную. Он называл ее «нэрвен*» и улыбался ей, как ребенку. А как-то, когда Рил, который ходил за эльфом как привязанный, сказал, что Халет сильнее любого мужчины и ее нельзя победить, Карантир с улыбкой поднял ее на руки, стиснул, несмотря на отчаянное сопротивление, и так же осторожно уложил на зеленую траву к полному восторгу Рила, который вообразил, что теперь их Халет выйдет замуж за полюбившегося ему эльфийского лорда.
Вот после этого случая Халет и собрала сородичей на вече. Она напомнила им о свободе и предложила уходить из Таргелиона на юг. Многие теперь были бы и не прочь остаться под покровительством эльфийского лорда, но Халет говорила так убедительно, что халадины все-таки решились ее послушать.
Карантир явно обиделся – но по его приказанию от Хелеворна прибыл еще один обоз с провиантом. Халет подарок приняла, холодно поблагодарила и продолжила сборы.
Рил заявил, что остается и уходит жить к людям Химринга. Халет грустно улыбнулась и сказала:
- Ты мал еще, Рил, сын Фалада. Пойми – они не видят в нас ровню. Мы для них как вот эти их лошади или щенки. Лучше людям держаться от эльфов подальше.
- Лорд Карантир не видит в тебе женщину, - дерзко сказал Рил, - потому ты и уходишь сама, и уводишь народ. А зря – нам тут было бы лучше.
Халет размахнулась и отвесила мальчишке звонкую пощечину, на которую он не обиделся.
Народ Халет в скитаниях своих добрался до Бретиля в Западном Белерианде, да там и остался. Там же похоронили и состарившуюся Халет, которая так никогда и не вышла замуж. И никогда более она не предлагала мужчинам состязаться с собою в силе и ловкости.
Люди ее народа, породнившись с Хадорингами, принимали участие в Пятой Битве и геройски полегли в бою. Кровь халадинов текла в жилах отважного Хурина, а также его племянника Туора, который женился на эльфийской принцессе.
Так что завета Халет держаться от эльфов подальше халадины не соблюли. И кто знает, может, все-таки она была неправа, уведя то ли свой народ подальше от эльфов, то ли себя от лорда Карантира.
*нэрвен - дева-воин, дословно "дева-муж"
@музыка: нема
@настроение: меланхолічне
@темы: ФБ, моя творчість