І до віків благенька приналежність переростає в сяйво голубе. Прямим проломом пам'яті в безмежність уже аж звідти згадуєш себе (с)
02.03.2013 в 08:00
Пишет нолдор белерианда:"Воинство нолдор Белерианда" - ангст, 3 из 9
Название: Сомнение
Размер: 1112 слов
Персонажи: Нерданэль, Амариэ, упоминаются Анайрэ и Эарвэн. Незримо присутствует Ульмо.
Категория: ангст
Рейтинг: G
Примечание: мысли иногда заводят нас очень далеко...
Море мягко билось о берег, изредка выкидывая драгоценности на мелкий, чуть красноватый в тени и сверкающий под лучами полуденного Солнца, песок. Их было немного, ведь теперь творения нолдор-ювелиров редко появлялись в Гавани телери-мореплавателей. Да и немногие принимали дары от тех, кто остался. Она медленно шла по берегу, оставляя за собой ровную, пускай и едва заметную цепочку следов. Странно было приходить сюда одной. Очень странно, несмотря на то, что с ним они гуляли здесь всего-то пару раз. Может быть, и больше, но так приятно вспоминать ещё одну прогулку и беседу. Заново. Так проще ждать, проще коротать дни. И не думать при этом, сколько их еще будет - таких дней. Именно поэтому она не считала ни их встреч, ни дней. Дней после Мрака. После Исхода.
Светлые-светлые глаза. И только в них, кажется, сохранился ещё прекрасный свет Двух Древ. Но и до их Гибели она видела только эти глаза. И тонула в них. В последний раз. Почему же тогда осталась? Потому что поняла – там не будет для неё места. И у него не будет времени на неё. Не время детей. Не время любви. Опасность. Только ли она? Что ещё она увидела в родных и любимых глазах в ту ночь? Что? Отблеск совсем иного света? Отражение иных земель? Иной… любви? Не вашей. И не его. Чужая любовь, которой ещё суждено случиться и всё изменить. Он был нужен там, но не себе самому. Скорее всего, именно тогда и пришло смутное ощущение, много позже ставшее предвидением и знанием. Он вернется. Он обязательно вернется, когда исполнит свой долг. Когда больше не будет нужен. Там. И она живет этой надеждой, поскольку мир без него пуст. Все так же прекрасен Валинор, но в нем нет чего-то очень важного для неё. Словно он, уходя, забрал какую-то частицу её души. Как оберег. И о принятом решении не стоит жалеть. Не стоит. Она не знает, что там, за горизонтом, но разве это плохо? Она не беспокоится. Не должна беспокоиться. Не должна. И не д`олжно тем, кто не сомневался в безрассудности Исхода, жалеть о своем выборе. Умом она понимает правильность решения остаться и не идти с ним. Сердцем – нет.
Тихо, очень тихо шуршит под ногами песок, обозначая цепочку-тропинку. Как редко спускается она сюда, к самой кромке воды. Её удел – скалы и обрывы. Подальше от пирсов и лодок морских эльдар. Там только ветер - её собеседник. Ему безразлично то, о чем говорят дети Эру. Да, он послушен Владыке Манвэ, но и ему сейчас совсем нет дела до того, о чем рассуждает голосами эльфов воздух побережий. Но даже самой отчаянной душе нужна передышка. Отступить со скалистого берега, спуститься по мягкой траве, оставляя крик, вечно стоящий в её ушах, за спиной. Впереди была другая память. Давняя. Она могла с точностью до дня сказать, когда последний раз была здесь. Одна. С сыновьями. С ним. С точностью до части тогда ещё круга Света. Она знала, сколько дней прошло с последнего разговора с каждым из них. И с последней весточки о ком-то из них. И для этого она не нуждалась ни в кораблях, даже если бы они и приплывали из Смертных Земель, ни в палантирах, ни в словах майар. Это был не шепот вод, в котором Эарвэн изредка слышала что-то о своих детях. И не ровная аллея деревьев, по которым узнавала судьбу своих детей Анайрэ. Это было знание. Оно приходило в любое время дня и ночи, заставляя брать в руки кисть или инструмент скульптора. И тогда она точно знала, что именно происходит на том берегу. И не нужно было ходить в Чертоги Вайрэ, чтобы на гобеленах Мириэль Сэриндэ увидеть то же самое. И даже больше. Не только то, что есть, но и то, что будет. Скоро или нет. Ей достаточно её знания, чтобы жить. Без веры, лишь со смутной надеждой в душе, что когда-нибудь этот мир изменится, и рядом вновь будут родные её сердцу. Нескоро, очень нескоро. И будет ли? Так хочется услышать хоть раз: будет. Будет непременно. Но некому рассказать об этом. А тому, кому можно было бы… нельзя. У них тоже есть свой груз. Да и нечестно… после всего, что натворили они.
Очень давно на этом самом месте на неё смотрело штормовое небо его глаз. Лишь на неё. В его глазах она видела тогда только двоих. Их двоих. И никто и ничто тогда не стояло меж ними, разделяя и разъедая доверие и любовь. Даже появление сыновей не нарушило их единения тогда. Но что-то произошло. Когда они оказались на разных краях пропасти, что так стремительно углубилась и расширилась? Когда? Когда? Она упустила это. Ей осталась лишь память, картины и скульптуры. Он уже не вернется. Уже не избыть эту бездну, напоенную болью и отчаянием. Одиночеством. У каждого – своим. И у каждого - свои причины винить другого. У каждого - искать причину в себе. Может быть… когда-нибудь они найдут её. И тогда мир изменится, дав шанс им и их детям. И тогда ей не придется жалеть о своем решении. Решении, о котором не д`олжно жалеть, поскольку оно было правильным. Было! Они не могли быть рядом более. Здесь или там. А Семерым она была бы обузой. Или всё же опорой? Никто не знает точно. Она осталась. Поступила так, как нужно. Умом она понимает правильность решения остаться и не идти с ним. Сердцем – нет.
Мягко шуршат волны, унося за собою в глубину вод печали двух эльдиэ, что идут навстречу друг другу, но ещё не знают об этом. Такие разные. И такие схожие. Они принадлежат к разным народам. У одной в глазах грозовые тучи, глаза другой впитали всю синеву неба, освещенного плодом Лаурэлина, чей свет навсегда заблудился в её волосах. А длинные пряди первой плещут пламенем, словно огонь души её мужа. Они идут, каждая со своей болью и своими сомнениями. Они просто знают, что иного пути у них нет, ибо музыка Арды уже спета, и не важно, что никто не знает, что именно будет в следующей теме. Как сложатся судьбы их избранников и детей. Нынешних или будущих. Живых или мертвых. А ведь есть ещё и те, что сейчас далеко от побережья, но задают себе тот же вопрос: правильно ли? Должны ли были? Стоило ли? И у каждой из них свой ответ. И рано или поздно они узнают, что он один. Один на всех.
А пока… пока они идут по берегу, наконец замечая друг друга. Такие разные. И такие похожие. Улыбка. Внезапная. Слабая. Понимающая. Им не нужно слов, чтобы знать, что привело их сюда. Это первая их встреча, но они не раз ещё вновь придут сюда, не сговариваясь. И будут смотреть на восток. У одной есть твердая вера, а у другой - слабая надежда. Но у них одно сомнение. Одно на двоих. Один сделанный выбор, изменивший навсегда их жизни. Им предстоит снова измениться в должный срок. У каждой - свой. А сейчас… сейчас существуют два взгляда вдаль и шепот волн. Только ли волн?
- Он вернется. Когда-нибудь.
Название: Злосчастный
Размер: мини (1 510 слов)
Персонажи: Горлим, НМП из эльфов, упоминается Эйлинель
Категория: ангст
Рейтинг: G
Наконец-то они увидели лес…
Счет дням был потерян еще тогда, когда они лежали в небольшой расщелине меж скал – эльф и человек – спасаясь от огня и надеясь выжить вопреки всему. Они не были друзьями: Горлим, как и все родичи Беорингов, служил под началом командира-адана, а Эльдарон, вестовой лорда Ангрода, неотлучно находился при своем командире, пока не получил приказ отправляться с донесением в Нарготронд.
В кровавой бойне, уничтожившей дортонионскую Стражу, оба выжили чудом и наткнулись друг на друга случайно. Человек был ранен, и эльф опекал его, как мог, во время их вынужденной стоянки. Без еды и воды они продержались несколько дней, разделив по-братски несколько глотков вина из фляги Эльдарона и остатки воды из кожаного меха Горлима. Теперь им уже, по крайней мере, не грозила смерть на голых камнях от жажды или голода – в лесу они надеялись найти озерцо или хотя бы росу на траве…
- И что-нибудь поесть, - мечтал вслух Горлим, молодой еще адан. – Я согласен даже на горсть кислых ягод.
Эльдарон улыбнулся потрескавшимися губами. Он не так страдал от жажды и голода, как человек, но постоянное напряжение измотало его. Вдобавок в голове кузнечным молотом стучали последние слова лорда, который отсылал его к королю с предупреждением, что большая часть орочьего войска двинулась на юг в обход Дортониона и может перехватить идущих на помощь нарготрондцев возле Серехских болот, в месте совсем неподходящем для успешной битвы.
Пожухлая трава вместо раскаленных камней под ногами приносила успокоение. Эльдарон постарался расслабиться и открыл фэа лесу. Лес был испуган, лес чувствовал Тьму с Севера и видел с плоскогорья безжалостный огонь, испепелявший Ард-Гален, но укрыться не мог.
Лес узнал одного из своих защитников, и разума Эльдарона коснулась приятная мягкая волна, похожая на дуновение ветерка в знойный день. Эльф глянул на своего спутника – Горлим не чувствовал леса, хотя среди аданов подобная связь с силами Арды вовсе не была редкостью. Но разум молодого адана был замутнен сильной тревогой и страхом. Не за собственную жизнь – Горлим недавно женился и вернулся в ряды Стражи сразу после медового месяца.
Служить на порубежье было для беорингов почетной обязанностью, а Горлим к тому же принадлежал к людям знатным, которых лорды-аданы наделяли земельными владениями за военную службу. За эту привилегию мужчины из знатного рода проводили на Ард-Галене всю свою юность и женились поздно, чтобы наслаждаться мирной жизнью в собственном доме, в окружении детей и внуков. Но Горлим рано познал любовь – Эльдарон уже знал всё о красавице Эйлинель, очаровавшей юношу на празднике Солнцестояния. Если послушать адана, то его возлюбленная была красивее эллет и могла сравниться только лишь с самой Вардой Элентари.
Жена Эльдарона сейчас находилась в Нарготронде, и эльф мысленно хвалил себя за то, что не поддался соблазну взять Нимиэль в пограничную крепость, хотя она его очень об этом просила. Эйлинель же, по словам Горлима, оставалась в их родовом поместье, которое могло оказаться на пути орочьих орд. Влюбленный воин только и говорил о своей жене, и Эльдарон грустно улыбался, воспринимая эту слабость, как должное.
- В юго-восточной стороне, - сказал он Горлиму, - где-то в пятистах шагах отсюда есть озерцо. Дойдешь?
- Попробую, - просипел Горлим, - если не будет сил, так хоть ползком…
Эльф молча перекинул его руку себе на плечо. Рана Горлима уже заживала, благодаря целительским способностям товарища по несчастью, но юношу сжигала лихорадка – состояние эльфам незнакомое. Тяжелораненый эльда чувствовал боль, слабость от кровопотери и только. Однако Эльдарон служил на Ард-Галене достаточно долго, чтобы знать, как помочь человеку.
До озерца Эльдарон дотащил юношу на себе. Напоил водой, приложил к ране немного плесени, которую соскреб с древесного ствола. Теперь оставалось полагаться только на целебную силу леса, так как свои силы эльда уже исчерпал. На счастье тут была вода, холодная и прозрачная. Эльдарон долго пил ее маленькими глотками, потом склонился над озером, и его прохладная гладь отразила исхудавшее лицо, черное от копоти, с покрасневшими от дыма глазами.
Эльф стал умываться, раздумывая, что делать дальше. С раненым спутником добираться до Нарготронда было слишком долго, и воинство Финрода, предупрежденного о войне предыдущим гонцом, могло выступить как раз той дорогой, которой опасался лорд Ангарато. Это означало разгром основного войска, а может быть, и смерть самого Арана. И тогда героическая оборона и гибель дортонионской Стражи в огненном кольце была бы бесполезной.
К тому времени, когда Эльдарон ушел с донесением на юг, лорд Айканаро, второй кано, был уже тяжело ранен, а лорд Ангарато отдавал себе отчет в том, что его воины обречены.
«И надо же мне было встретиться с этим фири, - мелькнуло в голове у Эльдарона, - идти быстро он не может и, наверное, не скоро сможет, а бросить нельзя, пропадет. Впрочем, если по дороге попадется хутор или селение – оставлю его там».
С этими не совсем благими мыслями эльда привел в порядок волосы и растормошил своего спутника. Горлим уже чувствовал себя намного лучше, горячка поутихла, жажда тоже, вот только есть хотелось по-прежнему.
Эльдарон развел небольшой костерок, побродил между деревьями и выкопал ножом несколько съедобных клубней, которые только и годились в пищу в зимнем лесу. Он положил их печься на угли, и Горлим сказал уважительно:
- Всегда удивлялся, как это у вас получается. Вы словно знаете, где искать.
- Деревья подсказали, - улыбнулся Эльдарон. - Вот что, воин, нам надо идти быстрее. Я ведь гонец. Сейчас поедим – и вперед.
Горлим наклонился и ловко выхватил из огня уже готовый клубень.
- М-м, - сказал с набитым ртом, - как хорошо-то. Быстрее? Смогу, наверное. Грудь почти не болит – благодаря вашим заботам. Я уж думал, что и душа моя вылетит через эту дырку от орочьей сабли.
- Если вдруг по дороге встретим людей, - молвил Эльдарон, - я тебя с ними оставлю. Мне нужно как можно быстрее в Нарготронд, предупредить короля.
- Я с вами, - сказал Горлим, - я не буду обузой.
- Ну, посмотрим, - отозвался эльф, - чуть-чуть передохнём и вперед.
На третий день изматывающего пути по непроходимым буреломам оба воина выбрались на лесной тракт, который должен был привести их к селению. Горлим нуждался в отдыхе, но Эльдарон шел, не останавливаясь, плавным ровным шагом. Его сотоварищ, измученный вконец, потихоньку ругал эльфийскую выносливость. Кольчуги они оставили еще там, на камнях, но эльф кроме меча нес еще лук и стрелы, а также запас съедобных клубней. А посмотришь – идет, будто летит.
- Стой!
Горлим резко остановился. Воинская выучка моментально победила слабость.
- Там орки, - резко сказал эльда, - селения нет.
Теперь и Горлим почуял запах дыма. Не того дыма, который поднимается из труб человеческого жилья, но запах пожарища и смерти.
- Уходим…
Их уже заметили. Эльда и человек свернули в лес и побежали, перепрыгивая через завалы, пытаясь укрыться между деревьями. Через небольшой овражек Горлим перемахнул, забыв про свою полузажившую рану. Эльдарон замедлил бег, потом остановился.
- Что?..
Горлим уже увидел стрелу, черную орочью стрелу, попавшую эльда в спину и вышедшую из груди.
- Помоги…
Горлим стал пытаться вытащить стрелу, всё время поглядывая на полянку за овражком, откуда вот-вот должны были появиться орки. В конце концов ему это удалось. Эльдарон во время этих манипуляций не издал ни звука. Горлим с ужасом смотрел на пропитавшуюся кровью одежду товарища и, наконец, решился.
- Кано, - сказал он, - нам вдвоем не уйти. Если бы не Эйлинель, я остался бы с вами, но… Она там одна.
- Я знаю, - сказал эльда ровно, и Горлим, ожидавший упреков в неблагодарности, задрожал, - но прошу тебя, человек, не к своей подруге иди сначала, но в Нарготронд. Расскажи Финроду о засаде в топях Сереха, тогда и Эйлинель твоя будет жива.
Эльдарон поднялся и выпрямился. Аккуратно прислонил к дереву колчан и взялся за лук. Он приказал себе сейчас не чувствовать боли, но знал, что очень скоро она вернется с утроенной силой.
- Поклянись, человек… Поклянись самым дорогим тебе, что ты сейчас отправишься в Нарготронд. Орки близко, но я задержу их так долго, сколько смогу.
- Клянусь моей Эйлинель, - прошептал Горлим.
- Это хорошая клятва, - сказал Эльдарон, - Когда будешь в Нарготронде, скажи эллет по имени Нимиэль, что я погиб, ничем не посрамив наш род. А теперь выслушай, какого направления тебе следует держаться, и беги. Не оглядывайся, друг.
Горлим так ни разу и не оглянулся. Выслушав эльфа, он бросился бежать и бежал до тех пор, пока полузажившая рана не дала о себе знать. Слова Эльдарона о том, как и куда ему идти, он запомнил хорошо, но ноги сами несли его на юго-запад.
«Скажу, что заблудился и не дошел, - успокаивал он свою воспаленную совесть, - да и кому говорить-то… Свидетелей не было».
«Клятва», - шевельнулось в разуме.
«Я вначале найду Эйлинель, - прошептало благоразумие, - отправлю ее в безопасное место, а тогда уже…»
Он смог бы еще перехватить нарготрондцев, несмотря на то, что шел значительно медленнее эльфа. Но Горлим отправился домой.
Знакомой лесной дорогой дортонионец почти бежал. И остановился в ужасе, увидев разграбленный дом.
Орки почему-то не подожгли поместье – видно, мародеров кто-то спугнул. Дом был невредим, только окна из цветных стеклышек выбиты, да двери сорваны с петель.
На полу, в их супружеской спальне, среди обломков мебели лежал шарф Эйлинель…
Горлим уткнул в него лицо и заплакал.
***
Несколько лет спустя Горлим, который успешно партизанил в отряде лорда-адана Барахира, был отправлен с посланием в Бретиль.
Он уже забыл об Эльдароне и о данной ему клятве – ведь человеческая память так счастливо устроена, что может забывать то, что терзает совесть и разум.
«Я только загляну домой на минуту, - думал он, когда увидел знакомые, разоренные войной места, - вдруг Эйлинель вернулась…»
Черная тень, скользнувшая над поместьем Горлима, мерзко захихикала.
Название: Книга
Размер: мини (2380 слов)
Персонажи: НМП
Категория: ангст
Рейтинг: G
Костерок был маленьким и тусклым. Пламя крохотными язычками плясало на влажном плавнике, чадя и грозя вот-вот угаснуть. Слишком давно они вышли в этот горький путь – земля со всеми ее богатствами, с прекрасным сухим хворостом для костра осталась далеко позади.
Нолондиль стоял поодаль, за кружком детей и женщин, которых посадили поближе к теплу. Ему мучительно хотелось подойти поближе, погреть заледеневшие руки, но он терпел. Его черед, черед взрослого мужчины погреться у умирающего огня, еще не пришел.
Чтобы отвлечься от мыслей о проклятом холоде, который, казалось, уже навеки поселился в его костях, Нолондиль неловкими пальцами расстегнул кожаную сумку, висевшую у него через плечо, и вытащил завернутый в несколько слоев кожи и ткани прямоугольный предмет, единственную вещь, что он унес с родины. Размотав кожу и ткань, он открыл льдам и ветру вещь самую бесполезную и ненужную в страшных холодных челюстях Хэлькараксэ. Это была книга.
Эльф ласково погладил переплет, пробежался кончиками негнущихся пальцев по титульной странице, и тэнгвар вспыхнули под прикосновением живой плоти. «Песни о Варде», вот что говорили письмена своим серебряным звездным светом. Взгляд эльфа затуманился, когда разум его обратился к прошлому…
Кожу он выбрал самую мягкую, нежного, почти белого цвета. Мастер обещал выделать ее в твердый пергамент через несколько дней. Потом эльда пошел к другому мастеру, тому, что готовил серебряные чернила, хранившие в себе отсвет небесных звезд, пойманный за пределами Валинора, на морском берегу. Ярким светом вспыхивали эти чернила под тонким серебряным пером, а потом – тускнели и угасали, но лишь до тех пор, пока не чувствовали тепло живой плоти. Тогда пробуждались письмена и сияли, как звезды на небе, радуясь тому, что на них смотрят.
Ваньяр, к которым пришел он за новыми песнями о Варде, смеялись:
- Ах, нолдор! Вы хотите поймать и заточить сами звезды! Разве недостаточно просто петь под Светом Дерев? Зачем ловить звуки и помещать их на кожу, что не умеет ни петь, ни говорить?
- Тэнгвар говорят с мудрецами, - возражал им Нолондиль.
- Зачем вам это, зачем? – вновь смеялись златовласые поэты. – Не лучше ли просто поговорить с мудрецом?
- Это просто красиво, - говорил Нолондиль. – Посмотрите, - и он рисовал тэнгву «орэ», где строгая прямая линия переходила в плавный изгиб.
- Ах, нолдор, нолдор! – смеялись дети Ингвэ и учили Нолондиля новым песням. А после он сидел у себя в комнате под светом Тельпериона и выводил тэнгвар, ловя прекрасные звуки на кончик пера и перенося их на пергамент. Так родилась книга «Песни о Варде».
- Расстаньтесь с сокровищами! Возьмите с собой лишь мечи! – кричал Феанаро. Нолондиль слушал и не понимал: как можно оставить здесь сокровища знания – книги? И это говорит мастер, что некогда придумал тэнгвар! Нет, он не оставит здесь сокровище своей души, свою книгу. Он написал лишь одну, он не успел больше, но в Эндорэ он наверстает упущенное, он запишет там новые песни…
Но для этого нужно было добраться до Эндорэ… Нолондиль вздохнул, прочитал первую страницу, вторую…
- Разве ты не помнишь их наизусть? – к нему подошел друг, Малдир, золотых дел мастер. Голос его звучал глухо – он обмотал рот куском материи, желая оградить себя от ледяного воздуха.
- Конечно, помню, - улыбнулся Нолондиль. – Но мне приятно смотреть на изгибы тэнгвар и обращать их в сладкие звуки. Ты ведь тоже делаешь кубок из золота и украшаешь его – хотя можно пить из грубой деревянной чашки.
- Верно, - ответил Малдир. – Что это там случилось? – он обернулся к костру, от которого слышался тонкий слабый звук, разрывающий душу – детский плач.
Эльфы подошли к костру и сразу поняли причину плача – костер почти угас. Детям было холодно, они тянули иззябшие ручонки к огню, который уже и не грел.
- Проклятие! – выдохнул Малдир. – У нас ничего не осталось… Если мы и найдем плавник на окраине льдов – то только завтра, когда пойдем вперед. Проклятие!
Они сожгли в кострах все, что только могли – деревянные ножны мечей, лишнюю деревянную посуду, шкатулки… Но слишком долго они уже шли.
Лицо Нолондиля застыло.
- Я знаю, что делать, - он вынул небольшой кинжал – свое единственное оружие, твердой рукой вытащил книгу… Малдир, с болью глядя на друга, поднял было руку, но потом безвольно опустил ее. Выхода не было. Нолондиль заметил его движение и, на мгновение подняв взгляд, горько улыбнулся:
- На страницах много пустого места.
Обрезки тонковыделанной кожи падали в костер, и горел он жарко, жаром сердечной жертвы. Дети уснули, убаюканные теплом…
А Нолондиль глядел на свое сокровище, изуродованное его же руками, и молчал.
***
Земли Эндорэ были опасны, за каждой скалой, за каждым деревом мог притаиться враг. Даже крепости, видные издалека, могли стать целью для злобных черных орд, разрушающих всё на своем пути. Нолондиль не был воином, ему не нравилось убивать, и потому, когда принц Финрод объявил, что задумал построить подземный тайный город на юге и призывает всех, кто хочет, поселиться там, Нолондиль принял решение. Он уйдет на юг за старшим сыном Финарфина. Пещеры не пугали его, говорили, что в Дориате его владыки тоже живут в горном чертоге, и трудно найти в землях по эту сторону Моря нечто столь же прекрасное. В них достаточно воздуха и света, чтобы там могли жить даже эльдар, Дети Звезд. Он уже представлял себе, как сидит в тихой пещере, из высоко прорубленного окна льется свет прекрасной Анар, а он покрывает страницу разноцветными письменами, и сокровища знания и поэзии станут доступны всем мудрым, что умеют разговаривать с тэнгвар…
Но нельзя получить что-либо, не отдав взамен ничего. Не в Арде Искаженной.
Гномы согласились взяться за работу, но взамен потребовали высокую плату. Дети Финарфина принесли в Средиземье много сокровищ, хотя и тяжко было это бремя в ледяном аду Хэлькараксэ. Но этого было недостаточно. Тогда Финрод обратился к своему народу, к тем, кто собирался жить в новом городе, с просьбой:
- Может, не стоит расставаться с творениями своих рук ради мечей, но стоит сделать это во имя безопасности народа эльдар, во имя тех, кто не может защитить себя сам. Но не опасайтесь, что сокровища наших душ будут уничтожены! Наугрим ценят красоту и искусную работу, они не станут разрушать их ради ценности самоцвета или куска металла…
Пальцы закоченели от холода, и кинжал едва не задевает драгоценные тэнгвар… он останавливается в последний миг, потом вновь начинает резать, это только скрип кожи, почему ему кажется, что это стон? В ней нет крови, это только вещь… вещь…
Это всё же кровь – он порезал себе палец и не заметил, потому что руки почти утратили чувствительность.
Кажется, ему было бы легче отрезать собственный палец
Нолондиль собирался с силами несколько дней, но всё же отправился туда, где складывали сокровища для платы за город. Гильдор, советник принца, лишь покачал головой, когда увидел в руках эльфа книгу, а когда тот уже открыл рот для вопроса, то почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо. Это был принц Финрод.
- Нет, друг, - сказал он мягко, - сокровища знания мы оставляем эльдар – для наугрим у нас достаточно иных сокровищ!
Нолондиль едва не уронил cвою драгоценность – страшное напряжение мгновенно схлынуло при радостной вести, но как же теперь внести свой вклад в строительство? Тут взгляд его упал на книжный переплет, который украшала россыпь алмазов – камней Варды, – и Нолондиль, осторожно отогнув серебряные зубчики кинжалом, освободил самый большой из них…
***
Нолондиль выбрал себе пещеру точно такую, о которой мечталось – тихую, вдали от главных чертогов, и с высоким окном, прорубленном в скале. Оно выходило на запад, и Нолондиль особо любил тот час, когда пресветлая Анар посылала свои лучи прямо ему в окно, и они падали на раскрытые страницы той книги, над которой он сейчас работал.
Но бывало и другое время дня, например, солнечное утро, которое так приятно провести на берегу реки вместе с другом.
И с книгой. Нолондиль взял с собой драгоценные «Песни о Варде», которые его друг Малдир декламировал вслух, держа на коленях книгу – наслаждаясь одновременно красотой невидимых звуков и красотой безголосых тэнгвар. Нолондиль слушал его, улыбаясь. Река шумела внизу.
Малдир сидел на самом краю обрывистого берега, ловко удерживая равновесие. Он как раз переворачивал страницу, декламируя:
- Владычица ясная,
Светочам серебристым жизнь да…
Сильный порыв ветра с восточного берега взлохматил волосы обоих эльфов и зашелестел страницами. Малдир, желая осторожно ухватить уголок следующей страницы, слишком наклонился вперед, книга заскользила у него по руке и упала вниз. Пытаясь схватить драгоценный фолиант, эльф и сам не удержался и упал прямо в воду…
Нолондиль вскочил, сердце его бешено застучало от страха. Он подбежал к обрыву, заглянул вниз…
Ах, какая радость – вновь прижимать к груди сокровище своего сердца, вновь разглядывать прихотливые извивы и прямые линии тэнгвар… Как ярко вспыхивают они под его пальцами, как радуются им…
Нолондиль увидел черноволосую голову друга, которого подхватил бурный поток, примерился и тут же прыгнул в воду. Плавал он прекрасно, недаром часто приходил в гости к морским эльфам в Валиноре.
Но одно дело – морские волны, тихие и ласковые у берегов Благой Земли, и совсем другое – бурная река Сирых Земель. Она подхватила эльфа с неожиданной силой и понесла вперед, не считаясь с его намерениями, то и дело заливая глаза и рот пловца водой. Наконец Нолондилю удалось, отфыркиваясь и отплевываясь, вновь поднять голову так, чтобы разглядеть впереди Малдира. До него было всего лишь несколько фатомов, и Нолондиль изо всей силы заработал руками и ногами, стараясь приблизиться. Не иначе как милостью Валар ему это удалось, и он схватил Малдира, который уже захлебывался, за волосы, и погреб к берегу. Однако Малдир был в сознании, и когда они достигли берега, мокрые и измученные, смог сам заползти на него. Его тут же вырвало речной водой.
Нолондиля потрепало меньше, и он смог сесть сам и усадить друга, прислонив его к большому камню. Оба хрипло дышали, радуясь, что вдыхают воздух, а не воду…
Еще через десять минут Малдир достаточно пришел в себя, чтобы заговорить:
- Спасибо, - ему понадобилось еще несколько вздохов, чтобы продолжить речь, - я думал… ты прыгнул… за ней.
Нолондиль ожег его таким взглядом, что Малдир долго не решался посмотреть другу в глаза.
А книгу они нашли чуть дальше на прибрежной гальке. Мастера Валинора знали свое дело. Пергамент не размок, а чернила сверкали так же, как в то время, когда ложились на страницы.
***
…Нолондиль попытался вывести тэнгву «нолдо», но перо заскользило по бумаге, и он испортил страницу. Он со вздохом отбросил перо и встал из-за стола. Слишком тревожно для такой тонкой работы.
Ранним утром вышло войско Турина и короля Ородрета из Врат Фелагунда. Рано утром – а сейчас Анар клонится к вечеру. И нет никаких вестей – как идет битва? Что ответит Судьба на вызов отважного смертного?
Разведчики говорили о драконе – и это наполняло сердца страхом. Дракон … говорили, он разорил восточные земли так, что кое-где не осталось ничего живого – лишь выжженная равнина с почерневшими остовами деревьев.
И теперь он ползет к пещерному городу, к убежищу, казавшемуся таким безопасным когда-то. Нолондиль сделал несколько шагов по комнате. Душно. Никогда ему не было душно и плохо здесь, в Нарготронде, в надежной крепости, в тихом пристанище книжника. Но тревога тоже была живым существом, и она дышала – забирая воздух у Нолондиля.
Может, лучше было тоже выйти в поле, взять в руки меч или лук, встретить судьбу на вольном воздухе? Но книжнику слишком уж претило убийство, даже убийство таких злобных и отвратительных существ, как орки. Он боялся, что дрогнет – не от страха, а от отвращения к крови, и подведет своих товарищей, подставит не только себя, но и их под удар. Лучше он останется в городе. Нолондиль понимал толк в целительстве, он был готов ухаживать за ранеными, которые непременно окажутся в городе. У него был заготовлен и ящик с лекарствами…
Нолондиль подошел к шкафу, где хранил свой целительский запас, открыл его. Ящик был на месте, травы и чистое полотно внутри лежали в полном порядке, готовые служить своему хозяину.
Нолондиль захлопнул ящик, и взгляд его упал на книгу «Песен», лежавшую тут же. Сердце обдала волна тепла: хотя бы это сокровище – рядом, хотя бы за его судьбу он может быть спокоен, он никогда не расстанется с ним…
Тут эльф вскинул голову – он услышал странные звуки, доносящиеся снаружи. Из окна? Нет, кажется, из коридора… Шум, звон, крики… Да что же происходит? Нолондиль подошел к двери комнаты, распахнул ее и получил страшный удар в лицо…
Тишина и темнота сменились алой пеленой боли, но он удержал в себе стон… что-то было не так… что-то до того, как он провалился в эту черно-алую тьму. Разум потихоньку пробуждался, и тут Нолондиль едва не завопил – теперь уже от ужаса.
Орки. Орки прорвались в город. Только этим можно было объяснить странные голоса и звон стали, и этот страшный удар.
Нолондиль едва-едва приоткрыл глаза, но ничего не смог разглядеть, кроме грубых кованых башмаков недалеко от лица. Зато слух оказался куда полезнее.
- Есть чем поживиться, Гырхаш? – хриплый грубый голос. Орк. Говорит на грубом, сильно искаженном, но понятном синдарине.
- Тьфу, почти ничего, одни закорючки, - этот говорил с пришептыванием, будто у него не хватало несколько зубов. – Хотя, погоди, вот здесь можно камешки повыдирать…
Раздался скрежет металла о металл – Нолондиль понял, что орк вырезает самоцветы, вделанные в переплет какой-то из его книг. Из его книг! А что будет с ней самой?
Он тут же получил ответ на свой вопрос – самый ужасный из всех, что мог получить.
- А это – в костер! – орк грубо захохотал. – Эти закорючки так весело горят!
Шелестя страницами, книга глухо ударилась об пол. И это его книга, что всегда знала лишь ласковые прикосновения самого книжника и других читателей!
Нолондиль стиснул зубы. В груди у него всё сжалось, и он начал понимать ту всепоглощающую ненависть, из-за которой некоторые эльдар находили радость и удовольствие в убийстве, в разрушении чужой плоти, в алой крови, бьющей из ран врага.
Кинжал! Кинжал, который он носил на поясе – скорее, как украшение, чем из действительной нужды… Или твари забрали его?
Нолондиль лежал на животе. Осторожно, медленно он стал двигать правую руку к поясу. Твари не обыскали и не связали его – посчитали неопасным? Хотели побыстрее заняться грабежом? Неважно.
Он ухватил рукоятку кинжала, а орки тем временем продолжали рыться в шкафу.
- Какие красивые камушки, - сказал второй голос, - белые…
«Песни о Варде»! Только их переплет украшали алмазы…
Он осторожно раскрыл мокрые страницы, разгладил пергамент. Кожа почти не пострадала от воды благодаря составам, которыми пропитал ее валинорский мастер. Нужно только просушить – здесь, поближе к огню, но не очень близко, чтобы не упала случайная искра…
Огонь! Его любимой книге, его сокровищу грозит огонь!
Душераздирающий крик заставил орков обернуться – эльф, которого они сочли слабым и полумертвым, обрушился на орка, державшего книгу, с такой силой и яростью, что только с десяток ударов ятаганом смогли усмирить бешеного голуга… Туша Гырхаша валялась на полу, единственный, достигший цели удар, пришелся точно в шею.
Нолондиль еще дышал, когда его швырнули на груду изодранных книг, а один из орков щелкнул огнивом…
Творец остался рядом со своим творением. До конца.
Часть перваяlonely-mountain.diary.ru/p185891492.htm Часть вторая
Открыть все тэги MORE в этом посте
URL записиНазвание: Сомнение
Размер: 1112 слов
Персонажи: Нерданэль, Амариэ, упоминаются Анайрэ и Эарвэн. Незримо присутствует Ульмо.
Категория: ангст
Рейтинг: G
Примечание: мысли иногда заводят нас очень далеко...
Море мягко билось о берег, изредка выкидывая драгоценности на мелкий, чуть красноватый в тени и сверкающий под лучами полуденного Солнца, песок. Их было немного, ведь теперь творения нолдор-ювелиров редко появлялись в Гавани телери-мореплавателей. Да и немногие принимали дары от тех, кто остался. Она медленно шла по берегу, оставляя за собой ровную, пускай и едва заметную цепочку следов. Странно было приходить сюда одной. Очень странно, несмотря на то, что с ним они гуляли здесь всего-то пару раз. Может быть, и больше, но так приятно вспоминать ещё одну прогулку и беседу. Заново. Так проще ждать, проще коротать дни. И не думать при этом, сколько их еще будет - таких дней. Именно поэтому она не считала ни их встреч, ни дней. Дней после Мрака. После Исхода.
Светлые-светлые глаза. И только в них, кажется, сохранился ещё прекрасный свет Двух Древ. Но и до их Гибели она видела только эти глаза. И тонула в них. В последний раз. Почему же тогда осталась? Потому что поняла – там не будет для неё места. И у него не будет времени на неё. Не время детей. Не время любви. Опасность. Только ли она? Что ещё она увидела в родных и любимых глазах в ту ночь? Что? Отблеск совсем иного света? Отражение иных земель? Иной… любви? Не вашей. И не его. Чужая любовь, которой ещё суждено случиться и всё изменить. Он был нужен там, но не себе самому. Скорее всего, именно тогда и пришло смутное ощущение, много позже ставшее предвидением и знанием. Он вернется. Он обязательно вернется, когда исполнит свой долг. Когда больше не будет нужен. Там. И она живет этой надеждой, поскольку мир без него пуст. Все так же прекрасен Валинор, но в нем нет чего-то очень важного для неё. Словно он, уходя, забрал какую-то частицу её души. Как оберег. И о принятом решении не стоит жалеть. Не стоит. Она не знает, что там, за горизонтом, но разве это плохо? Она не беспокоится. Не должна беспокоиться. Не должна. И не д`олжно тем, кто не сомневался в безрассудности Исхода, жалеть о своем выборе. Умом она понимает правильность решения остаться и не идти с ним. Сердцем – нет.
Тихо, очень тихо шуршит под ногами песок, обозначая цепочку-тропинку. Как редко спускается она сюда, к самой кромке воды. Её удел – скалы и обрывы. Подальше от пирсов и лодок морских эльдар. Там только ветер - её собеседник. Ему безразлично то, о чем говорят дети Эру. Да, он послушен Владыке Манвэ, но и ему сейчас совсем нет дела до того, о чем рассуждает голосами эльфов воздух побережий. Но даже самой отчаянной душе нужна передышка. Отступить со скалистого берега, спуститься по мягкой траве, оставляя крик, вечно стоящий в её ушах, за спиной. Впереди была другая память. Давняя. Она могла с точностью до дня сказать, когда последний раз была здесь. Одна. С сыновьями. С ним. С точностью до части тогда ещё круга Света. Она знала, сколько дней прошло с последнего разговора с каждым из них. И с последней весточки о ком-то из них. И для этого она не нуждалась ни в кораблях, даже если бы они и приплывали из Смертных Земель, ни в палантирах, ни в словах майар. Это был не шепот вод, в котором Эарвэн изредка слышала что-то о своих детях. И не ровная аллея деревьев, по которым узнавала судьбу своих детей Анайрэ. Это было знание. Оно приходило в любое время дня и ночи, заставляя брать в руки кисть или инструмент скульптора. И тогда она точно знала, что именно происходит на том берегу. И не нужно было ходить в Чертоги Вайрэ, чтобы на гобеленах Мириэль Сэриндэ увидеть то же самое. И даже больше. Не только то, что есть, но и то, что будет. Скоро или нет. Ей достаточно её знания, чтобы жить. Без веры, лишь со смутной надеждой в душе, что когда-нибудь этот мир изменится, и рядом вновь будут родные её сердцу. Нескоро, очень нескоро. И будет ли? Так хочется услышать хоть раз: будет. Будет непременно. Но некому рассказать об этом. А тому, кому можно было бы… нельзя. У них тоже есть свой груз. Да и нечестно… после всего, что натворили они.
Очень давно на этом самом месте на неё смотрело штормовое небо его глаз. Лишь на неё. В его глазах она видела тогда только двоих. Их двоих. И никто и ничто тогда не стояло меж ними, разделяя и разъедая доверие и любовь. Даже появление сыновей не нарушило их единения тогда. Но что-то произошло. Когда они оказались на разных краях пропасти, что так стремительно углубилась и расширилась? Когда? Когда? Она упустила это. Ей осталась лишь память, картины и скульптуры. Он уже не вернется. Уже не избыть эту бездну, напоенную болью и отчаянием. Одиночеством. У каждого – своим. И у каждого - свои причины винить другого. У каждого - искать причину в себе. Может быть… когда-нибудь они найдут её. И тогда мир изменится, дав шанс им и их детям. И тогда ей не придется жалеть о своем решении. Решении, о котором не д`олжно жалеть, поскольку оно было правильным. Было! Они не могли быть рядом более. Здесь или там. А Семерым она была бы обузой. Или всё же опорой? Никто не знает точно. Она осталась. Поступила так, как нужно. Умом она понимает правильность решения остаться и не идти с ним. Сердцем – нет.
Мягко шуршат волны, унося за собою в глубину вод печали двух эльдиэ, что идут навстречу друг другу, но ещё не знают об этом. Такие разные. И такие схожие. Они принадлежат к разным народам. У одной в глазах грозовые тучи, глаза другой впитали всю синеву неба, освещенного плодом Лаурэлина, чей свет навсегда заблудился в её волосах. А длинные пряди первой плещут пламенем, словно огонь души её мужа. Они идут, каждая со своей болью и своими сомнениями. Они просто знают, что иного пути у них нет, ибо музыка Арды уже спета, и не важно, что никто не знает, что именно будет в следующей теме. Как сложатся судьбы их избранников и детей. Нынешних или будущих. Живых или мертвых. А ведь есть ещё и те, что сейчас далеко от побережья, но задают себе тот же вопрос: правильно ли? Должны ли были? Стоило ли? И у каждой из них свой ответ. И рано или поздно они узнают, что он один. Один на всех.
А пока… пока они идут по берегу, наконец замечая друг друга. Такие разные. И такие похожие. Улыбка. Внезапная. Слабая. Понимающая. Им не нужно слов, чтобы знать, что привело их сюда. Это первая их встреча, но они не раз ещё вновь придут сюда, не сговариваясь. И будут смотреть на восток. У одной есть твердая вера, а у другой - слабая надежда. Но у них одно сомнение. Одно на двоих. Один сделанный выбор, изменивший навсегда их жизни. Им предстоит снова измениться в должный срок. У каждой - свой. А сейчас… сейчас существуют два взгляда вдаль и шепот волн. Только ли волн?
- Он вернется. Когда-нибудь.
Название: Злосчастный
Размер: мини (1 510 слов)
Персонажи: Горлим, НМП из эльфов, упоминается Эйлинель
Категория: ангст
Рейтинг: G
Наконец-то они увидели лес…
Счет дням был потерян еще тогда, когда они лежали в небольшой расщелине меж скал – эльф и человек – спасаясь от огня и надеясь выжить вопреки всему. Они не были друзьями: Горлим, как и все родичи Беорингов, служил под началом командира-адана, а Эльдарон, вестовой лорда Ангрода, неотлучно находился при своем командире, пока не получил приказ отправляться с донесением в Нарготронд.
В кровавой бойне, уничтожившей дортонионскую Стражу, оба выжили чудом и наткнулись друг на друга случайно. Человек был ранен, и эльф опекал его, как мог, во время их вынужденной стоянки. Без еды и воды они продержались несколько дней, разделив по-братски несколько глотков вина из фляги Эльдарона и остатки воды из кожаного меха Горлима. Теперь им уже, по крайней мере, не грозила смерть на голых камнях от жажды или голода – в лесу они надеялись найти озерцо или хотя бы росу на траве…
- И что-нибудь поесть, - мечтал вслух Горлим, молодой еще адан. – Я согласен даже на горсть кислых ягод.
Эльдарон улыбнулся потрескавшимися губами. Он не так страдал от жажды и голода, как человек, но постоянное напряжение измотало его. Вдобавок в голове кузнечным молотом стучали последние слова лорда, который отсылал его к королю с предупреждением, что большая часть орочьего войска двинулась на юг в обход Дортониона и может перехватить идущих на помощь нарготрондцев возле Серехских болот, в месте совсем неподходящем для успешной битвы.
Пожухлая трава вместо раскаленных камней под ногами приносила успокоение. Эльдарон постарался расслабиться и открыл фэа лесу. Лес был испуган, лес чувствовал Тьму с Севера и видел с плоскогорья безжалостный огонь, испепелявший Ард-Гален, но укрыться не мог.
Лес узнал одного из своих защитников, и разума Эльдарона коснулась приятная мягкая волна, похожая на дуновение ветерка в знойный день. Эльф глянул на своего спутника – Горлим не чувствовал леса, хотя среди аданов подобная связь с силами Арды вовсе не была редкостью. Но разум молодого адана был замутнен сильной тревогой и страхом. Не за собственную жизнь – Горлим недавно женился и вернулся в ряды Стражи сразу после медового месяца.
Служить на порубежье было для беорингов почетной обязанностью, а Горлим к тому же принадлежал к людям знатным, которых лорды-аданы наделяли земельными владениями за военную службу. За эту привилегию мужчины из знатного рода проводили на Ард-Галене всю свою юность и женились поздно, чтобы наслаждаться мирной жизнью в собственном доме, в окружении детей и внуков. Но Горлим рано познал любовь – Эльдарон уже знал всё о красавице Эйлинель, очаровавшей юношу на празднике Солнцестояния. Если послушать адана, то его возлюбленная была красивее эллет и могла сравниться только лишь с самой Вардой Элентари.
Жена Эльдарона сейчас находилась в Нарготронде, и эльф мысленно хвалил себя за то, что не поддался соблазну взять Нимиэль в пограничную крепость, хотя она его очень об этом просила. Эйлинель же, по словам Горлима, оставалась в их родовом поместье, которое могло оказаться на пути орочьих орд. Влюбленный воин только и говорил о своей жене, и Эльдарон грустно улыбался, воспринимая эту слабость, как должное.
- В юго-восточной стороне, - сказал он Горлиму, - где-то в пятистах шагах отсюда есть озерцо. Дойдешь?
- Попробую, - просипел Горлим, - если не будет сил, так хоть ползком…
Эльф молча перекинул его руку себе на плечо. Рана Горлима уже заживала, благодаря целительским способностям товарища по несчастью, но юношу сжигала лихорадка – состояние эльфам незнакомое. Тяжелораненый эльда чувствовал боль, слабость от кровопотери и только. Однако Эльдарон служил на Ард-Галене достаточно долго, чтобы знать, как помочь человеку.
До озерца Эльдарон дотащил юношу на себе. Напоил водой, приложил к ране немного плесени, которую соскреб с древесного ствола. Теперь оставалось полагаться только на целебную силу леса, так как свои силы эльда уже исчерпал. На счастье тут была вода, холодная и прозрачная. Эльдарон долго пил ее маленькими глотками, потом склонился над озером, и его прохладная гладь отразила исхудавшее лицо, черное от копоти, с покрасневшими от дыма глазами.
Эльф стал умываться, раздумывая, что делать дальше. С раненым спутником добираться до Нарготронда было слишком долго, и воинство Финрода, предупрежденного о войне предыдущим гонцом, могло выступить как раз той дорогой, которой опасался лорд Ангарато. Это означало разгром основного войска, а может быть, и смерть самого Арана. И тогда героическая оборона и гибель дортонионской Стражи в огненном кольце была бы бесполезной.
К тому времени, когда Эльдарон ушел с донесением на юг, лорд Айканаро, второй кано, был уже тяжело ранен, а лорд Ангарато отдавал себе отчет в том, что его воины обречены.
«И надо же мне было встретиться с этим фири, - мелькнуло в голове у Эльдарона, - идти быстро он не может и, наверное, не скоро сможет, а бросить нельзя, пропадет. Впрочем, если по дороге попадется хутор или селение – оставлю его там».
С этими не совсем благими мыслями эльда привел в порядок волосы и растормошил своего спутника. Горлим уже чувствовал себя намного лучше, горячка поутихла, жажда тоже, вот только есть хотелось по-прежнему.
Эльдарон развел небольшой костерок, побродил между деревьями и выкопал ножом несколько съедобных клубней, которые только и годились в пищу в зимнем лесу. Он положил их печься на угли, и Горлим сказал уважительно:
- Всегда удивлялся, как это у вас получается. Вы словно знаете, где искать.
- Деревья подсказали, - улыбнулся Эльдарон. - Вот что, воин, нам надо идти быстрее. Я ведь гонец. Сейчас поедим – и вперед.
Горлим наклонился и ловко выхватил из огня уже готовый клубень.
- М-м, - сказал с набитым ртом, - как хорошо-то. Быстрее? Смогу, наверное. Грудь почти не болит – благодаря вашим заботам. Я уж думал, что и душа моя вылетит через эту дырку от орочьей сабли.
- Если вдруг по дороге встретим людей, - молвил Эльдарон, - я тебя с ними оставлю. Мне нужно как можно быстрее в Нарготронд, предупредить короля.
- Я с вами, - сказал Горлим, - я не буду обузой.
- Ну, посмотрим, - отозвался эльф, - чуть-чуть передохнём и вперед.
На третий день изматывающего пути по непроходимым буреломам оба воина выбрались на лесной тракт, который должен был привести их к селению. Горлим нуждался в отдыхе, но Эльдарон шел, не останавливаясь, плавным ровным шагом. Его сотоварищ, измученный вконец, потихоньку ругал эльфийскую выносливость. Кольчуги они оставили еще там, на камнях, но эльф кроме меча нес еще лук и стрелы, а также запас съедобных клубней. А посмотришь – идет, будто летит.
- Стой!
Горлим резко остановился. Воинская выучка моментально победила слабость.
- Там орки, - резко сказал эльда, - селения нет.
Теперь и Горлим почуял запах дыма. Не того дыма, который поднимается из труб человеческого жилья, но запах пожарища и смерти.
- Уходим…
Их уже заметили. Эльда и человек свернули в лес и побежали, перепрыгивая через завалы, пытаясь укрыться между деревьями. Через небольшой овражек Горлим перемахнул, забыв про свою полузажившую рану. Эльдарон замедлил бег, потом остановился.
- Что?..
Горлим уже увидел стрелу, черную орочью стрелу, попавшую эльда в спину и вышедшую из груди.
- Помоги…
Горлим стал пытаться вытащить стрелу, всё время поглядывая на полянку за овражком, откуда вот-вот должны были появиться орки. В конце концов ему это удалось. Эльдарон во время этих манипуляций не издал ни звука. Горлим с ужасом смотрел на пропитавшуюся кровью одежду товарища и, наконец, решился.
- Кано, - сказал он, - нам вдвоем не уйти. Если бы не Эйлинель, я остался бы с вами, но… Она там одна.
- Я знаю, - сказал эльда ровно, и Горлим, ожидавший упреков в неблагодарности, задрожал, - но прошу тебя, человек, не к своей подруге иди сначала, но в Нарготронд. Расскажи Финроду о засаде в топях Сереха, тогда и Эйлинель твоя будет жива.
Эльдарон поднялся и выпрямился. Аккуратно прислонил к дереву колчан и взялся за лук. Он приказал себе сейчас не чувствовать боли, но знал, что очень скоро она вернется с утроенной силой.
- Поклянись, человек… Поклянись самым дорогим тебе, что ты сейчас отправишься в Нарготронд. Орки близко, но я задержу их так долго, сколько смогу.
- Клянусь моей Эйлинель, - прошептал Горлим.
- Это хорошая клятва, - сказал Эльдарон, - Когда будешь в Нарготронде, скажи эллет по имени Нимиэль, что я погиб, ничем не посрамив наш род. А теперь выслушай, какого направления тебе следует держаться, и беги. Не оглядывайся, друг.
Горлим так ни разу и не оглянулся. Выслушав эльфа, он бросился бежать и бежал до тех пор, пока полузажившая рана не дала о себе знать. Слова Эльдарона о том, как и куда ему идти, он запомнил хорошо, но ноги сами несли его на юго-запад.
«Скажу, что заблудился и не дошел, - успокаивал он свою воспаленную совесть, - да и кому говорить-то… Свидетелей не было».
«Клятва», - шевельнулось в разуме.
«Я вначале найду Эйлинель, - прошептало благоразумие, - отправлю ее в безопасное место, а тогда уже…»
Он смог бы еще перехватить нарготрондцев, несмотря на то, что шел значительно медленнее эльфа. Но Горлим отправился домой.
Знакомой лесной дорогой дортонионец почти бежал. И остановился в ужасе, увидев разграбленный дом.
Орки почему-то не подожгли поместье – видно, мародеров кто-то спугнул. Дом был невредим, только окна из цветных стеклышек выбиты, да двери сорваны с петель.
На полу, в их супружеской спальне, среди обломков мебели лежал шарф Эйлинель…
Горлим уткнул в него лицо и заплакал.
***
Несколько лет спустя Горлим, который успешно партизанил в отряде лорда-адана Барахира, был отправлен с посланием в Бретиль.
Он уже забыл об Эльдароне и о данной ему клятве – ведь человеческая память так счастливо устроена, что может забывать то, что терзает совесть и разум.
«Я только загляну домой на минуту, - думал он, когда увидел знакомые, разоренные войной места, - вдруг Эйлинель вернулась…»
Черная тень, скользнувшая над поместьем Горлима, мерзко захихикала.
Название: Книга
Размер: мини (2380 слов)
Персонажи: НМП
Категория: ангст
Рейтинг: G
Костерок был маленьким и тусклым. Пламя крохотными язычками плясало на влажном плавнике, чадя и грозя вот-вот угаснуть. Слишком давно они вышли в этот горький путь – земля со всеми ее богатствами, с прекрасным сухим хворостом для костра осталась далеко позади.
Нолондиль стоял поодаль, за кружком детей и женщин, которых посадили поближе к теплу. Ему мучительно хотелось подойти поближе, погреть заледеневшие руки, но он терпел. Его черед, черед взрослого мужчины погреться у умирающего огня, еще не пришел.
Чтобы отвлечься от мыслей о проклятом холоде, который, казалось, уже навеки поселился в его костях, Нолондиль неловкими пальцами расстегнул кожаную сумку, висевшую у него через плечо, и вытащил завернутый в несколько слоев кожи и ткани прямоугольный предмет, единственную вещь, что он унес с родины. Размотав кожу и ткань, он открыл льдам и ветру вещь самую бесполезную и ненужную в страшных холодных челюстях Хэлькараксэ. Это была книга.
Эльф ласково погладил переплет, пробежался кончиками негнущихся пальцев по титульной странице, и тэнгвар вспыхнули под прикосновением живой плоти. «Песни о Варде», вот что говорили письмена своим серебряным звездным светом. Взгляд эльфа затуманился, когда разум его обратился к прошлому…
Кожу он выбрал самую мягкую, нежного, почти белого цвета. Мастер обещал выделать ее в твердый пергамент через несколько дней. Потом эльда пошел к другому мастеру, тому, что готовил серебряные чернила, хранившие в себе отсвет небесных звезд, пойманный за пределами Валинора, на морском берегу. Ярким светом вспыхивали эти чернила под тонким серебряным пером, а потом – тускнели и угасали, но лишь до тех пор, пока не чувствовали тепло живой плоти. Тогда пробуждались письмена и сияли, как звезды на небе, радуясь тому, что на них смотрят.
Ваньяр, к которым пришел он за новыми песнями о Варде, смеялись:
- Ах, нолдор! Вы хотите поймать и заточить сами звезды! Разве недостаточно просто петь под Светом Дерев? Зачем ловить звуки и помещать их на кожу, что не умеет ни петь, ни говорить?
- Тэнгвар говорят с мудрецами, - возражал им Нолондиль.
- Зачем вам это, зачем? – вновь смеялись златовласые поэты. – Не лучше ли просто поговорить с мудрецом?
- Это просто красиво, - говорил Нолондиль. – Посмотрите, - и он рисовал тэнгву «орэ», где строгая прямая линия переходила в плавный изгиб.
- Ах, нолдор, нолдор! – смеялись дети Ингвэ и учили Нолондиля новым песням. А после он сидел у себя в комнате под светом Тельпериона и выводил тэнгвар, ловя прекрасные звуки на кончик пера и перенося их на пергамент. Так родилась книга «Песни о Варде».
- Расстаньтесь с сокровищами! Возьмите с собой лишь мечи! – кричал Феанаро. Нолондиль слушал и не понимал: как можно оставить здесь сокровища знания – книги? И это говорит мастер, что некогда придумал тэнгвар! Нет, он не оставит здесь сокровище своей души, свою книгу. Он написал лишь одну, он не успел больше, но в Эндорэ он наверстает упущенное, он запишет там новые песни…
Но для этого нужно было добраться до Эндорэ… Нолондиль вздохнул, прочитал первую страницу, вторую…
- Разве ты не помнишь их наизусть? – к нему подошел друг, Малдир, золотых дел мастер. Голос его звучал глухо – он обмотал рот куском материи, желая оградить себя от ледяного воздуха.
- Конечно, помню, - улыбнулся Нолондиль. – Но мне приятно смотреть на изгибы тэнгвар и обращать их в сладкие звуки. Ты ведь тоже делаешь кубок из золота и украшаешь его – хотя можно пить из грубой деревянной чашки.
- Верно, - ответил Малдир. – Что это там случилось? – он обернулся к костру, от которого слышался тонкий слабый звук, разрывающий душу – детский плач.
Эльфы подошли к костру и сразу поняли причину плача – костер почти угас. Детям было холодно, они тянули иззябшие ручонки к огню, который уже и не грел.
- Проклятие! – выдохнул Малдир. – У нас ничего не осталось… Если мы и найдем плавник на окраине льдов – то только завтра, когда пойдем вперед. Проклятие!
Они сожгли в кострах все, что только могли – деревянные ножны мечей, лишнюю деревянную посуду, шкатулки… Но слишком долго они уже шли.
Лицо Нолондиля застыло.
- Я знаю, что делать, - он вынул небольшой кинжал – свое единственное оружие, твердой рукой вытащил книгу… Малдир, с болью глядя на друга, поднял было руку, но потом безвольно опустил ее. Выхода не было. Нолондиль заметил его движение и, на мгновение подняв взгляд, горько улыбнулся:
- На страницах много пустого места.
Обрезки тонковыделанной кожи падали в костер, и горел он жарко, жаром сердечной жертвы. Дети уснули, убаюканные теплом…
А Нолондиль глядел на свое сокровище, изуродованное его же руками, и молчал.
***
Земли Эндорэ были опасны, за каждой скалой, за каждым деревом мог притаиться враг. Даже крепости, видные издалека, могли стать целью для злобных черных орд, разрушающих всё на своем пути. Нолондиль не был воином, ему не нравилось убивать, и потому, когда принц Финрод объявил, что задумал построить подземный тайный город на юге и призывает всех, кто хочет, поселиться там, Нолондиль принял решение. Он уйдет на юг за старшим сыном Финарфина. Пещеры не пугали его, говорили, что в Дориате его владыки тоже живут в горном чертоге, и трудно найти в землях по эту сторону Моря нечто столь же прекрасное. В них достаточно воздуха и света, чтобы там могли жить даже эльдар, Дети Звезд. Он уже представлял себе, как сидит в тихой пещере, из высоко прорубленного окна льется свет прекрасной Анар, а он покрывает страницу разноцветными письменами, и сокровища знания и поэзии станут доступны всем мудрым, что умеют разговаривать с тэнгвар…
Но нельзя получить что-либо, не отдав взамен ничего. Не в Арде Искаженной.
Гномы согласились взяться за работу, но взамен потребовали высокую плату. Дети Финарфина принесли в Средиземье много сокровищ, хотя и тяжко было это бремя в ледяном аду Хэлькараксэ. Но этого было недостаточно. Тогда Финрод обратился к своему народу, к тем, кто собирался жить в новом городе, с просьбой:
- Может, не стоит расставаться с творениями своих рук ради мечей, но стоит сделать это во имя безопасности народа эльдар, во имя тех, кто не может защитить себя сам. Но не опасайтесь, что сокровища наших душ будут уничтожены! Наугрим ценят красоту и искусную работу, они не станут разрушать их ради ценности самоцвета или куска металла…
Пальцы закоченели от холода, и кинжал едва не задевает драгоценные тэнгвар… он останавливается в последний миг, потом вновь начинает резать, это только скрип кожи, почему ему кажется, что это стон? В ней нет крови, это только вещь… вещь…
Это всё же кровь – он порезал себе палец и не заметил, потому что руки почти утратили чувствительность.
Кажется, ему было бы легче отрезать собственный палец
Нолондиль собирался с силами несколько дней, но всё же отправился туда, где складывали сокровища для платы за город. Гильдор, советник принца, лишь покачал головой, когда увидел в руках эльфа книгу, а когда тот уже открыл рот для вопроса, то почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо. Это был принц Финрод.
- Нет, друг, - сказал он мягко, - сокровища знания мы оставляем эльдар – для наугрим у нас достаточно иных сокровищ!
Нолондиль едва не уронил cвою драгоценность – страшное напряжение мгновенно схлынуло при радостной вести, но как же теперь внести свой вклад в строительство? Тут взгляд его упал на книжный переплет, который украшала россыпь алмазов – камней Варды, – и Нолондиль, осторожно отогнув серебряные зубчики кинжалом, освободил самый большой из них…
***
Нолондиль выбрал себе пещеру точно такую, о которой мечталось – тихую, вдали от главных чертогов, и с высоким окном, прорубленном в скале. Оно выходило на запад, и Нолондиль особо любил тот час, когда пресветлая Анар посылала свои лучи прямо ему в окно, и они падали на раскрытые страницы той книги, над которой он сейчас работал.
Но бывало и другое время дня, например, солнечное утро, которое так приятно провести на берегу реки вместе с другом.
И с книгой. Нолондиль взял с собой драгоценные «Песни о Варде», которые его друг Малдир декламировал вслух, держа на коленях книгу – наслаждаясь одновременно красотой невидимых звуков и красотой безголосых тэнгвар. Нолондиль слушал его, улыбаясь. Река шумела внизу.
Малдир сидел на самом краю обрывистого берега, ловко удерживая равновесие. Он как раз переворачивал страницу, декламируя:
- Владычица ясная,
Светочам серебристым жизнь да…
Сильный порыв ветра с восточного берега взлохматил волосы обоих эльфов и зашелестел страницами. Малдир, желая осторожно ухватить уголок следующей страницы, слишком наклонился вперед, книга заскользила у него по руке и упала вниз. Пытаясь схватить драгоценный фолиант, эльф и сам не удержался и упал прямо в воду…
Нолондиль вскочил, сердце его бешено застучало от страха. Он подбежал к обрыву, заглянул вниз…
Ах, какая радость – вновь прижимать к груди сокровище своего сердца, вновь разглядывать прихотливые извивы и прямые линии тэнгвар… Как ярко вспыхивают они под его пальцами, как радуются им…
Нолондиль увидел черноволосую голову друга, которого подхватил бурный поток, примерился и тут же прыгнул в воду. Плавал он прекрасно, недаром часто приходил в гости к морским эльфам в Валиноре.
Но одно дело – морские волны, тихие и ласковые у берегов Благой Земли, и совсем другое – бурная река Сирых Земель. Она подхватила эльфа с неожиданной силой и понесла вперед, не считаясь с его намерениями, то и дело заливая глаза и рот пловца водой. Наконец Нолондилю удалось, отфыркиваясь и отплевываясь, вновь поднять голову так, чтобы разглядеть впереди Малдира. До него было всего лишь несколько фатомов, и Нолондиль изо всей силы заработал руками и ногами, стараясь приблизиться. Не иначе как милостью Валар ему это удалось, и он схватил Малдира, который уже захлебывался, за волосы, и погреб к берегу. Однако Малдир был в сознании, и когда они достигли берега, мокрые и измученные, смог сам заползти на него. Его тут же вырвало речной водой.
Нолондиля потрепало меньше, и он смог сесть сам и усадить друга, прислонив его к большому камню. Оба хрипло дышали, радуясь, что вдыхают воздух, а не воду…
Еще через десять минут Малдир достаточно пришел в себя, чтобы заговорить:
- Спасибо, - ему понадобилось еще несколько вздохов, чтобы продолжить речь, - я думал… ты прыгнул… за ней.
Нолондиль ожег его таким взглядом, что Малдир долго не решался посмотреть другу в глаза.
А книгу они нашли чуть дальше на прибрежной гальке. Мастера Валинора знали свое дело. Пергамент не размок, а чернила сверкали так же, как в то время, когда ложились на страницы.
***
…Нолондиль попытался вывести тэнгву «нолдо», но перо заскользило по бумаге, и он испортил страницу. Он со вздохом отбросил перо и встал из-за стола. Слишком тревожно для такой тонкой работы.
Ранним утром вышло войско Турина и короля Ородрета из Врат Фелагунда. Рано утром – а сейчас Анар клонится к вечеру. И нет никаких вестей – как идет битва? Что ответит Судьба на вызов отважного смертного?
Разведчики говорили о драконе – и это наполняло сердца страхом. Дракон … говорили, он разорил восточные земли так, что кое-где не осталось ничего живого – лишь выжженная равнина с почерневшими остовами деревьев.
И теперь он ползет к пещерному городу, к убежищу, казавшемуся таким безопасным когда-то. Нолондиль сделал несколько шагов по комнате. Душно. Никогда ему не было душно и плохо здесь, в Нарготронде, в надежной крепости, в тихом пристанище книжника. Но тревога тоже была живым существом, и она дышала – забирая воздух у Нолондиля.
Может, лучше было тоже выйти в поле, взять в руки меч или лук, встретить судьбу на вольном воздухе? Но книжнику слишком уж претило убийство, даже убийство таких злобных и отвратительных существ, как орки. Он боялся, что дрогнет – не от страха, а от отвращения к крови, и подведет своих товарищей, подставит не только себя, но и их под удар. Лучше он останется в городе. Нолондиль понимал толк в целительстве, он был готов ухаживать за ранеными, которые непременно окажутся в городе. У него был заготовлен и ящик с лекарствами…
Нолондиль подошел к шкафу, где хранил свой целительский запас, открыл его. Ящик был на месте, травы и чистое полотно внутри лежали в полном порядке, готовые служить своему хозяину.
Нолондиль захлопнул ящик, и взгляд его упал на книгу «Песен», лежавшую тут же. Сердце обдала волна тепла: хотя бы это сокровище – рядом, хотя бы за его судьбу он может быть спокоен, он никогда не расстанется с ним…
Тут эльф вскинул голову – он услышал странные звуки, доносящиеся снаружи. Из окна? Нет, кажется, из коридора… Шум, звон, крики… Да что же происходит? Нолондиль подошел к двери комнаты, распахнул ее и получил страшный удар в лицо…
Тишина и темнота сменились алой пеленой боли, но он удержал в себе стон… что-то было не так… что-то до того, как он провалился в эту черно-алую тьму. Разум потихоньку пробуждался, и тут Нолондиль едва не завопил – теперь уже от ужаса.
Орки. Орки прорвались в город. Только этим можно было объяснить странные голоса и звон стали, и этот страшный удар.
Нолондиль едва-едва приоткрыл глаза, но ничего не смог разглядеть, кроме грубых кованых башмаков недалеко от лица. Зато слух оказался куда полезнее.
- Есть чем поживиться, Гырхаш? – хриплый грубый голос. Орк. Говорит на грубом, сильно искаженном, но понятном синдарине.
- Тьфу, почти ничего, одни закорючки, - этот говорил с пришептыванием, будто у него не хватало несколько зубов. – Хотя, погоди, вот здесь можно камешки повыдирать…
Раздался скрежет металла о металл – Нолондиль понял, что орк вырезает самоцветы, вделанные в переплет какой-то из его книг. Из его книг! А что будет с ней самой?
Он тут же получил ответ на свой вопрос – самый ужасный из всех, что мог получить.
- А это – в костер! – орк грубо захохотал. – Эти закорючки так весело горят!
Шелестя страницами, книга глухо ударилась об пол. И это его книга, что всегда знала лишь ласковые прикосновения самого книжника и других читателей!
Нолондиль стиснул зубы. В груди у него всё сжалось, и он начал понимать ту всепоглощающую ненависть, из-за которой некоторые эльдар находили радость и удовольствие в убийстве, в разрушении чужой плоти, в алой крови, бьющей из ран врага.
Кинжал! Кинжал, который он носил на поясе – скорее, как украшение, чем из действительной нужды… Или твари забрали его?
Нолондиль лежал на животе. Осторожно, медленно он стал двигать правую руку к поясу. Твари не обыскали и не связали его – посчитали неопасным? Хотели побыстрее заняться грабежом? Неважно.
Он ухватил рукоятку кинжала, а орки тем временем продолжали рыться в шкафу.
- Какие красивые камушки, - сказал второй голос, - белые…
«Песни о Варде»! Только их переплет украшали алмазы…
Он осторожно раскрыл мокрые страницы, разгладил пергамент. Кожа почти не пострадала от воды благодаря составам, которыми пропитал ее валинорский мастер. Нужно только просушить – здесь, поближе к огню, но не очень близко, чтобы не упала случайная искра…
Огонь! Его любимой книге, его сокровищу грозит огонь!
Душераздирающий крик заставил орков обернуться – эльф, которого они сочли слабым и полумертвым, обрушился на орка, державшего книгу, с такой силой и яростью, что только с десяток ударов ятаганом смогли усмирить бешеного голуга… Туша Гырхаша валялась на полу, единственный, достигший цели удар, пришелся точно в шею.
Нолондиль еще дышал, когда его швырнули на груду изодранных книг, а один из орков щелкнул огнивом…
Творец остался рядом со своим творением. До конца.
Часть перваяlonely-mountain.diary.ru/p185891492.htm Часть вторая
Открыть все тэги MORE в этом посте
@музыка: нема
@настроение: нормальне
@темы: БПВ