І до віків благенька приналежність переростає в сяйво голубе. Прямим проломом пам'яті в безмежність уже аж звідти згадуєш себе (с)
Від riweth
Анархист Матюкайленко и Иван Кнопка
Иван Кнопка поправил седые кудри и расстелил клетчатый плед на зеленой, сочной, как грунтовой огурчик, траве. В корзинке у Кнопки были как раз огурцы - правда, заморские, чуть-чуть загнутые крючком. А еще было винишко беленькое, красненькое, а также домашний самогон в пузатой бутыли. Ну и по мелочи ветчины, сала, черного хлеба из французской пекарни да золотой сырок с изюмом из черных бриллиантов. Сырок совершенно ни на что не годился, был тяжелый, неудобный, на шею не повесишь и бутерброды с колбасой, завернутые матушкой Кнопки, опять помялись. Но Кнопка без сырка не мог.
Для полного счастья Иван Кнопка обернулся пулеметной лентой и сам с собой выпил по первой за здоровье мамы. Вид у него был очень даже залихватский, только белая батистовая панамка не очень гармонировала с лентой и с тупоносыми горными ботинками.
Выстрелы, раздававшиеся на том берегу Переплюйки, слегка смущали Ивана, и левый горный ботинок нервно подрагивал. Но это только воодушевило налить побыстрее вторую, а там и третью.
Шо я вижу! - воскликнул анархист Матюкайленко, выходя на поляну и засовывая раскалившийся от перестрелки маузер за пояс. - Пьете в одиночку, как же так. Прямой же путь к алкоголизму. А потом будете винить во всем рептилоида.
Кого? - не понял Иван Кнопка, поправляя пулеметную ленту и нервно делая три селфи подряд.
Да уж я знаю, кого, - сказал анархист и тут же, в два шага подойдя к пледу, сам себе налил. - Будьмо! А пулемет-то вы где посеяли? Или на самогонку сменяли у Любаши? Так она вас явно обсчитала.
Я приехал.., - начал Иван Кнопка, - по важному делу. Собираю информацию, и к тому же у меня поручение от гетьмана Очевидько..
Анархист хладнокровно налил себе вторую и закусил огурцом.
Бухаете? - зловеще осведомился главгад Борис, собственной персоной выбегая на поляну. - А ну руки вверх, вот это все.
Главгад Борис был страшен. Одноглазый, лысоватый, в потертой кожанке и заляпанных краской штанах, вооруженный до зубов, он наводил немножко ужаса на всех, кто его знал, кроме тех, кто знал его очень хорошо.
Иди ты, - сказал Арнархист, выуживая из пожитков Ивана Кнопки бутерброд с сыром.
Не хамите, я официальное лицо, - ответил Кнопка. Его правый горный ботинок взрыл песок. - Я здесь наблюдаю за соблюдением.
Тут главгад Борис Ивану Кнопке дал по морде и сырок отобрал. Он был простой мужик, без затей.
Стой тут, я щас, - сказал анархист Матюкайленко и с гиканьем погнался следом, завязалась перестрелка, тачанки разгулялись в поле. Кони, что змеи, хлопцы - как ветер.
Я, - простонал Иван Кнопка, затыкая уши и втягивая голову в плечи, - заявляю протест.
Анархист Матюкайленко и Иван Кнопка
Иван Кнопка поправил седые кудри и расстелил клетчатый плед на зеленой, сочной, как грунтовой огурчик, траве. В корзинке у Кнопки были как раз огурцы - правда, заморские, чуть-чуть загнутые крючком. А еще было винишко беленькое, красненькое, а также домашний самогон в пузатой бутыли. Ну и по мелочи ветчины, сала, черного хлеба из французской пекарни да золотой сырок с изюмом из черных бриллиантов. Сырок совершенно ни на что не годился, был тяжелый, неудобный, на шею не повесишь и бутерброды с колбасой, завернутые матушкой Кнопки, опять помялись. Но Кнопка без сырка не мог.
Для полного счастья Иван Кнопка обернулся пулеметной лентой и сам с собой выпил по первой за здоровье мамы. Вид у него был очень даже залихватский, только белая батистовая панамка не очень гармонировала с лентой и с тупоносыми горными ботинками.
Выстрелы, раздававшиеся на том берегу Переплюйки, слегка смущали Ивана, и левый горный ботинок нервно подрагивал. Но это только воодушевило налить побыстрее вторую, а там и третью.
Шо я вижу! - воскликнул анархист Матюкайленко, выходя на поляну и засовывая раскалившийся от перестрелки маузер за пояс. - Пьете в одиночку, как же так. Прямой же путь к алкоголизму. А потом будете винить во всем рептилоида.
Кого? - не понял Иван Кнопка, поправляя пулеметную ленту и нервно делая три селфи подряд.
Да уж я знаю, кого, - сказал анархист и тут же, в два шага подойдя к пледу, сам себе налил. - Будьмо! А пулемет-то вы где посеяли? Или на самогонку сменяли у Любаши? Так она вас явно обсчитала.
Я приехал.., - начал Иван Кнопка, - по важному делу. Собираю информацию, и к тому же у меня поручение от гетьмана Очевидько..
Анархист хладнокровно налил себе вторую и закусил огурцом.
Бухаете? - зловеще осведомился главгад Борис, собственной персоной выбегая на поляну. - А ну руки вверх, вот это все.
Главгад Борис был страшен. Одноглазый, лысоватый, в потертой кожанке и заляпанных краской штанах, вооруженный до зубов, он наводил немножко ужаса на всех, кто его знал, кроме тех, кто знал его очень хорошо.
Иди ты, - сказал Арнархист, выуживая из пожитков Ивана Кнопки бутерброд с сыром.
Не хамите, я официальное лицо, - ответил Кнопка. Его правый горный ботинок взрыл песок. - Я здесь наблюдаю за соблюдением.
Тут главгад Борис Ивану Кнопке дал по морде и сырок отобрал. Он был простой мужик, без затей.
Стой тут, я щас, - сказал анархист Матюкайленко и с гиканьем погнался следом, завязалась перестрелка, тачанки разгулялись в поле. Кони, что змеи, хлопцы - как ветер.
Я, - простонал Иван Кнопка, затыкая уши и втягивая голову в плечи, - заявляю протест.